На сайте ИНИОН опубликована полная библиография трудов академика Владимира Топорова
На сайте ИНИОН РАН опубликована полная библиография трудов академика Российской академии наук Владимира Николаевича Топорова (1928-2005). Материалы подготовлены С. В. Семеновой на основе биобиблиографического указателя: Владимир Николаевич Топоров / Сост. Г.Г. Грачева, авт. вступ. статьи Вяч.Вс. Иванов, Н.Н. Казанский. М.: Наука, 2006. (Материалы к биобиблиографии ученых РАН; Литература и язык. Вып. 28).
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИКА В.Н. ТОПОРОВА
Владимир Николаевич Топоров родился 5 июля 1928 г. в Москве; скончался 5 декабря 2005 г. в Москве.
1946 г. Окончил московскую среднюю школу.
1946-1951 гг. Студент филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ).
1951-1954 гг. Аспирант кафедры славянской филологии МГУ.
1954 г. Младший научный сотрудник, с 1960 г. старший научный сотрудник, в 1960-1963 гг. заведующий Сектором структурной типологии славянских языков, с 1986 г. ведущий научный сотрудник, с 1991 по 2005 г. главный научный сотрудник Института славяноведения РАН (с 1968 по 1998 г. Институт славяноведения и балканистики АН СССР/РАН).
1955 г. Присуждена ученая степень кандидата филологических наук за диссертацию «Локатив в славянских языках».
1963-2005 гг. Член редколлегии издания «Этимология».
1980-2005 гг. Член редколлегии издания «Балто-славянские исследования».
1988 г. Присуждена ученая степень доктора филологических наук honoris causa.
1990 г. Присуждена Государственная премия СССР за участие в работе над энциклопедией «Мифы народов мира» (в 2 т.). В знак протеста против трагических событий в Вильнюсе 13 января 1991 г. от премии отказался.
– Избран действительным членом Академии наук СССР.
– Избран почетным членом Академии наук Латвии.
– Избран членом Европейской академии (Academia Europaea).
– Избран действительным членом Российской академии ес¬тественных наук.
– Избран членом Международного семиотического общества (International Semiotic Society).
1992-2005 гг. Главный научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований при Российском государствен¬ном гуманитарном университете (ИВГИ при РГГУ).
– Член редколлегии международного журнала «Linguistica Baltica».
– Член международного редсовета журнала «Arbor Mundi» («Мировое древо»).
– Член редколлегии журнала «International Journal of Poetics».
– Член редколлегии журнала «Kodikas».
– Член редколлегии журнала «Proverbium».
1993 г. Присуждена степень доктора honoris causa Вильнюсского университета (Литовская Республика).
1993-1997 гг. Член редколлегии журнала «Elementa. The Journal of Slavic Studies and Comparative Cultural Semiotics».
1993-2005 гг. Член редколлегии серии «Пушкинская библиотека».
1996 г. Присуждена степень почетного доктора РГГУ.
– Избран членом International Language Origin Society.
– Избран членом Peirce Philosophical Society (USA).
1997 г. Награжден орденом Почета за заслуги перед государством, успехи, достигнутые в труде, и большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами.
1997-2005 гг. Член редколлегии журнала «Russian Literature».
1998 г. Награжден Премией Александра Солженицына за исследования энциклопедического охвата в области русской духовной культуры, соединяющие тонкость специального анализа с объемностью человеческого содержания, за плодотворный опыт служения филологии, национальному самосознанию в свете христианской традиции.
1999 г. Награжден орденом Великого Князя Литовского Гедиминаса.
2000 г. Награжден Премией имени Ю. Балтрушайтиса за вклад в развитие балтистики.
2002 г. Награжден высшей наградой Латвии - орденом Трех Звезд.
2003 г. Награжден Премией Андрея Белого.
______________________
Академик Н.Н. Казанский
АКАДЕМИК ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ТОПОРОВ (1928–2005)
Владимир Николаевич Топоров родился в Москве 5 июля 1928 г. в семье инженера. На формирование личности и характера будущего исследователя оказала влияние семейная атмосфера и устойчивый жизненный уклад, созданный родителями Владимира Николаевича - Верой Ивановной, урожденной Антоновой, и Николаем Васильевичем Топоровым. Вся семья в летние месяцы подолгу жила в одной из небольших деревень в окрестностях подмосковной станции Сходня. Правильное домашнее образование, хорошие школьные учителя заложили основы феноменально широкого общекультурного кругозора будущего ученого и развили у него способность к глубинным обобщениям. Воистину для него русский язык с детства стал, пользуясь выражением Вячеслава Ивановича Иванова, «живой рощей, а не линиями свинцового набора». К детским же годам относится и интерес Владимира Николаевича к современным событиям - с ранних лет он читал газеты.
Другой силой, повлиявшей на становление характера Владимира Николаевича, который вернее всего можно было бы определить словами «тихий и стойкий», была жизнь того дома, в котором прошло его детство. (Дом находился прямо напротив Тургеневской читальни, куда еще в довоенные годы Владимира Николаевича записал его отец; сейчас это здание снесено.) Интересной была пестрая интернациональная среда в доме: помимо приехавших в Москву деревенских людей, в нем жили евреи, латыши, немцы, многие из которых работали в Коминтерне. Общение с соседями, многообразие культур и языков давали будущему ученому пищу для размышлений о том, что объединяет и разъединяет людей, о тех общечеловеческих ценностях, в число которых входит и понятие человеческого достоинства.
Я не знаю, как сформулировать то исключительно московское, что присутствовало в облике Владимира Николаевича (среди прочего являвшегося изобретателем понятия «петербургский текст»). Несомненно лишь, что именно к детским годам восходит то унаследованное от бабушки замечательное старомосковское произношение, которое отличало речь Владимира Николаевича, и та человеческая открытость, лишенная малейшей чопорности, которая проявлялась в его общении с людьми. Два года войны семья провела в эвакуации в Коврове, на родине отца, но уже в 1943 году Владимир Николаевич вернулся в свою школу, а в 1946 году поступил на филологический факультет Московского государственного университета, выбрав для себя в качестве основных занятия русским языком и литературой.
