Как пили русские офицеры: "Сабля, водка, конь гусарский"
В исторических романах и кинофильмах легко встретить молодого офицера, который ни за что не упустит возможности лихо опрокинуть несколько чарок. Но как на самом деле пило русское офицерство XIX века? Как алкоголь стал частью военной жизни, как доходы отражались на ассортименте выпитого, и как менялось к отношение к пьянству — в нашей статье.
Михаил Диунов
«Но без вина что жизнь улана?»
Разгульная жизнь русского офицерства вошла в легенды. Образ бесшабашного весельчака, готового отправиться в бой или на дуэль сразу после пары бутылок кларета, создавался и поддерживался не только молвой, но и талантливыми писателями — Лермонтов, Давыдов, Толстой охотно писали о пирушках молодых гвардейцев, порой бравируя готовностью нарушать принятые нормы приличия. Строки из Лермонтовкой поэмы даже стали пословицей:
«Но без вина что жизнь улана?
Его душа на дне стакана,
И кто два раза в день не пьян,
Тот, извините! — не улан».
П. И. Багратион
Поэт и гусар Денис Давыдов, вспоминая о генерале Багратионе, особо отмечал его образ жизни, непривычный тогдашним военным: «Сам он довольствовался весьма малым и был чрезмерно трезв. Я не видал, чтобы он когда–либо пил водку или вино, кроме двух рюмок мадеры за обедом».
Впрочем, эпоха великого офицерского пьянства была не столь уж долгой. Начавшись в конце правления матушки Екатерины, она на время приутихла в суровые годы правления её сына Павла и с новой силой разгорелась в либеральное время Александра I, когда военная молодёжь считала умение пить за одно из самых важных офицерских достоинств.
Барон Розен, служивший в последние годы правления Александра I, так описывал офицерское застолье: «В различных углах сели ужинать офицеры разных полков, но особо по полкам. Громко раздавались требования: лафиту, сотерну, рябчиков, шампанского!». На этом фоне багратионовская пара рюмок мадеры выглядела удивительно скромной, ведь обычно речь шла о паре бутылок, а порой и этим могли не ограничиться.
Как экономили
Дорогие иностранные вина пили лишь богачи–гвардейцы, а вот в армии всё было проще. Денис Давыдов описывал жизнь знаменитого храбреца–гусара Якова Кульнева, командовавшего эскадроном в Сумском, а затем в Гродненском гусарских полках: «На водку он был чрезмерно прихотлив и потому сам гнал и подслащивал её весьма искусно. Сам также заготавливал разного рода закуски и был большой мастер мариновать рыбу, грибы и прочее, что делывал даже в продолжение войны».
Император Павел I, наводя порядки в армии, распорядился, чтобы к обеду у штаб–офицеров подавала три блюда. Это стало разумной мерой, которая должна была ограничить гастрономические излишества екатерининских гвардейцев, привыкших к роскошным пирам с множеством перемен блюд. Но одновременно оказалось, что у армейских офицеров часто не было денег даже на три блюда. Вся армия знала анекдот: «Павел I как–то спросил майора Кульнева, соблюдает ли он приказ императора о трёх блюдах к столу. „Конечно, ваше величество“, — ответил офицер. „И какие же это блюда?“ — уточнил император. „Курица плашмя, курица ребром и курица боком“, — ответил находчивый гусар».
Такая экономия была неудивительна, ведь если офицер не получал денег из собственного имения, то ему приходилось жить лишь на жалование, которое дополнялось «рационами» — выплатами на питание. В эпоху наполеоновских войн майор Кульнев получал 464 рубля в год и ещё 156 рублей рационов. На эти деньги он должен был оплачивать квартиру, лошадь, дорогой гусарский мундир и амуницию, а также тратиться на еду. Причём в русской армии очень долгое время существовала традиция, что эскадронный командир держал открытый стол для подчинённых ему офицеров. Всякий из них мог запросто прийти к обеду или к ужину.
Отказать такому гостю было решительным моветоном.
Давыдов вспоминал, что у Кульнева после всех обязательных расходов на пищу и выпивку оставалась лишь треть жалованья.
А алкоголь в то время был очень дорогим. Цена на шампанское — признак роскоши — начиналась от двух рублей за бутылку, хороший портвейн или сладкое токайское могли стоить рубль, а французское сухое вино — 50 копеек. Если вспомнить, что жалование и рационы поручика составляли всего 395 рублей в год, станет ясно, что часто у армейских офицеров находились средства лишь на водку или даже пиво, которое считалось простонародным напитком, но зато стоило очень дёшево.
Фаддей Булгарин, служивший младшим офицером в уланском полку цесаревича Константина, писал в мемуарах: «Эти корнетские обеды не отличались гастрономическим изяществом, но были веселее стотысячных пиров. Щи, каша, биток или жаркое составляли нашу трапезу; стакан французского вина, или рюмка мадеры, а иногда стакан пивца — и более нежели довольно!».
Как пить
В том, как пить, существовала строгая система, неоднократно описанная современниками. Всеволод Крестовский, писатель и военный историограф, служивший в уланах при Александре II, оставил подробное описание этого обычая.
