«У меня 12 боевых выходов в Сирию». Женя Моряк — про бой с Зелимханом «Пулеметчиком» на голых кулаках и свою биографию
Бой Евгения «Моряка» Курданова против Зелимхана «Пулеметчика» Дукаева, опубликованный в январе 2020-го, набрал 11 миллионов просмотров. Мы поговорили с Женей Моряком об истории прозвища, звании мастера спорта по боксу и боях на кулаках.
- Бой Моряк vs Пулеметчик сняли в конце 2019-го, но опубликовали в начале 2020-го на площадке TopDog
- В сентябре Моряк провел бой против бойца ММА Марифа Пираева и снова победил
- Реванша Моряка и Зелимхана уже состоялся в промоушене HardCore FC, но видео боя и результат будут опубликованы 20 декабря
- Бои на голых кулаках — как там все устроено
Бокс. Крым. Сирия
— Вы мастер спорта по боксу — это правда?
— Выполнил в 2015 году в ноябре. Проходили первые масштабные соревнования по Южному федеральному округу после присоединения Крыма к России. Узнал про них за три недели до начала и стал готовиться. При весе в 80 кг рассчитывал вписаться в категорию «до 64 кг». Помню, что стал уже как вобла высушенный, губы потрескавшиеся: в день взвешивания проснулся, пришел на тренировку, а у меня полтора килограмма перевес. Побегал немного — остался килограмм. Тренеру позвонил, он говорит: «Ну ты сам понимаешь, кто ты, да? Ладно — ничего не ешь, не пей, сгорит». В итоге я на весы встал — ровно 64 кг. Потом были три дня соревнований в Симферополе. Звание «Мастер спорта» у меня в копилке.
— Пока занимались боксом, пересекались с кем-то, кто сейчас на слуху?
— Глеб Бакши — мой хороший товарищ. Помню его парнем, который 10 лет назад боксировал в категории до 48 кг, а сейчас он чемпион мира.
— А почему вы не стали дальше боксировать?
— Мы с тренером поссорились, и я в армию пошел. Думал, что раз я мастер спорта, то попаду в спортроту и просто год потренируюсь. Попал на корабль. Сначала хотел соскочить оттуда — не получилось, и в итоге я служил на военном корабле, у меня 12 боевых выходов в район Сирии.
— Что вы делали?
— Не могу об этом говорить. Если в общем — у меня была наблюдательная позиция.
— То есть вы не стреляли ракетами по наземным целям?
— Стреляет не тот человек, о котором вы думаете. Чтобы стрелять, мало просто захотеть этого: в стрельбах принимает участие больше половины экипажа, все должны находиться на своих постах, и все знают, что сейчас будет стрелять ракета, все даже знают секунду, когда она полетит.
— Что там было самое жесткое, о чем можно рассказать?
— Шторм. Несколько дней нельзя выходить на внешнюю палубу, а когда выходишь, ты реально будто видишь бездну, как она есть: ночь, сплошные молнии, вода, корабль туда-сюда болтает, ничего больше не видно. Понимаешь, что если ты выпадешь за борт, будет ноль шансов, что ты спасешься.
https://www.instagram.com/p/CIjAE7zn5HJ/— Но понятно же, что современный боевой корабль не может разрушиться от шторма?
— Да, ты не веришь, конечно, что корабль может разрушиться, но когда ты находишься там, то просто хочешь, чтобы это побыстрее закончилось.
— Морская болезнь?
— Есть, но если ты на корабле живешь, ты ее не чувствуешь. Скорее в какой-то обычный день, даже в штиль, тебя начинает подташнивать. А вот если человек непривычный — например, мы солдат возили, — то у него могут были проблемы.
— Человек, кто больше всего там запомнился?
— Я бы отметил Пал Саныча (Павла Александровича). Коробков Павел Александрович, если вы меня увидите, вам привет. Я служил на БДК «Цезарь Куников» (большой десантный корабль. — «Матч ТВ»), и Пал Санычу было 28-29 лет, а он уже был капитаном. На флоте капитан — это очень серьезно. Там даже лейтенант решает, потому что на корабле вы все друг от друга зависите, и даже если ты лейтенанту что-то скажешь поперек, тебя могут пристрелить. И ты будешь неправ. И вот Пал Саныч оставался собой, несмотря ни на что. Я каждую ночь заступал на службу, с 00 до 4 утра, и мы с ним часто на вахте оказывались, много говорили, отличный мужик.
— Насколько, учитывая регион и характер конфликта, вы себя там чувствуете в безопасности?
— Слушай, вы на боевом корабле, идете в Средиземное море… Все равно ты видишь самолеты, которые пролетают вблизи от тебя, и знаешь, что это не наши самолеты и не союзников. Тревоги регулярно были.