Традиции Московского университета в области русской и шире - славянской филологии в МГУ того времени сохранялись полнее, чем в других учебных заведениях страны. Продолжал еще работать получивший профессорское звание в 1898 г. Сергей Константинович Шамбинаго. Среди своих учителей Владимир Николаевич в первую очередь называл Петра Саввича Кузнецова, Николая Каллиниковича Гудзия и Михаила Николаевича Петерсона. Основательные занятия русской филологией могли бы оказаться самодостаточными, однако именно в эти годы сверх программы, в которую входили классические языки - латынь и древнегреческий, Владимир Николаевич занимается балтийскими языками и санскритом. Как отмечал сам Владимир Николаевич в автобиографии, «первоначальное намерение заниматься русской литературой вскоре сменилось интересом к языкознанию, занятиями конкретными языками, прежде всего славянскими и другими индоевропейскими. Ради этих занятий приходилось жертвовать лекциями. Вскоре особое место в моих занятиях заняло сравнительно-историческое языкознание». Под руководством того же М.Н. Петерсона проходили занятия по сравнительно-историческому индоевропейскому языкознанию - предмету, который не только не поощрялся, но и преследовался в те годы, когда единственно правильным считалось «Новое учение о языке» Н.Я. Марра.
Небольшая группа студентов, в которую входили Татьяна Яковлевна Елизаренкова (ставшая в 1950 году женой Владимира Николаевича), Татьяна Вячеславовна Булыгина, Павел Александрович Гринцер, к которым присоединялся и Вячеслав Всеволодович Иванов, занималась индоевропейскими языками с увлечением. Достаточно сказать, что для части из них именно санскрит стал основным научным интересом. В первую очередь - для бывшей в то время уже аспиранткой Веры Александровны Кочергиной, которая с тех пор занимается классическим санскритом. Т.Я. Елизаренкова увлеклась в большей степени тем, что не укладывается без остатка в правильные ряды индийских грамматических форм: пракриты, пали, древнейшие языковые формы, засвидетельствованные в Ригведе. Ей принадлежит первый полный русский перевод Ригведы (уже вышедший) и Атхарваведы (первый том перевода вышел в 2005 г.). Сам Владимир Николаевич неоднократно обращался в своем творчестве к древнеиндийскому материалу, опубликовав совместно с Вяч. Вс. Ивановым совершенно нетрадиционное описание санскритской грамматики [1960 г.] и с Т.Я. Елизаренковой - грамматику языка пали [1965 г, 2003 г.], а также большую серию статей, посвященных буддийским текстам, перевод «Дхаммапады» с обширной вступительной статьей и комментариями [1960 г.] и книгу о драме Шудраки «Глиняная повозка», не случайно имеющую подзаголовок «Приглашение к медленному чтению» [1998 г.].
В студенческие годы формируется живой и напряженный интерес к балтийским языкам, исследования которых Владимир Николаевич также неустанно проводил всю свою жизнь. За занятиями литовским языком под руководством М.Н. Петерсона последовали самостоятельно выученный по учебнику Паэгле латышский язык, а затем и древнепрусский. Интерес к последнему был связан с дружбой, уже в аспирантские годы, с Витаутасом П. Мажюлисом, академиком Литовской академии наук, в то время только начинавшим свои плодотворные занятия западнобалтийскими языками. Владимиру Николаевичу принадлежат почти все имеющиеся на русском языке исследования по старопечатным литовским и латышским текстам, многие труды, посвященные отражению индоевропейских грамматических особенностей в балтийских языках, обширные исследования по топонимике балтийских языков и расселению балтов в начале новой эры, а также, к сожалению, не завершенный монументальный словарь «Прусский язык». Первые пять томов этого замечательного по широте сопоставлений труда вышли в 1975-1990 годах, причем утверждение к печати каждого из томов требовало почти столько же усилий, сколько и написание томов, что и заставило Владимира Николаевича прервать работу над изданием. Чрезвычайно важным итогом явилась также новая концепция балто-славянских языковых отношений. Владимир Николаевич предложил рассматривать славянские языки как ответвление от балтийских языков.
Значимое продолжение имели начавшиеся также в студенческие годы занятия древнегреческим и латинским языками: и здесь Владимир Николаевич предложил немалое число оригинальных этимологий для таких культурно значимых слов, как «софия» - мудрость и «музы». В области изучения текстов классических языков помимо древнегреческих произведений, связанных с мифологией (например, сюжет об Эдипе у Софокла), Владимир Николаевич посвятил отдельную книгу Вергилию [1993 г.], дав очень современную, утешительную для тех лет, когда создавалась эта книга, интерпретацию образа Энея как героя, послушного Судьбе. В эпоху социальных перемен конца 80-х - начала 90-х годов эти грани творчества Вергилия приобретали и некоторое общественное звучание. В сопоставительном плане занимался В.Н. Топоров творчеством Еврипида, Проперция и Горация, а самые последние годы - творчеством Пиндара.
Всеми перечисленными языками Владимир Николаевич занимался ради них самих и ради культуры, ко-торая в них отражена. Такой подход, при котором сам язык рассматривается как текст, основан на самоцен-ности и самодостаточности предмета исследования ученого-филолога и коренится в глубокой филологической традиции. В каждой из перечисленных выше областей Владимир Николаевич сделал достаточно, чтобы быть признанным специалистом, развивающим то или иное традиционное направление. Однако уже в студенческие годы Владимир Николаевич ищет методологические основы, которые позволили бы сделать более масштабными обобщения и объять человеческую культуру в ее основных линиях развития. Первым шагом в этом направлении стали занятия лингвистической компаративистикой под руководством М.Н. Петерсона. Следующей важной вехой стал приезд в Москву в 1956 году Романа Осиповича Якобсона, блестящая мысль которого, демонстрация возможностей и перспектив применения математических методов в гуманитарных областях (в первую очередь в языкознании) ознаменовали новый этап в ученых увлечениях и исследованиях Владимира Николаевича.
К этому времени относится его участие в математическом семинаре, знакомство с исследованиями по матема-тической логике и первые попытки приложения математических методов в области гуманитарных наук. Отчасти это было возрождением того круга идей, который впервые сформулировал Ф. де Соссюр, создатель семиотики как науки о знаках и знаковых системах. Знаковая природа языка к этому времени утверждалась уже почти во всех учебниках, но о семиотике вспоминали редко. Разносторонняя и основательная подготовка Владимира Николаевича и других представителей блестящей плеяды молодых московских ученых периода хрущевской «оттепели» подготовила прорыв в новые области гуманитарного знания и привела к созданию новых методов для осмысления истории человеческой культуры.
