Выученный урок Петра Великого: Нарвское побоище 1700 года

Не всегда победоносные войны начинаются непосредственно с побед. Иногда для того, чтобы обрести волю к борьбе, нужно выучить горький и болезненный урок. Именно таким уроком для царя Петра I, но еще не Великого, стала «Нарвская конфузия» 1700 года. Стойкость и героизм, боль и горечь поражения – так рождалась русская армия.

Взошедший в конце XVII века на русский престол царь Петр I был одержим идеей выхода к морю. Строго говоря, во времена Ивана Грозного выход на Балтику у Московского царства был, однако впоследствии шведы сумели оттеснить русских от моря. И теперь новый русский царь был преисполнен решимости вновь пробиться к морю во что бы то ни стало. А для этого нужно было отнять это море у Швеции.

Россия заключила военный союз с Фредериком IV, королем Дании, и Августом II Сильным, королем Польши и курфюрстом Саксонии. Именно этот блок трех держав должен был поколебать шведское господство на Балтике. Именно так в летом 1700 года началась Великая Северная война. Датская и саксонская армии действовали нерешительно, ограничившись безуспешными осадами крепостей. Польский сейм вообще отказался поддержать своего собственного короля в его войне, а Россия, в свою очередь, ждала мирного договора с Османской империей, чтобы обезопасить южные границы и сосредоточить внимание на северном фронте. Лишь после заключения 30 августа Константинопольского мирного договора, русский царь официально объявил войну Швеции и двинул свои войска в шведскую Прибалтику.

Молодой шведский король Карл XII воспользовался несогласованностью действий союзников, и в августе 1700 года высадился со своими войсками под Копенгагеном, тем самым принудив Данию выйти из войны. Затем он перебросил часть шведской армии через море в шведскую Прибалтику, где к ней присоединились местные полки. В то же время, в ноябре 1700 года русские войска окружили шведскую крепость Нарву в Эстляндии (современная Эстония). Саксонско-польская армия под командованием Августа II находилась в это время под Ригой в шведской Ливонии. Однако вскоре саксонцы ушли на зимние квартиры, и поэтому Карл XII решил сосредоточиться на единственной оставшейся угрозе – а именно на русском осадном корпусе под Нарвой.

И вот здесь нужно сказать пару важных слов о том, что собой представляла русская армия осенью 1700 года. Петр находился еще в начале своих реформ, и хотя первые попытки реорганизовать армию по европейскому образцу он уже сделал, русское войско было далеко от совершенства. Бичом русской армии была даже не плохая выучка, а отсутствие нормального взаимодействия между русскими солдатами и их командирами – наемными иностранными офицерами. Впоследствии это еще сыграет с русской армией злую шутку.

Во второй половине дня 29 ноября 1700 года Карл был уже в десятке километров от Нарвы. Король не был уверен, держится ли еще крепость, поэтому приказал подать опознавательный сигнал пушечными выстрелами, и получил такой же ответ из Нарвы. Однако тем самым он раскрыл себя, и теперь в русском лагере знали о приближении противника. Командовавший русской армией наемный австрийский маршал Де Круа проинспектировал войска и приказал усилить бдительность. Утром следующего дня, «до восхода солнца», было приказано строиться в боевые порядки и готовиться к бою. Среди прочих указаний было запрещение открывать огонь прежде, чем противник подойдет на 20-30 шагов.

И здесь нужно вновь ненадолго отвлечься и поговорить о цифрах. Среди историков, пишущих о Северной войне, принято оценивать численность русских войск под Нарвой в 35-40 тысяч человек. При этом у Карла XII было 10,5 тысяч солдат, что автоматически делает его победу более ценной – в сущности, он одолел войско, которое превосходило его силы в четыре раза. Некоторые шведские авторы вообще не поскромничали и оценили русскую армию аж в 80 тысяч человек. В действительности же все было несколько прозаичнее. Русская армия действительно превосходила шведов численностью, однако превосходство это не было таким подавляющим. И об этом говорят непосредственные очевидцы и участники событий. В «Гистории Свейской войны» численность русской армии оценивается в 31767 человек. Генерал-наемник Людвиг Алларт, служивший у Петра, утверждал, что у русских было 22,5-26,2 тысячи пехоты (75 батальонов по 300-350 человек) и 5 тысяч кавалерии. Итого – 27-32 тысячи человек. Монументальная работа «Карл XII на поле боя», изданная шведским Генеральным штабом в начале XX века, сообщает похожую цифру – 32971 человек. Судя по всему, численность русской армии составляла 27-30 тысяч человек, но все они никак не могли принимать участие в сражении. Русский осадный лагерь раскинулся очень широко, Нарву буквально оплели осадные траншеи. Для того чтобы не дать шведскому гарнизону крепости устроить вылазку и в разгар битвы поддержать армию короля, нужно было оставить в этих траншеях и в лагере несколько тысяч человек резерва. Вероятно, непосредственно для полевого сражения русская армия выставила 20 тысяч человек или чуть больше. Двукратное преимущество – это уже не то, что четырехкратное, к тому же русская армия несколько недель просидела в осадных траншеях, и это – в ноябре, да еще и в довольно прохладной даже в наше время Эстонии.

