Переосмысление возмещения. Сколько репараций недосчитался СССР?

Делить «шкуру» ещё не до конца поверженной Германии союзники по антигитлеровской коалиции начали задолго до взятия Берлина.

Предполагалось, что СССР достаётся половина из 20 миллиардов долларов всех репараций, отмеренных Рейху. Сколько получилось по факту и что это дало стране? Рассказывает профессор кафедры всеобщей истории Северного (Арктического) федерального университета Роман Болдырев.

Уклонение от обязательств

Алексей Дуэль, aif.ru: Роман Юрьевич, полученные от Германии репарации возместили потери СССР во время войны?

Роман Болдырев: О конкретных цифрах можно спорить, но в целом ситуация выглядит так: только в зоне оккупации враг нанёс нам ущерб на 670 миллиардов рублей, что по курсу 1945 года соответствует примерно 68 миллиардам долларов. Когда союзники обсуждали размеры репараций, сразу договорились, что сумма должна быть посильной для Германии. Сошлись на 20 миллиардах на всех, половина должна была отойти СССР как наиболее пострадавшей стране, а мы из своей доли, по замыслу, поддержали бы Польшу.

– Сумма явно меньше наших потерь. Почему мы на неё согласились?

– Сталина тогда больше интересовала геополитика, чем экономика. Главным было получить ресурсы для экономического восстановления, не связывая себя долговременными соглашениями с союзниками по «Большой тройке», не допуская американского контроля над советской экономикой.

– Мы репараций получили сполна?

– В первые послевоенные годы считалось, что нам достались репарации только на 5,3 миллиарда долларов. Остальное должны были передать союзники из своих зон оккупации, но они всячески затягивали этот процесс и уклонялись от своих обязательств. По современным оценкам, СССР в качестве трофеев получил от Германии оборудования и материалов на 14 миллиардов долларов, но именно репараций мы недосчитались. Пару лет советские переговорщики активно требовали выполнить обязательства перед СССР. Но это ни к чему не привело.

– Трофеи – отдельно считают?

– То, что успели вывезти до апреля 1946 года, – это трофеи, потом пошли репарации. В Восточной Германии, которая входила в советскую зону оккупации, сплошных боёв не было, многие города брали без особых разрушений, базы хранения и склады тоже уцелели. Поэтому часть стратегического запаса Гитлера досталась СССР именно как трофеи.

– А как вообще считали эти доли? Почему часть наших репараций осталась у союзников?

– У союзников не было свежих данных об экономике Германии. Ориентировались на информацию 1936 года – до начала реализации гитлеровского плана по переводу экономики на военные рельсы. Думали, что порядка 60–70% промышленности и материальных ценностей сосредоточены в Рурской области, это британская зона оккупации, а на деле Гитлер перебазировал многие заводы и фабрики, организовал огромные базы хранения в восточных районах, подальше от зоны поражения английских и американских бомбардировщиков. В результате на территории будущей ГДР оказалось где-то 30% всего ценного – намного больше, чем изначально предполагали.

Паруса «Крузенштерна»

– Что из переданного Германией оказалось наиболее ценным для СССР?

– Помимо технологий и учёных (см. Главный вопрос), которые во многом определили промышленный и научный потенциалы СССР, нам очень пригодились суда торгового флота – ровно треть немецких теплоходов при разделе отошла Советскому Союзу. Танкеры, лихтеровозы заменили те, что были потоплены в годы войны. Многие из этих судов служили до конца прошлого века. Один теплоход вплоть до 2000-х годов сопровождал все новенькие атомные субмарины, выходившие из цехов северодвинского Севмаша, на испытания.

Барки «Крузенштерн», «Седов» и «Товарищ» тоже были переданы СССР в рамках репараций. На «Крузенштерне» до сих пор проходят практику курсанты калининградской мореходки. Вроде бы прямой экономической выгоды от такого приобретения нет. Но, с другой стороны, будущие рыбаки учатся в качку лазить по вантам и реям, не бояться моря. И потом, когда они приходят на сейнеры и траулеры, им намного проще, например, обкалывать снасти ото льда. Тем самым спасать свои суда и экипажи от крушения в суровых северных водах.

С боевыми кораблями получилось хуже. Доставшийся нам недостроенный немецкий авианосец «Цеппелин» в 1947 году был использован на учениях в качестве мишени и затоплен в Балтийском море.

– С промышленным оборудованием получилось менее удачно?

– Оно тяжело приживалось у нас. Не хватало навыков, квалификации. Кроме того, оборудование часто было сильно изношенным за годы войны, а потому быстро выходило из строя. Хотя на том же Севмаше крупповские гильотины для резки металла проработали чуть ли не до XXI века. На них всё время проступала свастика – ни закрасить, ни ещё как-то свести её не получалось. Рабочие жаловались: хоть глаза закрывай. Но всё равно делали с помощью этих устройств подводные атомоходы для нашего флота.

Ещё одна проблема – часто отсутствовала необходимая для использования оборудования техническая документация: бумаги либо сгорели, либо где-то потерялись. Например, привезли из Лейпцига оборудование для разрушенной ТЭЦ в Полтаве. А запустить не смогли – топливо не подобрали.

– А был ли смысл везти к нам эти станки и агрегаты?

– Когда увидели первые результаты вывоза оборудования, подход изменили на более рациональный. В Восточной Германии с апреля 1946 года на базе крупнейших заводов и фабрик стали создавать советские акционерные общества, всё их имущество и продукция тоже считались репарациями, хотя физически оставались на территории ГДР. Туда даже некоторые вывезенные станки вернули, чтобы всё это могло работать. Советские акционерные общества вполне успешно функционировали до 1953 года, производимая на них продукция отправлялась в СССР, её включали в план пятилетки.

Главный вопрос

– Что было самым ценным, что мы забрали по репарациям?

– Помимо судов, материалов и оборудования нам достались «мозги»: мы вывезли к себе всех инженеров и учёных, работавших над реактивными двигателями, радарами, ядерным оружием, кто разбирался в химической промышленности и в других отраслях, где у нас имелось технологическое отставание. До середины 1950-х годов они проработали в наших НИИ, передали свои знания советским коллегам. Потом их отпустили домой. Кто-то жил в ГДР, кто-то сбежал на Запад. Но свои знания и разработки они оставили нам. Это была важная часть репараций.