Тем самым, начиная с 1953-1954 годов и до начала 60-х, в центре исследовательского внимания Владимира Николаевича находятся структурная лингвистика, понятие текста и семиотика. При этом само понятие текста включает в себя и его семиотическую интерпретацию. Он был инициатором первого Симпозиума по структурному изучению знаковых систем (Москва, Институт славяноведения АН СССР, 1962 г.). К этому времени относится образование московского семиоти-ческого круга, тогда еще только ожидавшего возможности развиться в школу семиотики. Семиотическое изучение памятников культуры казалось небывалой смелостью в начале 60-х годов. Последовавший за этим запрет на семиотику не позволял проводить следующие встречи в Москве, так что надежда на продолжение начавшихся исследований появилась только благодаря Юрию Михайловичу Лотману и другим участникам Тартуских летних школ. Теперь это научное направление называют Московско-Тартуской семиотической школой.
В этих непростых условиях с 1960 по 1963 год Владимир Николаевич руководил Сектором структурной типологии славянских языков Института славяноведения АН СССР, передав затем руководство Вяч. Вс. Иванову. Основу методологического подхода в этих исследованиях составляла, безусловно, интердисциплинарность, которая способствовала попыткам установить связи между внешне разрозненными фактами, не имеющими, казалось бы, между собой ничего общего. Структурно-семиотический подход позволил выявить основу для возможного синтетического построения истории культуры, в котором оказывались органически связанными явления, выглядевшие с точки зрения отдельно взятой традиции совершенно случайными.
Начало всех этих изысканий связано с проведением в Москве IV Международного съезда славистов (1958), в организации которого Владимир Николаевич принимал самое непосредственное участие. Совместно с Вяч. Вс. Ивановым на съезде он сделал обширный доклад о древнейших отношениях балтийских и славянских языков, основанный на сравнительно-историческом подходе к материалу. Об атмосфере, которая царила на съезде, о впечатлениях, которые произвели три лекции Р.О. Якобсона на сообщество молодых московских филологов, можно найти немало воспоминаний, сравнительно недавно опубликованных.
Новые подходы, основанные на изучении структурных отношений (структурализм), видны уже в первом крупном труде В.Н. Топорова (диссертация «Локатив в славянских языках», выполненная под руководством Самуила Борисовича Бернштейна, 1955). Одновременно с этим, совместно с О.Н. Трубачевым, Владимир Николаевич предпринимает лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья [см. 1962 г.]. Эта книга, отчасти идущая в русле методики исследований Ганса Краэ, вызвала многочисленные отклики как в России, так и за рубежом. Топонимические исследования в последующие десятилетия нашли продолжение в изучении гидронимии Подмосковья с подчеркиванием значительной балтийской составляющей.
В 1962 г. состоялась экспедиция Института славяноведения АН СССР на Енисей для изучения кетского языка и традиции. Вместе с коллегами В.Н. Топоров тщательно готовился к поездке, занимаясь языком и изучая прежние записи. Результатом экспедиции явилась публикация статей и новых кетских текстов в «Кетских сборниках», а также серия этимологий из области енисейских языков. Этот опыт применения сравнительно-исторического метода к неиндоевропейским языкам сильно обогатил методику исследования и показал, до какой степени может быть допустимо в научном анализе обобщение, без которого в принципе невозможна необходимая формализация материала. Несомненно, эта экспедиция стимулировала интерес к мифологии и послужила накоплению «мифологического запаса»: как общих представлений о мифологии, так и творческой энергии, которая вылилась в совместные с Вяч. Вс. Ивановым труды по славянской мифологии, а также в сопоставительные исследования праславянских и индоиранских мифологических систем.
С начала 60-х годов Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров предпринимают масштабное исследование славянских, балтийских и хеттских мифологических сюжетов, в результате которого был сформулирован «основной миф» - миф о поединке Громовержца со Змеем, а также была предложена его реконструкция в разных традициях, охватывающих без малого все языки индоевропейского ареала. Владимир Николаевич не сделал своим основным увлечением установление макросемей и изоглосс, выходящих за пределы двух, от силы трех языковых ареалов, несмотря на то, что он относился с большим интересом к сопоставительному изучению отдаленных языковых семей - задаче, которой увлекался и продолжает заниматься Владимир Антонович Дыбо. В том же Институте славяноведения АН СССР работал Владислав Маркович Иллич-Свитыч, с именем которого связаны идеи реконструкции ностратической макроязыковой семьи. Впрочем, к этому направлению могут быть отнесены работы Владимира Николаевича, посвященные гималайскому языковому союзу, в который включены в том числе материалы языка бурушаски.
Совместно с Вяч. Вс. Ивановым В.Н. Топоров выпускает такие монументальные труды, как «Славянские языковые моделирующие семиотические системы: (Древний период)» [1965 г.] и «Исследования в области славянских древностей: Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов» [1974г.], в которых на основании структурного анализа фольклорных текстов предлагается реконструкция мифологических представлений в области славянского язычества. Эти труды и направление, в них представленное, имели несколько продолжений, главным из которых оказались сотни статей, написанные Владимиром Николаевичем для энциклопедии «Мифы народов мира». Нет возможности перечислить даже небольшую часть этих статей, но необходимо упомянуть об общем структурном подходе, объединяющем эти исследования, а также о том, что благодаря этому изданию у отечественного читателя появилась первая энциклопедия, специально посвященная мифологии и снабженная современной и почти исчерпывающей библиографией.
Не будет преувеличением сказать, что именно Владимир Николаевич был одним из тех, кто способствовал превращению этого издания в глубокое и разностороннее обобщение мифологических данных. С.А. Токарев, под руководством которого формировалось издание, не планировал столь разнообразных сопоставлений и обобщений, которые оказались в статьях. Наряду с этнографическими особенностями, отражающими представления носителей разных языков, в статьях Владимира Николаевича и других авторов обнаружилось внимание к психологической основе отдельных культур и стремление найти некоторый общий психолингвистический знаменатель и константы общечеловеческой духовной культуры.
Последние полтора десятилетия основное внимание Владимира Николаевича было сосредоточено на разнообразных исследованиях текста.