«У нас при этом строгая система есть: если мы сегодня начали, положим, с водки, то водкой продолжаем и ей же и оканчиваем; назавтра, положим, портер — портером начинаем, портером и кончаем; напослезавтра хотя бы мадера — и с ней та же выдержка, и так далее — перебирайте хоть всю карту любого погреба — у нас до всего своя очередь дойдет! Но вы видите, что при самой широкой универсальности у нас введена строгая система: мы последовательнее, и таким образом мы, во–первых, избегаем вредной мешанины, во–вторых, имеем достаточно времени оценить по достоинству вкус и качество каждого напитка, чего при мешанине вы никак не достигнете».
Кирасир полка Её Величества Владимир Трубецкой рассказывал о более высоком классе такого подхода, распространённого среди богатых гвардейцев.
«В сенях раздалось бряцание шпор, и в комнату совсем неожиданно вошёл громкий поручик князь Урусов–старший, сразу плюхнувшийся на диван. „Что я вижу?! — вскричал он, — корнет ещё в постели? Что–о? Болен, ты говоришь?! Какая чепуха! Твоё самочувствие никого не тронет и никому не интересно. Кирасиры Ея Величества не страшатся вин количества! Неужели ты это ещё не усвоил? А потом, душа моя, ты говоришь вздор, голова у тебя не может болеть: в собрании пьют только (шампанское) Moum sec cordonvert. Прекрасная марка! Да, да… и от неё никогда никаких котов не бывает. Пей в своей жизни только Moum, только sec, и только cordonvert — всегда будешь в порядке. Об одном умоляю: никогда не пей никаких demi–sec (полусухое вино)! Верь мне, князь: всякий demi–sec, во–первых, блевантин, а во–вторых, такое же хамство, как и пристежные манжеты или путешествие во втором классе. Итак: Moum sec cordonvert, дошло?.. Ну, вставай, идём в собрание“».
Что пить
С XVIII века среди русского дворянства в моду стремительно вошло шампанское. Красивое игристое вино стоило дорого, отличалось лёгким вкусом и от того стало настоящим воплощением хорошего тона и роскоши. Заказать к обеду в ресторане бутылку шампанского было пропуском в высшее общество гвардейских офицеров Петербурга. Но цена на шампанское «кусалась», поэтому в ход шли и более демократичные напитки. Простые сухие вина охотно пили, но до второй половины XIX века они не пользовались особой популярностью. Больше всего любили сладкие, креплёные и ликёрные вина: токай, херес, мадеру.
Из крепких напитков вне конкуренции шла водка, которой в те времена называли не привычный нам раствор спирта в воде, а разнообразные настойки на травах, кореньях и специях. Чисто хлебное вино в мирное время считалось простонародным напитком, но во время военных походов его пили, не жалуясь. Коньяки и уж тем более виски, кальвадос и другие бренди были редкой экзотикой, которой русские офицеры вдоволь напились только во время Заграничного похода и размещения русского корпуса во Франции.
Любовь к шампанскому и дорогим винам сослужила дурную службу — к моменту вывода войск в Россию многие офицеры были должны поставщикам алкоголя огромные суммы.
Культовым напитком для кавалеристов считалась жжёнка, пришедшая в русскую армию вместе с немецкими офицерами в XVIII веке. О любви к жжёнке писал служивший в гусарах и уланах ещё в начале XIX столетия Дмитрий Остен–Сакен, а Владимир Трубецкой оставил в мемуарах подробное описание особого ритуала, сопровождавшего изготовление и употребление напитка уже перед Первой мировой войной.
«Как сейчас в памяти тёмная комната, посреди которой на полу стоял большой жбан с вином. Сверху жбана на перекрещенных саблях высилась сахарная голова, обильно политая нагретым ромом и подожжённая. Эта пылающая пьяная штука была единственным освещением всей комнаты, где электричество было потушено. Ром горел синим колеблющимся пламенем, причудливо освещая пёстрые мундиры и раскрасневшиеся лица всей компании, восседавшей прямо на полу, на устланных вокруг жбана коврах. Жжёный сахар, расплавляясь на огне, стекал в горевшее вино крупными раскалёнными каплями с зловещим шипением. Когда пламя разгоралось слишком ярко, Танеев, руководивший пиром, заливал его сверху шампанским. Стаканы наполнялись из черпака огненным и пьяным питием, прожигавшим глотки и, казалось, зажигавшим самые мозги».
Остен–Сакен вспоминал, что особой частью обычая, свойственного кавалерии, было наполнение жжёнкой не бокалов, а пистолетов — отличительного оружия гусар и улан.
Впрочем, долго всё это продолжаться не могло. Император Николай I, известный любовью к порядку, повёл решительную борьбу с пьянством, и уже к концу его правления офицерские кутежи стали делом прошлого. Разумеется, никто не мог отобрать у офицеров права хорошенько гульнуть, но «пьянство как доблесть» навсегда ушло в прошлое.
Викторианская эпоха с её добродетельностью и умеренностью требовала людей иного склада — не тех, кем были наследники бурного XVIII столетия.
Источник алкоистории:
https://warhead.su/2020/07/24/kak–pili–russkie–ofitsery–sablya–vodka–kon–gusarskiy–s–vami–vek–mne–zolotoy
Написал War_Lord на mil_history.d3.ru / комментировать