«Советы без коммунистов» вели Россию к новой катастрофе

Красная Армия атакует крепость Кронштадт по льду Финского залива. Март 1921 г. Матросская республика После Февральской революции 1917 года база Балтийского флота стала своего рода автономной республикой. На кораблях Балтфлота и в Кронштадтской крепости господствовали анархисты. Произошли массовые убийства офицеров. Временное правительство никаких расследований и мер против убийц не принимало. Себе дороже. В Кронштадте, как и в Петрограде, образовалось двоевластие. С одной стороны, Кронштадтский совет, с другой – матросские собрания на Якорной площади. Своего рода морская Запорожская Сечь. Кронштадтский совет и матросская «сечь» решали все вопросы в Кронштадте: от правопорядка до 8-часового рабочего дня на местных предприятиях. К марту 1921 года в Кронштадтской крепости и окружающих фортах было более 18 тыс. военных. В городе проживало около 30 тыс. гражданских. На базе зимовало два дредноута – «Петропавловск» и «Севастополь», два броненосца – «Андрей Первозванный» и «Республика» (корабли небоеспособны, механизмы в нерабочем состоянии), минный заградитель «Нарова», тральщик и несколько вспомогательных судов. Остальные корабли красного Балтфлота находились в Петрограде. В результате огневая мощь крепости была довольно велика: 140 орудий различных калибров (включая 41 тяжелое), более 120 пулеметов. Красный флот снабжался лучше, чем сухопутные части. Несмотря на трудности с продовольствием в стране, матросы от голода не страдали. Кроме того, у «вольных казаков» было два хороших приработка. Во-первых, это круглогодичное рыболовство. Летом на лодках и зимой – подлёдный лов. Для ловли рыбы использовали лодки, имели два моторных катера. При каждом островном форте была малая гавань, в который базировались десятки гражданских судов. Часть улова использовалась самими, другую часть «братишки» использовали для меновой торговли с финнами. Из Финляндии везли спиртные напитки, табак, шоколад, консервы и пр. Во-вторых, это контрабанда. Расхищение и распродажа казённого имущества. Морская граница с Финляндией практически не охранялась. А база русского флота имела немало ценного добра, которое можно было стащить и продать. Кроме того, в Кронштадте 1918–1921 гг. не нужно даже было красть. Несколько фортов, включая мощный островной форт «Милютин», были просто брошены. И охраны не имели. Брошены были десятки боевых и гражданских судов у острова Котлин и островные укрепления. Можно было просто подъехать на лодке или катере и брать всё, что хочешь. От оружия до мебели. Канал контрабанды был настолько выгоден, что финны сами организовали транзитный коридор через Кронштадт в Петроград. С финского побережья летом на лодках и малых судах, а зимой на санях контрабандисты проходили мимо укреплений Кронштадтской крепости и шли к Лисьему Носу, где их ждали петроградские торгаши. Очевидно, что гарнизоны фортов имели долю с этого канала. Моряки с линкора «Петропавловск» в 1917 году Троцкисты Летом 1920 года глава Реввоенсовета Республики Лев Троцкий решил поставить Балтфлот под свой контроль. В июле 1920 года от командования флотом был отстранён специалист – бывший контр-адмирал Александр Зеленой. Он участвовал в спасении флота в 1918 году (Ледовый поход Балтийского флота), проводил операции против британских и эстонских морских сил. Вместо него с Каспия был вызван протеже Троцкого – командующий Волго-Каспийской флотилии Фёдор Раскольников. Правда, новый комфлота периодически впадал в запои и страдал психическими заболеваниями. Он так же, как и его покровитель, любил роскошь и во всю пользовался старорежимными благами. Так, из Астрахани в Петроград он ехал не в простом эшелоне (как, к примеру, в годы Гражданской войны делали Сталин и Ворошилов), а на штабном судне – бывшей царской яхте «Межень», а затем в спецвагоне. Вместе с Раскольниковым ехали его начштаба Владимир Кукель и ещё одна знаменитость периода Смуты – жена комфлота Лариса Рейснер. Журналистка, поэтесса, революционерка, бывшая пассия Гумилёва и комиссар штаба флота. В Кронштадте Кукель снова стал начальником штаба, а Рейснер начала руководить политотделом флота. В политотделе оказывается и отец Ларисы – профессор права, автор «Декрета об отделении церкви от