Старчество – это кратчайший путь к спасению?
Каждый человек в своей жизни хотя бы раз сталкивался с определёнными кризисами, в результате которых могла произойти потеря жизненных ориентиров. Изменяются алгоритмы поведения, появляются экзистенциальные вопросы, на которые человек пытается найти ответ. Моменты кризиса каждый переживает по-разному: кто-то замыкается в себе, кто-то ищет поддержки у друзей, кто-то начинает увлекаться экстремальными видами спорта. Верующие люди в трудных ситуациях нередко за помощью обращаются к старцам. Всегда ли такие обращения приносят добрые плоды?
Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно заглянуть в прошлое и обратиться к истории старчества на Руси. Принятие христианства стало фактором, способствующим развитию самобытности русской культуры, возвышению её нравственного потенциала, поднятию на гораздо более высокий уровень развития в сравнении с язычеством. Крещение Руси ознаменовано не только укреплением её международного авторитета, развитием просвещения, изменением быта и нравов населения в сторону совестливости и сострадания, но и быстрому распространению монашества, ставшего идеалом христианской жизни. Так, уже в X–XIII веке на русской земле действовало порядка 70 монастырей, что в дальнейшем повлекло за собой популяризацию такого явления, как старчество.
Что же такое старчество? Это практика духовного руководства со стороны опытного монаха-наставника (старца), которая подразумевает духовное послушание готовящегося принять монашеский постриг, неопытного монаха или мирянина. Следует отметить, что, по мнению доктора исторических наук, старшего научного сотрудника Центра истории религии и Церкви Института всеобщей истории РАН А.Л. Беглова, старчество как аскетическая практика обращения к руководству опытных в духовной жизни людей было известно христианам ещё до появления монашества и восходит к апостольским временам. Монашество же только расширило эту практику, сделав своей неотъемлемой частью.
На Руси старцами стали называть опытных духовников, а также настоятелей монастырей, чей авторитет как подвижников благочестия был непререкаем и настолько велик, что способствовал привлечению к ним не только молодых монахов и народных масс, но и представителей светской власти и тогдашней интеллигенции.
Несмотря на то что в древнерусских уставах нет прямой регламентации старческого окормления, уже в житии преподобного Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым, имеются однозначные указания на старческую практику великого святого. Примечательно, что исповедание Феодором помыслов своему духовному отцу упоминается в этом житии как совершенно обыденная вещь, которая известна не только автору, но и читающим, из чего можно сделать вывод о том, что старчество, подразумевающее исповедание помыслов, было известным и распространённым явлением.
Со времени преподобного Сергия Радонежского в религиозной жизни Руси обозначилось острое стремление к иноческому житию. Так, к XV столетию монастырями была покрыта вся территория российского государства.
Следующей вехой в развитии старчества стал XVIII век. Реформы, проводившиеся имперским правительством, привели к тому, что провинция стала местом сбережения духовных традиций, их оплотом. И уже в XIX веке в России крупными духовными центрами становятся Оптина пустынь и Саровская обитель. Насельник Оптиной пустыни, старец Амвросий, приковал к себе внимание русской интеллигенции, увлечённой на тот момент западной философской мыслью. Встречи с ним искали профессора университетов, известные писатели и философы. Преподобный Амвросий приобрёл славу опытного наставника как духовной, так и практической жизни. Образ его старческого служения стал каноническим. И даже Октябрьская революция не смогла оборвать развитие сложившейся традиции старчества – Нектарий и Никон, последние старцы Оптиной пустыни, продолжили своё служение и в первые годы большевистского режима.
Итак, старчество в России оказало влияние на все слои общества, а фигура старца стала иметь исключительное значение в православной аскетике, однако различные обстоятельства истории Православия на Руси могли заслонять или искажать её.