Как бы то ни было, около 10 часов утра 30 ноября шведы подошли к позициям русской армии и стали готовиться к атаке. Карл и его генералы осмотрели русские позиции, солдаты припасли фашины для преодоления окружающих ее рвов. Де Круа был обеспокоен малочисленностью шведской армии и подозревал, что это лишь авангард основных сил. Шереметев предложил вывести армию из траншей в поле и атаковать шведов, но не был поддержан другими генералами. В свою очередь, Де Круа, ждавший от короля какого-то подвоха, решил оставить армию растянутой на шесть с лишним километров и зажатой между двумя рядами осадных валов. Пространство между валами было неравномерным: около 1200 метров на правом фланге, около 250 метров в центре, а на левом фланге — всего 60–100 метров. Между валами было много казарм для солдат, что затрудняло маневрирование. В сущности, австрийский фельдмаршал добровольно сковал собственную армию по рукам и ногам, лишив ее пространства. Шведский король не мог и желать для себя лучшего подарка.

К полудню шведы закончили свои приготовления и около 14:00 двинулись вперед. В этот момент похолодало, ветер переменился, и метель ударила русским прямо в глаза. Шведы атаковали двумя колоннами под покровом метели, быстро подошли к русским позициям и дали залп, после чего русские «пали, как трава». Сначала петровские солдаты яростно сопротивлялись, открыли шквальный огонь и «убили много молодцов», но уже через 15 минут шведы заполнили рвы фашинами и ворвались в укрепления, где закипел рукопашный бой.

Действуя по плану, шведы шли вдоль линии укреплений, сминая русскую оборону. Они нападали на неопытные русские полки и громили их один за другим. Началась паника, которая лишь усугублялась тем, что русские солдаты не понимали команд своих иностранных офицеров. Наконец, кто-то крикнул «немцы изменили!». Это русские солдаты заметили фельдмаршала Де Круа с его свитой, которые приказал бить «шамад» (сдачу). Солдаты накинулись на «немецких» (немцами в то время называли всех иностранцев) офицеров и нескольких убили, однако масштабы «резни», о которой пишут некоторые историки, сильно преувеличены.

Тем не менее измена «немцев» стала для русской армии последней каплей. Солдаты толпами устремились к единственному мосту через реку Нарову, находившемуся на северной окраине линии обороны. В какой-то момент мост просто не выдержал и рухнул прямо под ногами отступающих русских войск, из-за чего сотни солдат оказались в ледяной воде. Многие из них утонули или застудились насмерть.

На правом (северном) фланге русских войск только два полка будущей гвардии (Преображенский и Семёновский) сохранили боевой порядок. Они перестроились в каре, устроили импровизированные баррикады из обозных телег и упорно отбивались. Часть бегущих солдат присоединилась к ним. Большинство русских командиров, в том числе генералы Головин и Трубецкой, также сумели присоединиться к этой группе, несмотря на капитуляцию Де Круа. Шведский майор Карл Нумерс впоследствии писал, что этот бой у импровизированного «вагенбурга» затянулся настолько, что уже стемнело и «наши не узнавали друг друга». В какой-то момент сам Карл XII повел своих солдат на новый приступ, однако лишь чудом не погиб и потерял лошадь.

Однако, несмотря на весь героизм русских солдат, оборонявших импровизированное укрепление, и им, и шведам было ясно, что сражение для них проиграно. Русские из «вагенбурга» согласились капитулировать в обмен на право свободного выхода – с сохранением оружия и знамен. Карл XII, буквально только что едва не лишившийся головы, не возражал. Тем не менее другие русские части, еще оборонявшиеся на другом, левом фланге, были вынуждены сдать оружие и штандарты. Шведам также досталась вся осадная артиллерия.

Нарвское поражение стало неприятным и суровым уроком для зарождающейся русской армии. Русские полковые списки за январь 1701 года показывают, что общие потери личного состава составили около 25%, а в некоторых полках – до 60-70%. Фактически, царское войско нужно было собирать заново, чем и занялся со всей свойственной ему энергией Петр. Шаг за шагом, год за годом учились русские воевать по-новому, одерживая сначала локальные, а потом и более крупные победы. В 1704 году русская армия вновь явилась под стены злополучной Нарвы, и на этот раз – вернула долг. Потом было еще много сражений и побед, потом была Полтава, однако та русская армия, которая спустя несколько лет одолеет шведского короля-воина, родилась именно из горечи и слез «Нарвской конфузии», и гвардейские полки, защищавшие в ноябрьских сумерках «городок» из телег, стали ее сердцем. На войне даже поражение можно обернуть себе на пользу и извлечь из него урок. Было бы желание учиться.