государства» Михаил Рейснер. Начальником тыла Балтфлота стал Сергей Кукель, брат начштаба. В общем, сплошное кумовство. Раскольников с другими троцкистами пытается втянуть моряков в «дискуссию о профсоюзах». В январе 1921 года в Кронштадте прошла конференция большевиков Балтийского флота. На ней присутствовало 3500 человек. Из них за платформу Троцкого проголосовало всего 50 человек. Раскольникова не выбрали даже в президиум. Обиженный комфлота уезжает с женой в Сочи. При этом комфлота совершил крупную ошибку (или диверсию?). Он перевёл на зимовку из Петрограда в Кронштадт два дредноута. Формально моряков хотели наказать за плохую дисциплину. В бывшей столице зимовать было куда веселее, чем в Кронштадте. Это вызвало сильное раздражение матросов линкоров. Они стали первыми смутьянами. Возможно, что без этого перевода, вообще, никого мятежа не было бы. Также в январе 1921 года в Кронштадт комиссаром назначили Николая Кузьмина. По отзывам современников это был «барин». Матросы его сразу невзлюбили. Он фактически проспал начало мятежа. 1 марта он пытался успокоить толпу. Но его угрозы только распалили матросов. «Барина» арестовали. И он сидел в заключении до конца мятежа. «Советы без коммунистов?» Предводителем Кронштадтского восстания был Степан Петриченко. Он родился в крестьянской семье, был рабочим, в 1913 году призван на флот. В ноябре 1917 года он был избран председателем Совнаркома на острове Нарген (часть крепости Петра Великого), который был провозглашён независимой Советской республикой. Однако воевать с германцами за «независимость» братишки не пожелали. И в феврале 1918 года эвакуировались в Гельсингфорс, а оттуда в Кронштадт. Весной 1918 года Петриченко перешёл на линкор «Петропавловск». Именно он и ещё несколько матросов с дредноута и заварили всю бузу. 28 февраля 1921 года на линкоре был составлен проект резолюции, который был принят 1 марта на митинге на Якорной площади. В резолюции были требования перевыборов Советов, свободы деятельности социалистических партий, упразднения института комиссаров и политотделов, отмены продразвёрстки и пр. В этот же день на борту линкора сформирован Временный ревком матросов, солдат и рабочих Кронштадта. Треть его членов служили на линкоре. Успокоить митингующих попытался председатель ВЦИК Михаил Калинин. Он не побоялся выступить перед бушующей толпой. Но его слушать не стали. И предложили ему вернуться к жене. Перед отъездом Калинин приказал сосредоточить надежных людей в самых важных пунктах. И обещал скорую помощь. Партийный комитет Кронштадта не имел надёжных частей, чтобы арестовать зачинщиков и подавить мятеж в зародыше. Параллельно появился второй центр управления. 2 марта командующий артиллерией крепости генерал-майор Александр Козловский собрал около 200 своих сторонников в артиллерийском штабе. 3 марта Петриченко созвал на «Петропавловске» военный совет. В него вошли Козловский, бывшие офицеры Соловьянов, Арканников, Буксер и другие военспецы. Крепость и форты были разбиты на четыре участка. Главным лозунгом мятежников стал клич «Советы без коммунистов!» 8 марта 1921 года на Х съезде РКП(б) с сообщением о событиях в Кронштадте выступил Владимир Ленин: «Вспомним демократический комитет в Самаре. Все они приходили с лозунгами равенства, свободы, учредилки, и они не один раз, а много раз оказывались простой ступенькой, мостиком для перехода к белогвардейской власти. Опыт всей Европы показывает на деле, чем оканчивается попытка сесть между двух стульев». Вождь русских коммунистов очень точно указал суть и будущее Кронштадтского и других схожих восстаний, многие из которых уже были в прошлом. Что случилось, если бы значительная часть России приняла этот лозунг? Немедленно развалился бы только что воссозданный государственный аппарат. И Красная Армия бы тоже. Гражданская война вспыхнула бы с новой силой. На месте подавленных националистов, белогвардейцев, эсеров, «зелёных» и бандитов появились бы аналогичные силы. Снова началась бы интервенция. Когда весной 1921 года сошёл бы лёд, то в Кронштадт прибыл бы британский флот. За ним белогвардейцы и белофинны, претендовавшие на Карелию и Кольский полуостров. В Крыму или в Одессе французский флот высадил бы 50 тыс. штыков Врангеля. Белогвардейская