Первые его труды по поэтике русской литературы относятся ко второй половине 1960-х годов, когда Владимир Николаевич начал большую серию работ о поэтах Серебряного века совместно с филологами семиотического направления (Т.В. Цивьян, Р.О. Тименчик и др.). В дальнейшем изучение поэтики велось с использованием лингвистических и мифологических подходов. Так, Владимир Николаевич публикует несколько статей, в которых на основании текстов детского фольклора реконструирует тексты языческой Руси, впервые сформулировав идею о деградации текстов в устной традиции [1975 г., 2000 г., 2002 г., 2004 г.]. Такого рода реконструкции требовали сравнительного изучения текстов многих индоевропейских традиций, включая хеттскую, индоиранскую, древнегреческую.
Занимаясь русской литературой и особенно много сил прилагая к осмыслению русской традиции на фоне других литератур Европы, Владимир Николаевич публикует монументальный двухтомник «Святость и святые в русской духовной культуре» [1995 г., 1998 г.]. Исследование начинается с анализа особенностей развития семантики корня *svent- на славянском и древнерусском материале, а затем Владимир Николаевич обращается к источникам по культурной ситуации в Киеве в начале X века. Важную роль в определении этнокультурной и языковой ситуаций первых десятилетий истории Киева играют данные, сохранившиеся в письме, долгие годы хранившемся в генизе Каирской синагоги. Письмо прямо свидетельствует о том, что изначально Киев мог возникнуть как западный форпост Хазарского каганата. Подпись одного из авторов - «Сын человека по имени Куява», согласно Владимиру Николаевичу, позволяет говорить о его иранском происхождении, само письмо - о том, что он исповедовал иудаизм.
Отсюда интерпретация «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона, в котором Владимир Николаевич находит прямые следы борьбы между христианством и иудаизмом, отражающие реальную этническую и конфессиональную ситуацию в древнем Киеве. Главы этой книги хочется пересказывать одну за другой, но здесь я ограничусь упоминанием только еще об одном открытии Владимира Николаевича: ему удалось показать, что к XIII веку Смоленск был одним из замечательнейших культурных центров Киевской Руси. Эти идеи о наличии многочисленных книжных центров Руси со своими школами в последнее время, после находок В.Л. Янина и А.А. Зализняка, получают дополнительное обоснование, рисуя за пределами Киева и Новгорода насыщенную духовную жизнь.
Не оставляя занятий языковой реконструкцией, Владимир Николаевич переносит ее в сферу поэтики и в 1998 году публикует книгу «Предистория* литературы у славян: опыт реконструкции» [1998 г.]. В книге делается смелая попытка проследить истоки славянской традиции, используя фольклорные материалы и восстанавливая тексты, которые могли существовать до создания славянской письменности и ее распространения. Исследования, объединенные общей темой «Петербургский текст» или посвященные отражению образа Лизы в «Бедной Лизе» Карамзина [1995 г.] и во всей последующей русской литературе, монография о Тургеневе [1998 г.] и два тома монументального исследования, открывшего творческое наследие и значение М.Н. Муравьева [2001 г., 2003 г.], - все эти труды из истории русской литературы навсегда останутся образцами органичного сочетания скрупулезной работы над текстом с глубоко оригинальной филологической концепцией.
Во всех случаях за опубликованными страницами В.Н. Топорова лежит колоссальная работа в архивах, необходимая для публикаций новых материалов. Эта кропотливая работа сочеталась не только с поразительным по широте осмыслением в плане литературного процесса, но и с проникновением в особенности взаимодействия человека и текста. Поясню это на коротком примере публикации переводов Андрея Тургенева из «Страданий юного Вертера». В этой небольшой по объему работе [2001 г.] Владимир Николаевич атрибуировал черновые записи как перевод Гёте, сопоставил его с оригиналом и завершил исследование сопоставлением судьбы Андрея Тургенева с судьбой юного Вертера.
Литературоведческие штудии Владимира Николаевича неизменно опираются на обширнейший материал и живое ощущение контекста. В этом отношении показательны исследования Владимира Николаевича, посвященные петербургскому тексту. Начало увлечения Владимира Николаевича Петербургом относится к 1951 году, когда он впервые приехал в Ленинград. Тогда город ему показался чуждым, однако через несколько месяцев он начал собирать книги, посвященные Петербургу, и при каждой возможности на несколько дней приезжать в этот город. Отсюда родились труды о Достоевском, о разных ипостасях русской культуры XIX и XX веков, которая включала для него и литературные произведения, и тексты эпитафий, мимо которых обычно проходят литературоведы. В 1988 г. Владимир Николаевич Топоров стал доктором филологических наук honoris causa.
В 1990 году он был удостоен Государственной премии СССР как один из основных авторов-участников энциклопедии «Мифы народов мира», но в связи с Вильнюсскими событиями января 1991 года в знак протеста от премии отказался. В декабре того же года он был избран действительным членом Академии наук СССР. С 1992 года Владимир Николаевич Топоров работал по совместительству в Институте высших гуманитарных исследований при РГГУ, где в 1996 г. был избран почетным доктором. Деятельность Владимира Николаевича получила широкое признание: за исследования энциклопедического охвата в области русской духовной культуры он был награжден в 1998 году литературной премией Александра Солженицына, в 1999 году - орденом Великого Князя Литовского Гедиминаса, в 2002 - высшей наградой Латвии - орденом Трех Звезд.
Владимир Николаевич скончался 5 декабря 2005 года.
Владимиру Николаевичу Топорову принадлежит свыше 2000 научных работ, среди которых более 30 монографий. Последним вышло издание «Исследования по этимологии и семантике» [2006 г.]. Перечисляя все сделанное этим замечательным подвижником науки, трудно не пропустить что-то существенное. Еще труднее в ясных и коротких словах сформулировать то главное, чем современная гуманитарная наука обязана его деятельности. Тем не менее, попробуем выделить основное в предложенных им подходах: возможность рассмотрения в ненарушаемом единстве Человека и Языка (антропный принцип) при всем разнообразии, наблюдаемом в конкретных проявлениях; глубокое филологическое изучение отдельных памятников каждой из культур (изучение профессиональное, которое сделало бы честь специалисту в относительно узкой области); широкое включение произведений искусства и применение всего арсенала научных методов, от традиционных филологических до математического моделирования семиотических систем, культурных ситуаций... Разнообразные по темам и всегда глубокие исследования этого выдающегося Ученого составляют один из краеугольных камней современного гуманитарного знания. Не случайно при этом Владимир Николаевич избегал глобальных формулировок философского характера, ограничиваясь обобщениями, которые всякий раз могли быть подкреплены конкретным материалом. Эти ограничения связаны были в первую очередь с необыкновенной скромностью Владимира Николаевича.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИКА В.Н. ТОПОРОВА
Владимир Николаевич Топоров родился 5 июля 1928 г. в Москве; скончался 5 декабря 2005 г. в Москве.
