Уникальный нейрохирург меняет психологию пензенских врачей

У Андрея был пробит череп. Медики 6-й городской и областной больниц сделали все возможное, но «залатать дыру», которая была открытыми воротами в мозг для всевозможных инфекций, не смогли. 

Значит, судьба

За дело взялся московский профессор Шагинян. О проведенной операции сейчас напоминает только ямка в районе переносицы Андрея. 

Конечно, он вытянул счастливый билет, попав сначала в руки профессионалов в Пензе, а потом — в Москве. Но как можно было найти такого гения среди множества специалистов этого профиля? Все просто: Гия Гарегинович — еще и заведующий кафедрой нейрохирургии Пензенского института усовершенствования врачей. 1 июня исполнился год со дня создания кафедры.

Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования (РМАНПО) — огромное образовательное учреждение, в состав которого входит и кафедра нейрохирургии, где работает Гия Гарегинович. У академии есть филиалы: институты усовершенствования врачей в Новокузнецке, Иркутске, Казани. 

Год назад ректор академии предложил профессору Шагиняну создать кафедру еще и в Пензе.

— Это был нелегкий шаг, — признается Гия Гарегинович, — продолжить дело, начатое другими, — одно, а строить с нуля самому, искать специалистов, создавать коллектив, который будет работать как идеальный часовой механизм, — совсем другое.

Но бояться — это не про Гию Гарегиновича. Он дал согласие, тем более что для этого были основания. На тот момент нейрохирург уже не раз бывал в Пензе, читал курсы пензенским коллегам, со многими дружил. 

Поменять психологию

Людей на кафедру отбирал не по знакомству, а по мастерству, лидеров в своих направлениях. Взял и тех, с кем раньше были разногласия, потому что понимал: они могут хорошо работать. 

За год на кафедре уже провели четыре цикла усовершенствования нейрохирургов, неврологов, челюстно-лицевых хирургов, офтальмологов, лор-врачей, рентгенологов, реаниматологов, то есть тех специалистов, без которых нейрохирургия не может существовать.



— Мы должны сотрудничать с ними, чтобы оказать людям правильную помощь. Взять хотя бы неврологов. Частое заболевание, от которого лечат пожилых людей, — гидроцефалия. Но его первый признак — изменение походки. Ставят диагноз «остеохондроз» и от этого лечат. Следующая стадия — интеллектуально-мнестические нарушения. Считают, что это старческий маразм. Последняя — недержание. И только тогда начинают делать томограмму, обнаруживают водянку и оперируют, — объясняет профессор. — Но не нужно доводить до крайности! Наша задача — научить врачей распознавать заболевание в зародыше. И для этого нужно поменять их психологию. Проще всего, приняв тяжелого пациента, дать ему направление и сказать: «Поезжай в Москву, обратись к этому врачу, к другому». А зачем? Ведь пациент уже пришел к врачу.

Это правильный путь. Поэтому РМАНПО создала в Пензенском институте усовершенствования врачей еще несколько кафедр, чтобы закрыть на месте потребность в специалистах разных профилей — хирургии, травматологии.

Если легко — неинтересно

Гия Гарегинович легок на подъем. Как-то ночью зазвонил телефон. Армянский номер, а сам он к этому моменту давно работал в Москве. Тогда еще были живы родители, поэтому напрягся.

— Это Эдуард Артемович Макаров, бывший нападающий «Арарата» (легендарной футбольной команды, фанатом которой был доктор. — Авт.), — представился звонивший, — сын моего друга разбился в Пензе. Нужна операция. Поможете?

Шагинян вылетел в Пензу. Но не надо думать, что доктор помогает только богатым и знаменитым.

— Я берусь за такие случаи, от которых другие отказываются, едва увидев просто медицинские документы пациента, — признается он. — Простые операции мне неинтересны.

— Вы не боитесь ответственности? Ведь исход не очевиден?

—  А чего мне бояться? Мои знания у меня никто не отберет. 

Его чуть не уволили, когда он сказал, что для него нет разницы, простой это человек или президент. 

Не очередной — единственный

Гия Шагинян часто говорит своим врачам-ординаторам:

— Каждый новый пациент для вас — очередной, а для его родных он единственный. Вы сделали операцию и завтра забыли пациента, а родственники будут его помнить всегда. Так, прежде чем приступать к операции, вы подумайте, что это ваш родственник.

Гия Гарегинович пришел к этой истине не на пустом месте. Он так потерял отца. Пока сам нейрохирург не мог вылететь в Армению из-за непогоды, кардиологи направляли попавшего в больницу отца к неврологам, те — назад. Он умер. Позже оказалось — инфаркт.

— Вы знаете, как выглядит эмблема врача? – спрашивает Шагинян.

—Змея над чашей?

— Нет! Свеча! А под ней надпись: «Сгорая сам, дарую жизнь!». Это и стало моим девизом. А самая главная награда — уважение пациентов.

Вспомните про руки

Телефон Гии Гарегиновича в свободном доступе во всех соц­сетях, он отвечает на звонки даже с незнакомых номеров. Один из последних — из Крыма. Пациента лечили в Киеве. Но теперь такой возможности нет. Помогите! Шагинян смотрит снимки, присланные по электронной почте. Консультирует. Ну как отказать? 
В работе Шагинян невероятно ответственен. Для него закон: не покидать клинику, пока больной не проснется после наркоза.

— Ты мог сделать все по правилам, а мозг тебе не подчинился, — объясняет врач.



Родственники больных часто спрашивают перед операцией: «Какие гарантии?» Доктор честно отвечает: «Никаких!» Даже в часовой мастерской бывает: поменяли батарейку, часы два месяца походили и встали. А тут человеческий мозг. Нейрохирурги отдают себе отчет, что не всегда результат будет тот, который ожидался. Это все сложно... Поэтому не все остаются в профессии.

Шагинян требователен и к другим. Не боится испортить с кем-то отношения, выступая против стандартного подхода.

Один его знакомый реаниматолог любит говорить: «Каждый больной — штучный товар». Так и есть, поэтому какие тут стандарты. Да, протоколы лечения, законы, но организм — это механизм, который не подчиняется законам.

— Нельзя начинать лечить больного только по заключениям УЗИ и прочих исследований, — уверен Гия Гарегинович. — Наши учителя что делали, чему нас учили? Больного нужно ощупать, почувствовать руками. Потом молоточком стучали. А сейчас молоточки заброшены в дальний угол — руководствуются только показаниями томограммы. Увидев на них что-то, бросаются оперировать. А это надо? Мы же работаем не ради работы, а ради улучшения качества жизни людей. Может, и не нужно что-то удалять, если человеку и так комфортно.

Обычная одежда Шагиняна — операционный костюм. Халат надевает от случая к случаю. Коллеги знают: если он в халате, значит, ожидается какой-то официоз. 
Гия Гарегинович, реже ходите в халате — вы нужны не кабинетам, а людям!