армия соединилась бы с тысячами «зелёных», которые ещё гуляли на юге. На Западе могла бы возобновить боевые действия 500 тыс. армия Пилсудского, с его планами Речи Посполитой «от моря до моря». За польскими панами пошли бы петлюровцы и белые. На Дальнем Востоке могла бы активизироваться Япония, поддержала бы белогвардейцев в Приморье. Крестьянская война запылала бы с новой силой. При этом у Советской России образца 1921 года не было ресурсов 1917 года. Не было усадеб и дворцов дворян и буржуазии, набитых добром. Не было предприятий, которые можно было бы национализировать. Не было и складов, полных зерна. Не было товаров, оружия и боеприпасов. Страна лежала в руинах. Народ потерял миллионы жизней. Россия могла просто не выдержать новой бойни. И ушла бы в историческое небытие. Таким образом, «третьего пути» не было. Это была иллюзия, которая привела бы страну и народ к новой и полной катастрофе. Только железные русские коммунисты удерживали тогда Россию от гибели. Однако кронштадтские матросы об этом не думали. Максимум их «политики» – шантаж с целью выторговать себе новые блага. Один раз у них это вышло – с Временным правительством. Интересно, что к восставшим по льду зачастили «туристы». Среди них были представители финской разведки, а также белогвардейских организаций, связанных с Британией. Глава эсеров Чернов заявил о готовности поддержать восстание при условии принятия программы его партии. А на Западе началась масштабная информационная кампания. Британская пресса писала об обстреле Петрограда флотом, восстании в Москве и бегстве Ленина в Крым. То есть опасения, что мятеж Кронштадта мог стать первым звеном нового этапа Гражданской войны, были вполне обоснованными. Бесславный конец Не удивительно, что советское руководство восприняло ситуацию в Кронштадте со всей серьёзностью. Совет Труда и Обороны (СТО) объявил участников восстания вне закона, ввёл в Петрограде и Петроградской губернии осадное положение. Для подавления восстания в Петроград прибыли глава Реввоенсовета Троцкий и главнокомандующий Каменев. Воссоздана 7-я армия Петроградского военного округа во главе с Тухачевским. С 5 марта начались авианалёты. С 7- го – артиллерийские обстрелы с фортов «Краснофлотский» и «Передовой» («Красная горка» и «Серая лошадь»). Мятежники вели ответный огонь по фортам, Ораниенбауму и Сестрорецку, где сосредотачивались войска 7-й армии. 8 марта на штурм крепости по льду Финского залива пошли Северная группа Казанского (около 10 тыс. солдат) и Южная группа Седякина (около 3,7 тыс. чел.). Из-за плохой организации, низкой мотивации бойцов атака провалилась. Часть красноармейцев перешла на сторону мятежников. Советское командование усиливает 7-ю армию и силы Петроградского округа. В войска направлены делегаты проходившего в Москве X съезда партии и коммунисты по партийной мобилизации. Советская группировка усилена до 45 тыс. человек (в 7-й армии – до 24 тыс. чел.), около 160 орудиями, свыше 400 пулеметами, 3 бронепоездами. После длительной артиллерийской подготовки по льду Финского залива 17 марта красноармейцы ворвались в Кронштадт. Правда, эффективность артиллерийской стрельбы и мятежников, и красноармейцев, была крайне низкой. Повреждения в городе, в фортах и на кораблях были минимальными. Бои продолжались ещё сутки. К 12 часом 18 марта контроль над крепостью восстановлен. Вечером 17-го командный состав начал готовить линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» к взрыву. Однако оставшиеся матросы (многие сбежали ранее) арестовали офицеров и спасли корабли. Они по радио объявили о сдаче кораблей. Утром 18-го дредноуты заняли красноармейцы. Около 8 тыс. человек, включая членов Временного ревкома, по льду залива бежали в Финляндию. «Вождь» восставших Петриченко сбежал в первых рядах, на автомобиле. Потери повстанцев, по официальным данным, составили свыше 3 тыс. человек убитыми и ранеными. Ещё 4 тысячи сдались в плен. Потери Красной армии – свыше 3 тыс. человек. К лету 1921 года к высшей мере приговорили свыше 2,1 тыс. мятежников. К различным срокам заключения – более 6,4 тыс. В 1922 году к 5-летию Октябрьской революции значительную часть рядовых повстанцев амнистировали. За два года половина бежавших в Финляндию вернулась по двум амнистиям.