1946 г. Окончил московскую среднюю школу.
1946-1951 гг. Студент филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ).
1951-1954 гг. Аспирант кафедры славянской филологии МГУ.
1954 г. Младший научный сотрудник, с 1960 г. старший научный сотрудник, в 1960-1963 гг. заведующий Сектором структурной типологии славянских языков, с 1986 г. ведущий научный сотрудник, с 1991 по 2005 г. главный научный сотрудник Института славяноведения РАН (с 1968 по 1998 г. Институт славяноведения и балканистики АН СССР/РАН).
1955 г. Присуждена ученая степень кандидата филологических наук за диссертацию «Локатив в славянских языках».
1963-2005 гг. Член редколлегии издания «Этимология».
1980-2005 гг. Член редколлегии издания «Балто-славянские исследования».
1988 г. Присуждена ученая степень доктора филологических наук honoris causa.
1990 г. Присуждена Государственная премия СССР за участие в работе над энциклопедией «Мифы народов мира» (в 2 т.). В знак протеста против трагических событий в Вильнюсе 13 января 1991 г. от премии отказался.
– Избран действительным членом Академии наук СССР.
– Избран почетным членом Академии наук Латвии.
– Избран членом Европейской академии (Academia Europaea).
– Избран действительным членом Российской академии ес¬тественных наук.
– Избран членом Международного семиотического общества (International Semiotic Society).
1992-2005 гг. Главный научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований при Российском государствен¬ном гуманитарном университете (ИВГИ при РГГУ).
– Член редколлегии международного журнала «Linguistica Baltica».
– Член международного редсовета журнала «Arbor Mundi» («Мировое древо»).
– Член редколлегии журнала «International Journal of Poetics».
– Член редколлегии журнала «Kodikas».
– Член редколлегии журнала «Proverbium».
1993 г. Присуждена степень доктора honoris causa Вильнюсского университета (Литовская Республика).
1993-1997 гг. Член редколлегии журнала «Elementa. The Journal of Slavic Studies and Comparative Cultural Semiotics».
1993-2005 гг. Член редколлегии серии «Пушкинская библиотека».
1996 г. Присуждена степень почетного доктора РГГУ.
– Избран членом International Language Origin Society.
– Избран членом Peirce Philosophical Society (USA).
1997 г. Награжден орденом Почета за заслуги перед государством, успехи, достигнутые в труде, и большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами.
1997-2005 гг. Член редколлегии журнала «Russian Literature».
1998 г. Награжден Премией Александра Солженицына за исследования энциклопедического охвата в области русской духовной культуры, соединяющие тонкость специального анализа с объемностью человеческого содержания, за плодотворный опыт служения филологии, национальному самосознанию в свете христианской традиции.
1999 г. Награжден орденом Великого Князя Литовского Гедиминаса.
2000 г. Награжден Премией имени Ю. Балтрушайтиса за вклад в развитие балтистики.
2002 г. Награжден высшей наградой Латвии - орденом Трех Звезд.
2003 г. Награжден Премией Андрея Белого.
______________________
Академик Н.Н. Казанский
АКАДЕМИК ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ТОПОРОВ (1928–2005)
Владимир Николаевич Топоров родился в Москве 5 июля 1928 г. в семье инженера. На формирование личности и характера будущего исследователя оказала влияние семейная атмосфера и устойчивый жизненный уклад, созданный родителями Владимира Николаевича - Верой Ивановной, урожденной Антоновой, и Николаем Васильевичем Топоровым. Вся семья в летние месяцы подолгу жила в одной из небольших деревень в окрестностях подмосковной станции Сходня. Правильное домашнее образование, хорошие школьные учителя заложили основы феноменально широкого общекультурного кругозора будущего ученого и развили у него способность к глубинным обобщениям. Воистину для него русский язык с детства стал, пользуясь выражением Вячеслава Ивановича Иванова, «живой рощей, а не линиями свинцового набора». К детским же годам относится и интерес Владимира Николаевича к современным событиям - с ранних лет он читал газеты.
Другой силой, повлиявшей на становление характера Владимира Николаевича, который вернее всего можно было бы определить словами «тихий и стойкий», была жизнь того дома, в котором прошло его детство. (Дом находился прямо напротив Тургеневской читальни, куда еще в довоенные годы Владимира Николаевича записал его отец; сейчас это здание снесено.) Интересной была пестрая интернациональная среда в доме: помимо приехавших в Москву деревенских людей, в нем жили евреи, латыши, немцы, многие из которых работали в Коминтерне. Общение с соседями, многообразие культур и языков давали будущему ученому пищу для размышлений о том, что объединяет и разъединяет людей, о тех общечеловеческих ценностях, в число которых входит и понятие человеческого достоинства.
Я не знаю, как сформулировать то исключительно московское, что присутствовало в облике Владимира Николаевича (среди прочего являвшегося изобретателем понятия «петербургский текст»). Несомненно лишь, что именно к детским годам восходит то унаследованное от бабушки замечательное старомосковское произношение, которое отличало речь Владимира Николаевича, и та человеческая открытость, лишенная малейшей чопорности, которая проявлялась в его общении с людьми. Два года войны семья провела в эвакуации в Коврове, на родине отца, но уже в 1943 году Владимир Николаевич вернулся в свою школу, а в 1946 году поступил на филологический факультет Московского государственного университета, выбрав для себя в качестве основных занятия русским языком и литературой.