Революция 1917 года, коренным образом изменившая международное и внутреннее положение России, не могла не затронуть и жизнь Церкви в частности. В 1918 году вышел декрет «О свободе совести и религиозных обществах», который урезал права религиозных организаций и вытеснял их из жизни общества. Большевистское правительство решило, что Церковь не только не имеет права голоса, но и не может более существовать в новом государстве. Для монастырей начался этап борьбы за существование. Так, в начале ХХ века в братстве Оптиной пустыни находилось более 300 человек, но уже к 1930 г. оно было рассеяно. В 1927 году была закрыта Серафимо-Дивеевская обитель, а её насельницы расселились по окрестным сёлам и небольшим городам. Подобная участь ждала монахинь Борисоглебского монастыря в Аносино. И всё же монахи и монахини стремились поддерживать духовное единство со своими распавшимися общинами. Например, настоятель Глинской пустыни обосновался в Путивле, тайно принимая на исповедь своих духовных детей, а по ночам регулярно служил литургию.
Однако уже в 40-е годы ситуация изменилась. Открылись некоторые монастыри и храмы, а церковное «подполье» легализовали. Стали возможны паломничества в Троице-Сергиеву и Почаевскую Лавры. Тем не менее, богомольцы очень часто сталкивались с трудностями транспортного характера. Поэтому цель паломничества должна была сильно привлекать верующего. Притягивали богомольцев те места, где находились мощи известных святых или чудотворные иконы. Там, куда паломники приходили в течение длительного времени и регулярно, стихийно возникали новые объекты паломничества, основанные на слухах о различных чудесах.
Произошла активизация церковной жизни, остро стала ощущаться потребность в церковной молитве, и потому в ряде областей появились священники-самозванцы из мирян или священнослужителей, лишённых сана. А в Воронежской и Курской областях, например, моления возглавляли пожилые мужчины, имеющие благообразный вид. Стала формироваться церковная субкультура, которая притягивала людей своей таинственностью и патриархальностью.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) предупреждает: «Охранитесь от пристрастия к наставнику. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками своими в сеть диаволу. Совет и послушание чисты и угодны Богу только до тех пор, пока они не осквернены пристрастием. Пристрастие делает любимого человека кумиром: от приносимых этому кумиру жертв с гневом отвращается Бог. И теряется напрасно жизнь, погибают добрые дела, как благовонное курение, разносимое сильным вихрем или заглушаемое вонею смрадною. Не давайте в сердце вашем места никакому кумиру».
Для современного верующего паломнические поездки стали едва ли не неотъемлемой частью церковной жизни. Паломнические службы и туристические агентства в большом объёме предлагают туры к православным святыням. Но не только поклониться чудотворным образам и мощам угодников Божиих стремятся верующие. Как отмечает писательница и православный просветитель Л.А. Ильюнина, несколько лет назад каждая её лекция по старчеству заканчивалась неизменными вопросами о том, есть ли в наше время старцы, где они живут и как добраться до них.
Поиск духоносного священника – совершенно нормальное явление, если не переходит определённые границы. Очень часто популярность современного старца возникает стихийно: появляется слух о «чудесном батюшке», исцеляющем любые недуги и указывающем спасительный путь. Люди, которые не способны критически оценить услышанное, стремятся немедленно отправиться на поиски «старца», разрешающего тяжёлые жизненные ситуации. Так, до сих пор совершаются «паломнические поездки» к лишённому сана Владимиру Головину. Действующая группа «ВКонтакте» не только предлагает организовать личную встречу с «чудесным батюшкой», но и активно принимает на это нескромные пожертвования.
Архиереи и священники Русской Православной Церкви постоянно говорят о том, что паломничества к подобным «старцам» принесут только одно – вред душе. Но поездки к ним не прекращаются. Такое острое желание разрешить проблемы при помощи старца – это всего лишь попытка снять с себя ответственность за принятие важных решений и переложить её на плечи благообразного батюшки. Мол, если что, это не я виноват, это меня «благословили».
Но в духовной жизни нельзя торопиться. Преподобный Никон Оптинский говорил, что духовная жизнь подобна игре на скрипке: «Когда учатся играть на скрипке, тогда вначале у играющего получаются очень неприятные, неправильные, резкие звуки… Но постепенно человек привыкает, научается играть, звуки получаются все правильнее и правильнее, и, наконец, польются нежные прекрасные звуки чудной музыки. Одному это удается скорее, другому длительнее, иногда и при всем старании никак не наладится играющий, все время получается не так, как ему хотелось бы. Нужно терпение».
Юлия ШЕПКО,
референт Информационно-издательского отдела
Брянской епархии
Публикация газеты
«Брянские епархиальные ведомости»