Роман «Обрыв»: судьбоносная встреча Киндякова и Гончарова

Если бы не симбирский помещик Александр Киндяков, история русской литературы выглядела беднее. Ведь это он привечал в наследственном имении пригородном к Симбирску сельце Винновке спустя два года после выхода в 1847 году романа Обыкновенная история писателя Ивана Гончарова, вкусившего первую громкую славу. Винновские впечатления Гончаров носил в себе два десятка лет. И, наконец, отлил их в свой роман Обрыв в книгу, которую, по словам писателя Ивана Бунина, можно смело брать с собой на необитаемый остров читай и перечитывай. Мрачное место Гончаров писал роман не исторический, а злободневный, потому был воспринят в штыки либеральной критикой: даже когда Иван Александрович умер, спустя два десятилетия после выхода Обрыва, ему всё поминали проклятие романа. Но критики только разжигали интерес публики: на волне читательского интереса журнал Вестник Европы, где Обрыв публиковался, почти удвоил число подписчиков. В романной Малиновке сведущие читатели до мелочей узнавали киндяковскую Винновку, и Обрыв, наверное, как никакое другое произведение писателя-симбирянина стимулировал интерес дореволюционного российского читателя к его родному краю. Обрыв из Обрыва фигурирует даже на почтовых открытках Привет из Симбирска, а вот Обломова и его Обломовки на старых открытках нет. Страшный обрыв, на дне которого по преданию ревнивый муж убил за неверность жену и соперника, сам зарезался и был зарыт в землю в безымянной могиле, впечатлял гораздо больше обломовской пасторали Мрачноватая слава продолжает сопровождать Винновскую рощу. Питалась она не только гончаровской фантазией. Стоит полистать страницы криминальной летописи губернского города, в ней обязательно найдутся винновские страницы: 24 апреля 1878 года был найден убитым неизвестный человек мужского пола, возрасту около 30 лет. 16 октября 1911 года в овраге обнаружено скелетированное тело неизвестного мужчины: груда костей, покрытая стеганым пиджаком; человек был задушен найденным тут же поясным ремнем с металлической пряжкой, преступление было совершено примерно за год до обнаружения его ужасных следов Летом 1849 года Российская империя жила новостями с европейских фронтов. 3 июня 1849 года 175-тысячный корпус русской армии под командованием не ведавшего поражений генерал-фельдмаршала князя Ивана Федоровича Паскевича-Эриваньского вступил на территорию охваченной национально-освободительной революцией Венгрии, бывшей частью Австро-венгерской империи. В три месяца с революцией было покончено. Правда, во время Крымской войны 18531856 годов, когда благодарная Австро-Венгрия заняла предательский по отношению к недавней союзнице нейтралитет, а там и вовсе, начала грозить примкнуть к враждебной коалиции Турции, Великобритании и Франции, император Николай I, вспоминая Венгерскую кампанию, самокритично назвал себя величайшим дураком в истории. Венгерская кампания, разумеется, занимала и Ивана Александровича, служившего в департаменте внешней торговле, и Александра Львовича, которому она живо напомнила о собственной европейской войне, Ноябрьском восстании в Царстве Польском 18301831 годов. Иван Гончаров Судьбоносная встреча Собственно, как познакомились Гончаров и Киндяков? В Московском университете у студента Гончарова был однокашник Киндяков, отчисленный за исполнение пасквильных песен слово пасквиль увековечило имя римского башмачника Пасквино, словом клеймившего высокопоставленных особ Вечного города. Но то был не Александр Ильич, а его дальний родственник из Саратова. Сам Александр Киндяков окончил привилегированный Пажеский корпус и получил неплохое образование, умел рисовать. Особенно гордился он своим знанием французского языка: по его словам, однажды в Париже ошеломлённые французы приняли его за своего императора Луи-Наполеона! Но не науки и не искусства стали стезёй Киндякова. С семнадцати лет он служил в драгунах, в кавалерийских частях, предназначенных, как для конного, так и пешего боя. В чине поручика Тверского драгунского полка он участвовал в Польской кампании, которая стала звёздным часом молодого офицера. За десять месяцев Киндяков получил пять боевых наград, включая золотую саблю с надписью За храбрость, за отличие в сражениях против польских мятежников выслужил чин штабс-капитана и был назначен адъютантом к генерал-лейтенанту барону Киприану Антоновичу Крейцу, герою войны 1812 года, одному из военачальников. Александр Киндяков Но главным призом для Александра Львовича стала женитьба на Эмилии Скребицкой, дочери обер-провиантмейстера Отдельного Литовского корпуса Александра Скребицкого, особо приближённого лица главнокомандующего корпуса, наместника Царства Польского великого князя Константина Павловича, родного брата императоров Александра I и Николая I. Злые языки уверяли, что Эмилия внебрачная дочь великого князя, покрытием царственного греха обязан был Скребицкий своему возвышению; нет, это было неправдой. Хуже было, что в июне 1831 года Константин неожиданно умер от холеры, оставив Скребицкого, нажившего на службе огромные богатства, без покровителя. Скребицкий должен был оставить службу. Он начал легализовывать нажитое, приобретая большие имения в своей родной Киевской, Орловской, Вятской, Нижегородской губерниях, собственные дома в Петербурге и в Москве. Наконец, он приобрёл старейшую суконную фабрику и поместье в селе Тереньга в Симбирской губернии. Имение было перспективным, но проблемным, с целым шлейфом долгов и судебных тяжб. В 1834 году Киндяков подал в отставку подполковником, явно, чтобы заняться семейными делами. В том же 1834 году Гончаров поступил на службу секретарём к Симбирскому губернатору Александру Загряжскому. В этом промежутке возможно предполагать очное знакомство Киндякова и Гончарова, обернувшееся через десятилетия рождением романа. Он и сам немало содействовал сбору и сохранению старинных рукописей и документов по истории края только многое сгубил потом пожар 1864 года. В 1845 году Александр Львович был избран Симбирским уездным предводителем дворянства, неоднократно в своё предводительство он замещал губернского предводителя, второго человека в губернской иерархии. К примеру, при торжественном открытии в Симбирске памятника историографу Карамзину. Александр Львович прожил долгую жизнь, конец её омрачали нарастающие семейные проблемы. В апреле 1884 года, за считаныемесяцы до смерти, он пропечатал в Симбирских губернских ведомостях категорическое объявление: Запрещается всякого рода охота в моих дачах Симбирского уезда. Мизантропия? Напротив, забота о ближних, чтобы они не навернулись с того самого обрыва Иван СИВОПЛЯС, научный сотрудник Музея-заповедника Родина В. И. Ленина