Традиции Московского университета в области русской и шире - славянской филологии в МГУ того времени сохранялись полнее, чем в других учебных заведениях страны. Продолжал еще работать получивший профессорское звание в 1898 г. Сергей Константинович Шамбинаго. Среди своих учителей Владимир Николаевич в первую очередь называл Петра Саввича Кузнецова, Николая Каллиниковича Гудзия и Михаила Николаевича Петерсона. Основательные занятия русской филологией могли бы оказаться самодостаточными, однако именно в эти годы сверх программы, в которую входили классические языки - латынь и древнегреческий, Владимир Николаевич занимается балтийскими языками и санскритом. Как отмечал сам Владимир Николаевич в автобиографии, «первоначальное намерение заниматься русской литературой вскоре сменилось интересом к языкознанию, занятиями конкретными языками, прежде всего славянскими и другими индоевропейскими. Ради этих занятий приходилось жертвовать лекциями. Вскоре особое место в моих занятиях заняло сравнительно-историческое языкознание». Под руководством того же М.Н. Петерсона проходили занятия по сравнительно-историческому индоевропейскому языкознанию - предмету, который не только не поощрялся, но и преследовался в те годы, когда единственно правильным считалось «Новое учение о языке» Н.Я. Марра.
Небольшая группа студентов, в которую входили Татьяна Яковлевна Елизаренкова (ставшая в 1950 году женой Владимира Николаевича), Татьяна Вячеславовна Булыгина, Павел Александрович Гринцер, к которым присоединялся и Вячеслав Всеволодович Иванов, занималась индоевропейскими языками с увлечением. Достаточно сказать, что для части из них именно санскрит стал основным научным интересом. В первую очередь - для бывшей в то время уже аспиранткой Веры Александровны Кочергиной, которая с тех пор занимается классическим санскритом. Т.Я. Елизаренкова увлеклась в большей степени тем, что не укладывается без остатка в правильные ряды индийских грамматических форм: пракриты, пали, древнейшие языковые формы, засвидетельствованные в Ригведе. Ей принадлежит первый полный русский перевод Ригведы (уже вышедший) и Атхарваведы (первый том перевода вышел в 2005 г.). Сам Владимир Николаевич неоднократно обращался в своем творчестве к древнеиндийскому материалу, опубликовав совместно с Вяч. Вс. Ивановым совершенно нетрадиционное описание санскритской грамматики [1960 г.] и с Т.Я. Елизаренковой - грамматику языка пали [1965 г, 2003 г.], а также большую серию статей, посвященных буддийским текстам, перевод «Дхаммапады» с обширной вступительной статьей и комментариями [1960 г.] и книгу о драме Шудраки «Глиняная повозка», не случайно имеющую подзаголовок «Приглашение к медленному чтению» [1998 г.].
В студенческие годы формируется живой и напряженный интерес к балтийским языкам, исследования которых Владимир Николаевич также неустанно проводил всю свою жизнь. За занятиями литовским языком под руководством М.Н. Петерсона последовали самостоятельно выученный по учебнику Паэгле латышский язык, а затем и древнепрусский. Интерес к последнему был связан с дружбой, уже в аспирантские годы, с Витаутасом П. Мажюлисом, академиком Литовской академии наук, в то время только начинавшим свои плодотворные занятия западнобалтийскими языками. Владимиру Николаевичу принадлежат почти все имеющиеся на русском языке исследования по старопечатным литовским и латышским текстам, многие труды, посвященные отражению индоевропейских грамматических особенностей в балтийских языках, обширные исследования по топонимике балтийских языков и расселению балтов в начале новой эры, а также, к сожалению, не завершенный монументальный словарь «Прусский язык». Первые пять томов этого замечательного по широте сопоставлений труда вышли в 1975-1990 годах, причем утверждение к печати каждого из томов требовало почти столько же усилий, сколько и написание томов, что и заставило Владимира Николаевича прервать работу над изданием. Чрезвычайно важным итогом явилась также новая концепция балто-славянских языковых отношений. Владимир Николаевич предложил рассматривать славянские языки как ответвление от балтийских языков.
Значимое продолжение имели начавшиеся также в студенческие годы занятия древнегреческим и латинским языками: и здесь Владимир Николаевич предложил немалое число оригинальных этимологий для таких культурно значимых слов, как «софия» - мудрость и «музы». В области изучения текстов классических языков помимо древнегреческих произведений, связанных с мифологией (например, сюжет об Эдипе у Софокла), Владимир Николаевич посвятил отдельную книгу Вергилию [1993 г.], дав очень современную, утешительную для тех лет, когда создавалась эта книга, интерпретацию образа Энея как героя, послушного Судьбе. В эпоху социальных перемен конца 80-х - начала 90-х годов эти грани творчества Вергилия приобретали и некоторое общественное звучание. В сопоставительном плане занимался В.Н. Топоров творчеством Еврипида, Проперция и Горация, а самые последние годы - творчеством Пиндара.
Всеми перечисленными языками Владимир Николаевич занимался ради них самих и ради культуры, ко-торая в них отражена. Такой подход, при котором сам язык рассматривается как текст, основан на самоцен-ности и самодостаточности предмета исследования ученого-филолога и коренится в глубокой филологической традиции. В каждой из перечисленных выше областей Владимир Николаевич сделал достаточно, чтобы быть признанным специалистом, развивающим то или иное традиционное направление. Однако уже в студенческие годы Владимир Николаевич ищет методологические основы, которые позволили бы сделать более масштабными обобщения и объять человеческую культуру в ее основных линиях развития. Первым шагом в этом направлении стали занятия лингвистической компаративистикой под руководством М.Н. Петерсона. Следующей важной вехой стал приезд в Москву в 1956 году Романа Осиповича Якобсона, блестящая мысль которого, демонстрация возможностей и перспектив применения математических методов в гуманитарных областях (в первую очередь в языкознании) ознаменовали новый этап в ученых увлечениях и исследованиях Владимира Николаевича.
К этому времени относится его участие в математическом семинаре, знакомство с исследованиями по матема-тической логике и первые попытки приложения математических методов в области гуманитарных наук. Отчасти это было возрождением того круга идей, который впервые сформулировал Ф. де Соссюр, создатель семиотики как науки о знаках и знаковых системах. Знаковая природа языка к этому времени утверждалась уже почти во всех учебниках, но о семиотике вспоминали редко. Разносторонняя и основательная подготовка Владимира Николаевича и других представителей блестящей плеяды молодых московских ученых периода хрущевской «оттепели» подготовила прорыв в новые области гуманитарного знания и привела к созданию новых методов для осмысления истории человеческой культуры.
