Вместе — весело: демократический консерватор Владимир Шаинский

Фото: В. Худякова/ТАСС

Наблюдая за тем, с каким задором он бил по клавишам, исполняя собственные вещи, невозможно было не улыбнуться. Поражали его плещущая через край энергия, редкостное жизнелюбие, неизменное желание работать, приносить радость другим и веселиться самому, влюбляться... Возраст для него словно не существовал, он всегда выглядел взрослым ребенком.

 
Шаинский не только был похож на проказника-мальчишку с лицом доброго, обаятельного дедушки, но и невероятно много сочинял для детей. «Песенка Крокодила Гены», «Голубой вагон», «Антошка», «Чунга-чанга», «По секрету всему свету», «Дважды два — четыре», «Когда мои друзья со мной», «Песенка Чебурашки», «Облака», «Если с другом вышел в путь», «Пропала собака», «Учат в школе» — его мелодии, кажется, были с нами всегда и повсюду. Они звучали в детсадах и школах, в пионерских лагерях и на спортивных аренах, на концертах и в ресторанах, в мультфильмах и кинолентах, создавая настроение, соответствующее рефрену: «Вместе весело шагать по просторам. / И, конечно, припевать лучше хором».

Когда композитор может быть доволен своим творчеством? Тогда, когда его произведения уходят в народ, слышатся в каждом доме, на любой улице. У Владимира Яковлевича на сей счет было шутливое дополнение: «Большое счастье для композитора, если он напишет такую мелодию, которую другим захочется украсть».

Фото: Валерий Христофоров/ТАСС

Его песни исполняли, наверное, все эстрадные знаменитости последних советских десятилетий. Уже в наши дни Лев Лещенко справедливо заметил: «Шаинский не только озвучил целую эпоху своими песнями, но и останется еще на несколько эпох вместе с народом. Он был поистине всенародным любимцем».
«Уголок России», «А он мне нравится», «Родительский дом», «Идет солдат по городу», «Когда цвели сады», «Не плачь, девчонка!», «На дальней станции сойду» — названия его полюбившихся народу «хитов-шлягеров» составляют длиннющий список.

 
Как-то раз Владимир Шаинский отправил Анне Герман письмо, в котором рассказал, что у него есть чем разбавить ее серьезный репертуар. «Я тут же поехала к нему на встречу, — вспоминала артистка. — Он встретил меня радостно, говорил, что рад знакомству, о котором долго мечтал. Владимир Яковлевич предупредил, что несколько дней назад показал свою песню на художественном совете, и ее не приняли. Он сел за рояль и заиграл очень простенький мотив, мгновенно запоминающийся. Когда я дослушала до конца, то захлопала в ладоши и расцеловала Шаинского. И пообещала, что через три дня спою ее на концерте». Так и произошло. После исполнения песенки «А он мне нравится» Анна утопала в море оваций.