— Остались фотографии оттуда?
— Остались, но там надо прятать телефон и подписывать документы, что его у тебя нет.
— Вы возвращаетесь из армии, что происходит дальше?
— Приехал, мне позвонил тренер, попросил выйти поработать. Говорит: «Никому не доверяю, а тебе доверяю». При том, что мы уже больше года не общались. А так я и до этого работал на море, у тренера.
— Что такое работать на море?
— Продавали шаурму, людей, надувные матрасы. Шучу — людей не продавали. Зарабатывали тысяч 40-50 в месяц, если работать целый день и каждый день. Когда летний сезон заканчивался, начиналась учеба и тренировки. А так у меня диалог с туристами складывался хорошо, потому что я в принципе старался понять, что нужно отдыхающему. И на работе много задач выполнял: и раскладку, и прием, и заказ товара. От пустого места до палатки, которая стоит у моря.
— Какая маржа у товаров, которые продают в палатках на пляже?
— От 100 до 500%, по-разному. Раньше в Крым товары в основном везли из Одессы, а теперь уже не знаю, как и откуда.
— Как с вашей стороны выглядело присоединение Крыма к России?
— Для меня это был выбор людей на 100%. Я на тот момент еще никуда никогда не выезжал, только в Украину, и то, что происходило в Крыму, это был выбор каждого. Мне было 20 лет, я общался с людьми, спрашивал, кто и что думает. Могу сказать, что уровень жизни в Крыму улучшился. Как я это вижу? По родителям, по друзьям, по тому, что происходит; если раньше во дворе стояло 2-3 машины, то сейчас некуда ставить. Это один из маркеров.
— Вы голосовали?
— Да.
— Как вы отнеслись к приходу «вежливых людей»?
— Да все были рады, что военные пришли. Крым всегда был многонациональным, и там люди за диалог. Если бы войска не вошли, я боюсь, что началась бы такая же маленькая война, как в Донецке.
— Работая на пляже, вы часто дрались на улице?
— Вообще в жизни я всего лишь два раза дрался на улице. Утро, пляж, идут два пьяных тела. Один из них — мой знакомый, и просит встать вместо него против двоих парней. Говорит: «Мы зацепились с двумя, я не могу драться, оставить просто так не можем, а мой товарищ один не потянет, можешь помочь?». Я говорю: «Хорошо, не вопрос». Думал, что надо просто постоять поговорить, а потом началась суета и пришлось подраться. Я вообще неконфликтный человек, я против насилия, я за диалог.
— На одной из пресс-конференций вы ударили эпатажного бойца из Памира (Бадахшан) Чоршанбе Чоршанбиева, не дожидаясь диалога?
— Чоршанбе я ударил бы и раньше. Он уже с самого начала конференции позволил слишком много. У меня к нему нет никакого негатива, но он переобувается быстрее, чем кто-либо думает, как двуличная сучка. Он же сам говорит, что на камеру он один, а в жизни он другой, что на камеру он все делает так, чтобы о нем говорили. А я всегда такой, какой я есть. Если бы я какое-то движение сделал, даже если бы кулаки сжал, он ко мне не подошел бы и на метр. А тут он на меня пошел, он же любит ногами бросаться, толкаться, и как только мы сблизились, я его ударил, и все.
Бои на голых кулаках. YouTube. Москва
Первый бой Моряка и Зелимхана Пулеметчика прошел в Москве, но в самом конце 2019 года. Его снимали на площадке TopDog, одной из двух самых популярных в России. Сейчас права на реванш, у лиги HardCore FC, более состоятельного конкурента TopDoga. Hardcore принадлежит бизнесмену Анатолию Сульянову, который владеет несколькими концертными площадками и охранным агентством.
— Сколько вы заработали за первый бой с Пулеметчиком при условии, что его посмотрело 11 миллионов человек?
— Когда я подписал контракт, у меня было 1,5-2 тысячи подписчиков в инстаграме, особо не понимал, чем это может закончиться. Меня мотивировали деньги: можно было оплатить полтора месяца аренды квартиры: гонорар был 25 тысяч за выход и 25 за победу.
— Почему вам предложили этот бой?
— Вообще, я после армии уехал в Москву, потому что в Крыму было нечего делать. В армии сдружился с человеком, который здесь родился и вырос. Договорились, что попробую переехать и пожить у него. Переехал, устроился работать в охране, поработал месяц, заработал денег, чтобы снять себе комнату и заработать на аренду зала. Дальше два года работал фитнес-тренером, потом попал на проект «Мясорубка» (любительский ММА-промоушен). А потом мы познакомились в Регбистом (организатор боев на шоу TopDog, бывший боец площадки «Стрелка». — «Матч ТВ») на бое Кокляева и Емельяненко, уже на выходе с арены вижу его: «О, регбист!», а я его бои видел к этому моменту, смотрел «Стрелку», другие проекты. Поговорили, видео какое-то записали. И через две недели он предложили мне бой с Пулеметчиком.