Тем самым, начиная с 1953-1954 годов и до начала 60-х, в центре исследовательского внимания Владимира Николаевича находятся структурная лингвистика, понятие текста и семиотика. При этом само понятие текста включает в себя и его семиотическую интерпретацию. Он был инициатором первого Симпозиума по структурному изучению знаковых систем (Москва, Институт славяноведения АН СССР, 1962 г.). К этому времени относится образование московского семиоти-ческого круга, тогда еще только ожидавшего возможности развиться в школу семиотики. Семиотическое изучение памятников культуры казалось небывалой смелостью в начале 60-х годов. Последовавший за этим запрет на семиотику не позволял проводить следующие встречи в Москве, так что надежда на продолжение начавшихся исследований появилась только благодаря Юрию Михайловичу Лотману и другим участникам Тартуских летних школ. Теперь это научное направление называют Московско-Тартуской семиотической школой.
В этих непростых условиях с 1960 по 1963 год Владимир Николаевич руководил Сектором структурной типологии славянских языков Института славяноведения АН СССР, передав затем руководство Вяч. Вс. Иванову. Основу методологического подхода в этих исследованиях составляла, безусловно, интердисциплинарность, которая способствовала попыткам установить связи между внешне разрозненными фактами, не имеющими, казалось бы, между собой ничего общего. Структурно-семиотический подход позволил выявить основу для возможного синтетического построения истории культуры, в котором оказывались органически связанными явления, выглядевшие с точки зрения отдельно взятой традиции совершенно случайными.
Начало всех этих изысканий связано с проведением в Москве IV Международного съезда славистов (1958), в организации которого Владимир Николаевич принимал самое непосредственное участие. Совместно с Вяч. Вс. Ивановым на съезде он сделал обширный доклад о древнейших отношениях балтийских и славянских языков, основанный на сравнительно-историческом подходе к материалу. Об атмосфере, которая царила на съезде, о впечатлениях, которые произвели три лекции Р.О. Якобсона на сообщество молодых московских филологов, можно найти немало воспоминаний, сравнительно недавно опубликованных.
Новые подходы, основанные на изучении структурных отношений (структурализм), видны уже в первом крупном труде В.Н. Топорова (диссертация «Локатив в славянских языках», выполненная под руководством Самуила Борисовича Бернштейна, 1955). Одновременно с этим, совместно с О.Н. Трубачевым, Владимир Николаевич предпринимает лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья [см. 1962 г.]. Эта книга, отчасти идущая в русле методики исследований Ганса Краэ, вызвала многочисленные отклики как в России, так и за рубежом. Топонимические исследования в последующие десятилетия нашли продолжение в изучении гидронимии Подмосковья с подчеркиванием значительной балтийской составляющей.
В 1962 г. состоялась экспедиция Института славяноведения АН СССР на Енисей для изучения кетского языка и традиции. Вместе с коллегами В.Н. Топоров тщательно готовился к поездке, занимаясь языком и изучая прежние записи. Результатом экспедиции явилась публикация статей и новых кетских текстов в «Кетских сборниках», а также серия этимологий из области енисейских языков. Этот опыт применения сравнительно-исторического метода к неиндоевропейским языкам сильно обогатил методику исследования и показал, до какой степени может быть допустимо в научном анализе обобщение, без которого в принципе невозможна необходимая формализация материала. Несомненно, эта экспедиция стимулировала интерес к мифологии и послужила накоплению «мифологического запаса»: как общих представлений о мифологии, так и творческой энергии, которая вылилась в совместные с Вяч. Вс. Ивановым труды по славянской мифологии, а также в сопоставительные исследования праславянских и индоиранских мифологических систем.
С начала 60-х годов Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров предпринимают масштабное исследование славянских, балтийских и хеттских мифологических сюжетов, в результате которого был сформулирован «основной миф» - миф о поединке Громовержца со Змеем, а также была предложена его реконструкция в разных традициях, охватывающих без малого все языки индоевропейского ареала. Владимир Николаевич не сделал своим основным увлечением установление макросемей и изоглосс, выходящих за пределы двух, от силы трех языковых ареалов, несмотря на то, что он относился с большим интересом к сопоставительному изучению отдаленных языковых семей - задаче, которой увлекался и продолжает заниматься Владимир Антонович Дыбо. В том же Институте славяноведения АН СССР работал Владислав Маркович Иллич-Свитыч, с именем которого связаны идеи реконструкции ностратической макроязыковой семьи. Впрочем, к этому направлению могут быть отнесены работы Владимира Николаевича, посвященные гималайскому языковому союзу, в который включены в том числе материалы языка бурушаски.
Совместно с Вяч. Вс. Ивановым В.Н. Топоров выпускает такие монументальные труды, как «Славянские языковые моделирующие семиотические системы: (Древний период)» [1965 г.] и «Исследования в области славянских древностей: Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов» [1974г.], в которых на основании структурного анализа фольклорных текстов предлагается реконструкция мифологических представлений в области славянского язычества. Эти труды и направление, в них представленное, имели несколько продолжений, главным из которых оказались сотни статей, написанные Владимиром Николаевичем для энциклопедии «Мифы народов мира». Нет возможности перечислить даже небольшую часть этих статей, но необходимо упомянуть об общем структурном подходе, объединяющем эти исследования, а также о том, что благодаря этому изданию у отечественного читателя появилась первая энциклопедия, специально посвященная мифологии и снабженная современной и почти исчерпывающей библиографией.
Не будет преувеличением сказать, что именно Владимир Николаевич был одним из тех, кто способствовал превращению этого издания в глубокое и разностороннее обобщение мифологических данных. С.А. Токарев, под руководством которого формировалось издание, не планировал столь разнообразных сопоставлений и обобщений, которые оказались в статьях. Наряду с этнографическими особенностями, отражающими представления носителей разных языков, в статьях Владимира Николаевича и других авторов обнаружилось внимание к психологической основе отдельных культур и стремление найти некоторый общий психолингвистический знаменатель и константы общечеловеческой духовной культуры.
Последние полтора десятилетия основное внимание Владимира Николаевича было сосредоточено на разнообразных исследованиях текста.
Первые его труды по поэтике русской литературы относятся ко второй половине 1960-х годов, когда Владимир Николаевич начал большую серию работ о поэтах Серебряного века совместно с филологами семиотического направления (Т.В. Цивьян, Р.О. Тименчик и др.). В дальнейшем изучение поэтики велось с использованием лингвистических и мифологических подходов. Так, Владимир Николаевич публикует несколько статей, в которых на основании текстов детского фольклора реконструирует тексты языческой Руси, впервые сформулировав идею о деградации текстов в устной традиции [1975 г., 2000 г., 2002 г., 2004 г.]. Такого рода реконструкции требовали сравнительного изучения текстов многих индоевропейских традиций, включая хеттскую, индоиранскую, древнегреческую.