Его композиции — то звонкие, оптимистичные, то минорно-грустные — некоторым людям с утонченным музыкальным слухом кажутся слишком простыми, чересчур незамысловатыми, однако коллега Шаинского Владимир Дашкевич с таким мнением не согласен: эта простота — иллюзия, на самом деле песни Владимира Яковлевича — результат кропотливой работы, помноженной на виртуозность и огромный талант. Он использовал приемы, схожие с теми, что применяли Шуберт, Моцарт и другие классики, выдавал уникальные мелодические комбинации, способные не только доставлять эстетическое удовольствие, но и оказывать терапевтическое воздействие на слушателя.
Сменяются эпохи, поколения, но люди поют все те же, написанные Шаинским песни, поскольку заменить их просто-напросто нечем (да и не нужно) — таких композиторов, как он, сегодня нет.
Родился этот замечательный песенник в конце 1925-го в Киеве. «Годы были трудные, но меня любили, а для ребенка это главное, — вспоминал Владимир Яковлевич. — Мама и отец учились тогда в университете, но вскоре расстались. Мама стала учительницей биологии в школе, но тогда ее скромной зарплаты хватало, чтобы нанимать мне няню».
Именно мать приобщила его к музыке. Когда мальчику было всего четыре года, она впервые привела его в оперу. Слушали и смотрели «Сказку о царе Салтане». Торжественная атмосфера театра, огромная сцена, восхитительная люстра под потолком и, конечно, само произведение Николая Римского-Корсакова, — все это произвело на ребенка мощнейший, незабываемый эффект.
Когда мама повела одиннадцатилетнего Володю в музыкальную школу, он не возражал, а затем посещал занятия без малейшего ропота. Вряд ли Ита Менделевна тогда надеялась, что сын станет известным композитором. Ее согревала мысль о том, что мальчик хотя бы будет при деле, а не начнет слоняться по улицам в поисках приключений.
«Скрипка появилась в моей жизни не оттого, что я разлюбил рояль, — рассказывал Шаинский. — Просто детская скрипочка стоила копейки, тогда как о пианино мы с мамой не могли даже мечтать». Тем не менее при всяком удобном случае юноша садился за фортепиано и пробовал сочинять.
В годы Великой Отечественной он создал небольшое произведение о военных связистах (эту профессию осваивал в то время в армии). «Песню разучивали хором полторы тысячи человек и, громко топая, распевали: «В небе облако клубится, / Даль прозрачная ясна, / И невидимою птицей / Мчится радиоволна». По молодости лет я просто раздувался от гордости», – делился приятными для него воспоминаниями композитор.

 
После войны будущий мэтр окончил оркестровый факультет Московской консерватории, работал в оркестре Леонида Утесова, о чем впоследствии, конечно же, не мог не упомянуть: «Работа с ним оказала огромное влияние на мои песни. Утесов помог мне почувствовать сердцем законы эстрады, понять, как нелегко добиться настоящего контакта с аудиторией, который напоминает мне очень тоненькую нить накала. Стоит на какие-то доли секунды прекратить «подавать ток», идущий из сердца артиста, и аудитория мгновенно становится равнодушной».
Пройдя основательный курс музыкальных наук в Бакинской консерватории (в классе любимого ученика Дмитрия Шостаковича народного артиста СССР Кара Караева), Шаинский стал писать серьезную музыку, в том числе симфонии, и, казалось, ничто не предвещало славы популярного на всю страну песенника. Но вот однажды он решил заглянуть в хорошо знакомое московским меломанам здание из красного кирпича, что на улице Станкевича (сейчас это Вознесенский переулок), в центре столицы. Когда-то здесь была англиканская церковь Святого Андрея, потом обосновалась фирма грамзаписи «Мелодия».
Был жаркий летний день 1969 года. По спине Владимира Яковлевича (ему было уже за сорок) струился пот — не только из-за погоды, Шаинский сильно волновался, предчувствуя, что именно в этот день решалась его судьба. Маленького роста человек в сандалиях на босу ногу, в брюках и рубашке из «Детского мира» открыл массивную дверь и, слегка робея, вошел…
О том, что произошло после, рассказал поэт Юрий Энтин, который работал в детской редакции фирмы. Ему сказали, что какой-то странный тип стоит в проходной и требует позвать сотрудника, чтобы изложить ему суть дела. Юрий Сергеевич спустился на первый этаж и действительно увидел не вполне обычного посетителя. Тем не менее позвал его к себе в кабинет. Они познакомились, разговорились. Шаинский рассказал о себе и самоуверенно заявил: «Если бы у меня сейчас под рукой были стихи, я тут же написал бы песню и показал бы, чего стою».
Энтин согласился провести такой экзамен и протянул визави лежавший на столе лист со стишком под названием «Антошка». Владимир Яковлевич быстро прочел, минут десять помолчал, а затем напел мотив песенки, которую вскоре узнала и полюбила вся страна.
Это было похоже на чудо, но история имела продолжение. Юрий Энтин сопроводил нового знакомца в «Союзмультфильм», где тому предложили еще одно испытание. И снова дебютант выдал блестящий результат, создав музыкальную заставку к «Веселой карусели».
Так начался удивительный творческий путь одного из самых известных советских композиторов. Шаинский написал свыше четырехсот (!) песенных композиций, и среди них едва ли есть неудачные.
«Мы вместе написали свыше тридцати песен, — рассказывал Энтин. — Оба любили играть в шахматы, и, прежде чем сесть за работу, Владимир настаивал, чтобы мы сыграли несколько партий. Шаинский был очень необычным человеком, ни на кого не похожим, абсолютно неуправляемым».
Эти качества — непохожесть, «неуправляемость», экспрессия — не остались без внимания кинематографистов, которые не раз приглашали его поучаствовать в собственных фильмах уже как актера. Особенно ярко, эксцентрично он смотрелся в роли «лютого деда», «чудо-богатыря» в культовой для молодежи начала XXI века картине «ДМБ».
Автор текста «Песенки Крокодила Гены» Александр Тимофеевский перечень характеристик продолжил так: «Шаинский был очень требователен к себе, что проявилось в ходе работы над песней «Пусть бегут неуклюже». Первый вариант песни был сразу принят худсоветом, но очень ответственно относящемуся к своей работе Володе он не понравился. Через некоторое время он позвонил мне: «Саша, я недоволен этой песней, давай еще поработаем». Мы пришли к режиссеру Качанову, и он первым делом сел играть с Шаинским в шахматы. Меня в это время посадили на кухне, где я написал несколько текстов. Они сыграли десять партий, и за это время я подготовил окончательный вариант».
Владимир Яковлевич отличался редкой самоиронией, легко относился ко многому в жизни и даже к собственной смерти. В одном из интервью, накануне своего 90-летия, признался, что морально готов к тому, что однажды его не станет: «В прошлом году попал в больницу и сделал совершенно ненужную операцию. Если бы я умер, думаю, ничего страшного бы не произошло. Дело не в том, сколько ты прожил, а как прожил. У меня была очень интересная жизнь, и, кажется, я успел сказать все главное, что хотел».
За годы творчества он дал бесчисленное количество интервью, говорил обо всем, в том числе о том времени, когда широко прославился: «Моя популярность пришла не с детскими песнями, как принято считать. Наверное, это была моя песня «Лада». Ее горланила вся молодежь Москвы. Потом на радио прозвучала песня «Как бы мне влюбиться, чтоб не ошибиться»... Это был мой первый фурор».
«Что вы не успели за свои годы?» — вопрос задали ему совершенно серьезно и получили иной по тону ответ: «Ни разу не прыгал с парашютом, только с вышки. Сколько раз просил командование, выступая перед асами-летчиками: «Бросьте меня!» — «Не положено!» — говорили мне. — Только до сорока лет».
Немного погодя, уже на полном серьезе, признался: «Я, к сожалению, не сделал того, что следовало: написать больше песен по количеству и лучше по качеству». Но потом снова перешел на свой фирменный шутливо-ироничный тон: «Я с детства очень не люблю работать и проклинаю тот час, когда согласился стать композитором.
«Людям лишний раз не мешало бы задуматься о судьбе и предназначении человечества на земле, — мудро наставлял Шаинский. — Но при всем при том, что происходит вокруг, я за то, чтобы власть часто не менялась. По армейскому воспитанию знаю, что всякий новый командир хуже старого. Это же новая метла! А таких на моем веку было предостаточно», — это консервативная сторона его воззрений. А вот — прогрессивная, прозвучавшая буквально следом: «Я за плюрализм и убежден, что возвращение к тоталитаризму, отказ от гласности для России было бы страшным несчастьем. Не дай Бог всем нам вернуться к старому, но думаю, что народ этого не допустит. И Крокодил Гена еще долго будет играть на гармошке и петь про день рождения, который только раз в году».
При чем тут Гена? Наверное, при том, что он очень добр, справедлив и во всем, в том числе в вопросах общественной жизни, любит порядок и гармонию — как Владимир Яковлевич Шаинский.