— Ожидали, что бой Жени Моряка и Зелимхана Пулеметчика так залетит на YouTube?
— Вообще не думал, что это так выстрелит. Первое, о чем я подумал, когда мне Регбист предложил этот бой: «Что это такое — голые кулаки?». Он мне написал 14 декабря, и только 20-го я дал согласие, хотя до боя оставалась одна неделя. Бой был 27 декабря и вышел ровно через месяц.
— В какой форме вы перед ним были?
— В хорошей качковской форме, но не тренировался как боксер, ударку не тренировал: покачал ноги и поделал бой с тенью.
— Какие у вас показатели в «качковской форме»?
— Максимум в жиме у меня был 155 кг. Становую на максимум не измерял, но где-то 180 кг сделал. Подтягиваний сейчас мало сделаю, могу, наверное, раз 15. до того, как боями начал заниматься, мог подтянуться раз 50.
— Бой закончился, что было дальше?
— Сначала просто поехали кофе попить с ребятами, обсудить, что вообще произошло. Через несколько дней на Новый год я уехал в Крым. 7 или 8 января мы с Зелимханом встретились, и думали, что вообще не будем драться на голых кулаках, даже сказали это друг другу. Эмоционально как-то слишком тяжело. А сейчас уже глаза привыкли, и я себя чувствую полноценным бойцом на голых кулаках. Мне было бы интересно себя попробовать в США.
— Мне всегда кажется, что в боях на голых кулаках у людей не самый высокий уровень как у атлетов. Вот, допустим, в ваш промоушен подпишут Руслана Проводникова (экс-чемпион WBO по боксу в категории до 63,5 кг. — «Матч ТВ»).
— Слушай, ну с Русланом Проводниковым бой бы интересный получился, он мне очень нравится, очень хотел бы с ним познакомиться, уже слышал пару раз про бой с ним, но даже не знаю… Вот даже как-то сложно сказать. Никогда не видел себя в бою с Русланом Проводниковым.
— А с Маратом Балаевым (боец ММА, отсидевший 9,5 лет в тюрьме, претендент на титул АСА. — «Матч ТВ»)?
— Вот с ним я бы выскочил на голых кулаках, он мне нравится как характер, как лев. Особенно когда он был на пике, когда он забрал пояс. Для меня такой бой был бы как с Мэнни Пакьяо выйти, то есть я бы с ним именно на уважении хотел побоксировать. Вот мы заговорили про этот бой, у меня аж мурашки побежали.
В боях на голых кулаках тяжело сильно ударить, потому что есть страх, что ты в башку попадешь, и с кулаком что-то будет. Я думаю, тут боец ММА может себя в разы лучше чувствовать, чем боксер. Бокс ничем не похож на голые кулаки, кроме того, что вы стоите в похожей стойке.
— На что вы сейчас живете?
— На инстаграм. У меня есть спонсоры, перед которыми я выполняю рекламные обязательства.
— Этот доход больше 150 тысяч в месяц?
— По-разному. Я пока не считаю деньги, у меня девушка этим занимается. Тем более за один год столько всего произошло, что я даже не знаю, как свой доход в месяц оценить. Квартира оплачена, еду привозит доставка питания, и вещей появилось больше, потому что за рекламу подгоняют.
Но такого, чтобы кто-то мне сказал «на, Женя, заплати за квартиру 35 тысяч», нет. Пока это все на каких-то обязательствах.
— Сколько времени уходит на тренировки?
— Не буду говорить, сколько я раз в неделю тренируюсь, чтобы кому-то картину мира не разрушить, но мой тренер Велли Мамедов очень хорошо понимает, какой объем я должен делать. У него есть профессиональная команда, есть ученики — чемпионы мира. И я могу прийти в зал в 11 утра, а уйти в 16-17. Мы тренируемся, общаемся, тянемся, выполняем тактическую работу. То есть сейчас мне нужно минимум 3-4 часа, чтобы потренироваться.
— Чего вы хотите добиться боями?
— Есть цель на следующий год — купить квартиру в Москве, хотя бы на уровне застройки. Пока даже близко таких денег нет, но год назад я бы и сам не поверил, что все будет так, как сегодня.
У меня нет такого, чтобы это все надолго, сейчас я хочу максимально быстро ворваться в бои на кулаках и начать путешествовать. А то мне всего 26 лет, а я ничего и не видел. В Америку хочу слетать, но это даже самое очевидное. Хотел бы в Австралию попасть, в парк «Диснея». И в Бразилию — на карнавал.