Занимаясь русской литературой и особенно много сил прилагая к осмыслению русской традиции на фоне других литератур Европы, Владимир Николаевич публикует монументальный двухтомник «Святость и святые в русской духовной культуре» [1995 г., 1998 г.]. Исследование начинается с анализа особенностей развития семантики корня *svent- на славянском и древнерусском материале, а затем Владимир Николаевич обращается к источникам по культурной ситуации в Киеве в начале X века. Важную роль в определении этнокультурной и языковой ситуаций первых десятилетий истории Киева играют данные, сохранившиеся в письме, долгие годы хранившемся в генизе Каирской синагоги. Письмо прямо свидетельствует о том, что изначально Киев мог возникнуть как западный форпост Хазарского каганата. Подпись одного из авторов - «Сын человека по имени Куява», согласно Владимиру Николаевичу, позволяет говорить о его иранском происхождении, само письмо - о том, что он исповедовал иудаизм.
Отсюда интерпретация «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона, в котором Владимир Николаевич находит прямые следы борьбы между христианством и иудаизмом, отражающие реальную этническую и конфессиональную ситуацию в древнем Киеве. Главы этой книги хочется пересказывать одну за другой, но здесь я ограничусь упоминанием только еще об одном открытии Владимира Николаевича: ему удалось показать, что к XIII веку Смоленск был одним из замечательнейших культурных центров Киевской Руси. Эти идеи о наличии многочисленных книжных центров Руси со своими школами в последнее время, после находок В.Л. Янина и А.А. Зализняка, получают дополнительное обоснование, рисуя за пределами Киева и Новгорода насыщенную духовную жизнь.
Не оставляя занятий языковой реконструкцией, Владимир Николаевич переносит ее в сферу поэтики и в 1998 году публикует книгу «Предистория* литературы у славян: опыт реконструкции» [1998 г.]. В книге делается смелая попытка проследить истоки славянской традиции, используя фольклорные материалы и восстанавливая тексты, которые могли существовать до создания славянской письменности и ее распространения. Исследования, объединенные общей темой «Петербургский текст» или посвященные отражению образа Лизы в «Бедной Лизе» Карамзина [1995 г.] и во всей последующей русской литературе, монография о Тургеневе [1998 г.] и два тома монументального исследования, открывшего творческое наследие и значение М.Н. Муравьева [2001 г., 2003 г.], - все эти труды из истории русской литературы навсегда останутся образцами органичного сочетания скрупулезной работы над текстом с глубоко оригинальной филологической концепцией.
Во всех случаях за опубликованными страницами В.Н. Топорова лежит колоссальная работа в архивах, необходимая для публикаций новых материалов. Эта кропотливая работа сочеталась не только с поразительным по широте осмыслением в плане литературного процесса, но и с проникновением в особенности взаимодействия человека и текста. Поясню это на коротком примере публикации переводов Андрея Тургенева из «Страданий юного Вертера». В этой небольшой по объему работе [2001 г.] Владимир Николаевич атрибуировал черновые записи как перевод Гёте, сопоставил его с оригиналом и завершил исследование сопоставлением судьбы Андрея Тургенева с судьбой юного Вертера.
Литературоведческие штудии Владимира Николаевича неизменно опираются на обширнейший материал и живое ощущение контекста. В этом отношении показательны исследования Владимира Николаевича, посвященные петербургскому тексту. Начало увлечения Владимира Николаевича Петербургом относится к 1951 году, когда он впервые приехал в Ленинград. Тогда город ему показался чуждым, однако через несколько месяцев он начал собирать книги, посвященные Петербургу, и при каждой возможности на несколько дней приезжать в этот город. Отсюда родились труды о Достоевском, о разных ипостасях русской культуры XIX и XX веков, которая включала для него и литературные произведения, и тексты эпитафий, мимо которых обычно проходят литературоведы. В 1988 г. Владимир Николаевич Топоров стал доктором филологических наук honoris causa.
В 1990 году он был удостоен Государственной премии СССР как один из основных авторов-участников энциклопедии «Мифы народов мира», но в связи с Вильнюсскими событиями января 1991 года в знак протеста от премии отказался. В декабре того же года он был избран действительным членом Академии наук СССР. С 1992 года Владимир Николаевич Топоров работал по совместительству в Институте высших гуманитарных исследований при РГГУ, где в 1996 г. был избран почетным доктором. Деятельность Владимира Николаевича получила широкое признание: за исследования энциклопедического охвата в области русской духовной культуры он был награжден в 1998 году литературной премией Александра Солженицына, в 1999 году - орденом Великого Князя Литовского Гедиминаса, в 2002 - высшей наградой Латвии - орденом Трех Звезд.
Владимир Николаевич скончался 5 декабря 2005 года.
Владимиру Николаевичу Топорову принадлежит свыше 2000 научных работ, среди которых более 30 монографий. Последним вышло издание «Исследования по этимологии и семантике» [2006 г.]. Перечисляя все сделанное этим замечательным подвижником науки, трудно не пропустить что-то существенное. Еще труднее в ясных и коротких словах сформулировать то главное, чем современная гуманитарная наука обязана его деятельности. Тем не менее, попробуем выделить основное в предложенных им подходах: возможность рассмотрения в ненарушаемом единстве Человека и Языка (антропный принцип) при всем разнообразии, наблюдаемом в конкретных проявлениях; глубокое филологическое изучение отдельных памятников каждой из культур (изучение профессиональное, которое сделало бы честь специалисту в относительно узкой области); широкое включение произведений искусства и применение всего арсенала научных методов, от традиционных филологических до математического моделирования семиотических систем, культурных ситуаций... Разнообразные по темам и всегда глубокие исследования этого выдающегося Ученого составляют один из краеугольных камней современного гуманитарного знания. Не случайно при этом Владимир Николаевич избегал глобальных формулировок философского характера, ограничиваясь обобщениями, которые всякий раз могли быть подкреплены конкретным материалом. Эти ограничения связаны были в первую очередь с необыкновенной скромностью Владимира Николаевича.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky