Приёмные семьи – история не про деньги

Можно ли прокормить ребёнка на 350 рублей в день

Почему сирот в Татарстане не становится меньше, из-за чего случаются возвраты взятых на воспитание детей и может ли сдетонировать «генетическая бомба», — об этом мы поговорили руководителем региональной общественной организации приемных семей «Мы вместе!» Республики Татарстан Светланой Елаковой. В прошлом году организация стала лауреатом  премии Президента РТ за вклад в развитие институтов гражданского общества, а недавно провела VII республиканский форум, на котором обсуждались вопросы эффективности сопровождения семей, взявших на воспитание детей-сирот с ограниченными возможностями здоровья и отклонениями в поведении.

НЕТ СТАТУСА – НЕЛЬЗЯ УСЫНОВИТЬ

— В России есть регионы, где вообще нет детских домов – ребят разбирают по семьям. Какая ситуация в Татарстане?

— Да, в Чечне и других кавказских республиках детей, оставшихся без родителей, сразу разбирают в семьи родственники. Это местные культурологические особенности. По сравнению с другими регионами Татарстан выглядит неплохо: у нас 9,5 тысяч сирот, из них более 9 тысяч воспитываются в замещающих семьях – это приёмные семьи (с родителями заключают договор и платят деньги), опекуны (как правило, родственники) и усыновители. Больше всего опекунов, чуть меньше приемных родителей, меньше всего усыновителей. Что касается динамики, то последние лет пять количество сирот стабильно.

На самом деле, у нас много детей устраивают в семьи. Есть такие, которые вырастив одних, берут повторно других, есть многодетные семьи, которые могут взять на воспитание несколько детей. Стабильные цифры держатся за счет «социального сиротства» — у таких детей родители живы, но лишены родительских прав. Подобная  ситуация по всей стране, и Татарстан в этом случае не исключение.

В базе данных нашей республики – в основном подростки, дети с ОВЗ и инвалидностью и дети-сиблинги (братья и сёстры из одной семьи, которых нельзя разлучать). Причем, последних в основном, не двое, а трое-шестеро. Понятно, что в городе устроить такое количество детей в одну семью очень проблематично – это какие нужно иметь жилищные условия! Этих детей обычно отдают в семью, которая имеет опыт воспитания, это точно будут не усыновители.

Но есть те, кто не учтены в базе данных. Это дети без статуса, которые находятся в Домах ребенка. Родители могут написать заявление и ввиду тяжелой жизненной ситуации оставить ребенка там на полгода. К сожалению, есть такие, которые каждые полгода пишут новое заявление, пока ребенку не исполнится 3,5-4 года. Это предельный срок нахождения в Доме ребенка, после чего его должны перевести в детский дом, а взрослого  лишить родительских прав.

Пока у ребенка нет статуса, его нельзя усыновить. А усыновители предпочитают брать именно маленьких детей. Как известно, именно до 3 лет закладывается фундамент психики и жизненная программа, которую потом ребенок будет транслировать. И именно в это время ему нужен свой взрослый, которому интересен конкретно он. Отсутствие такого человека не заменит ни одно самое шикарное учреждение с самым хорошим персоналом.

— Неужели  не пытались решить эту проблему?

— Детский омбудсмен Мария Львова-Белова поддержала проект нескольких  некоммерческих фондов, занимающихся темой сиротства, который направлен на то, чтобы дети до 4 лет не попадали в казённые учреждения, их сразу пристраивали бы в замещающие семьи. Это  пилотный проект, запущенный в этом году.  Татарстан в него пока не вошел. 

— Есть и еще один парадокс. Дома ребенка – это епархия министерства здравоохранения, а детские дома и школы-интернаты — министерства образования.

— … А приюты – министерства  социальной защиты. Но уже принято  постановление правительства РФ, что к 2024 году все сиротские учреждения должно курировать одно ведомство. Потому что из-за разной ведомственной принадлежности возникают сложности, ведь у них даже задачи разные: задача приюта – чтобы родители справились со своими материальными трудностями и забрали ребёнка в кровную семью, задача детского дома – заняться его жизнеустройством, в идеале поместив  в приемную семью.   

ДЕТСКИЕ ДОМА ВЗРАЩИВАЮТ ИЖДИВЕНЦЕВ

— Каков шанс у детей с ОВЗ и подростков обрести семью или их удел  — детский дом?

—  Это сложно устраиваемая категория детей. Чтобы взять ребёнка с ОВЗ, у родителей должны быть определенные знания и компетенции, чтобы его воспитывать.  А у подростков —  свои возрастные кризисы, родные-то дети в этот период становятся неуправляемыми.  

Порой сами подростки не желают  идти в семью. Они хотят по-прежнему вольно жить и ничего не делать,  потому что  пребывание  в учреждениях воспитывает в детях инфантилизм. Бывали случаи, что подростки, побывав в гостевой семье, отказывались туда возвращаться.

—  Как? У нас давно сложился стереотип, что в детском доме плохо, что любая, даже не всегда благополучная семья — это лучше, чем казённое учреждение.

— Детские дома времён развала Советского Союза не имеют ничего общего с современными, больше похожими на санаторий. Во многих регионах их переименовали  в центры семейного воспитания. В Татарстане делать этого не стали. Сейчас  все такие учреждения — малокомплектные, где всего до 40 человек, с хорошим финансированием. На 8 детей приходится по одному  воспитателю.  Такого, как раньше, когда все ходили в одной одежде и ели перловую  кашу – давно нет, и вещи им покупают, какие они хотят, и  смартфоны есть у всех, и интернет.

В детском доме готовят, стирают, убирают, и подростки привыкают, что их обслуживают. Порой им бывает сложно адаптироваться в семье, где у них  появляются обязанности: вымыть посуду, в сельской местности – прополоть огород, убрать снег, покормить скотину.  Родители предъявляли жалобы, что  ребёнок лежит, ничего не делает, а в ответ на замечания говорит:  «Я сегодня не дежурный».  То есть трудиться, прилагать усилия не хочется. Все подростки хотят много свободы и никакой ответственности. И детские дома, сами того не желая, эту иждивенческую позицию взращивают.

У детского дома, как правило, много спонсоров. У них могут быть за день две новогодние ёлки с подарками, и они привыкают, что им просто все дается. Вот у него сегодня куртка порвалась – ему завтра выдадут новую. В семье в этом случае отругают, мама зашьет дыру, а чтобы купить новую, нужно дождаться зарплаты.   

Поэтому пребывание ребенка в учреждении не должно быть постоянным. Иначе, у него теряется навык самостоятельно заботиться о своих базовых потребностях.  Он растёт в парадигме, что ему это должны обеспечить.

КАЖДЫЙ СЛУЧАЙ ВОЗВРАТА ИНДИВИДУАЛЕН

Экскурсия в яхт-клуб для приёмных семей.

— А какие мотивы у взрослых взять ребёнка в семью?

— Они разные. Невозможность родить  детей, потеря своего ребёнка, или в  семье только девочки – хотят мальчика, или есть один ребёнок, а хотят, чтобы детей было  больше.  К нам в школу приёмных родителей приходят и те, кто вырастил своих детей, они разъехались, живут своей жизнью, а ресурсы – финансовые и жилищные – есть.

Но в любом случае, желание стать приемными родителями — это не про деньги, потому что в нашем регионе за работу 24 часа в сутки 7 дней в неделю они получают в месяц смешное вознаграждение – 3 тысячи рублей на двоих, минус подоходный налог 13% (для сравнения в Москве каждый приемный родитель получает 25 тысяч).  Жить на эти деньги невозможно, поэтому родители вынуждены работать. Есть еще пособие на детей: на дошкольника — около 10 тысяч, школьника – 11 тысяч. Но, согласитесь, на 350 рублей в день ребёнка не прокормишь.  А еще нужно одевать, водить в кружки, на консультации со специалистами: дефектологами, логопедами, психологами, это все стоит денег. Так что приёмные родители только вкладывают помимо физических и эмоциональных ресурсов еще и материальные. Это в большинстве своем хорошие, порядочные люди, которые хотят сделать этот мир хоть чуть-чуть лучше. Они вкладываются в детей, которые станут взрослыми и будут строить наше будущее.

— И все же, часты ли случаи возврата приёмных детей?

—  Пик возвратов пришелся на 2019 год, когда их было 116, это цифры по республике.  Сейчас идет спад – в 2021 году вернули 74 ребёнка.  Я думаю, что это количество будет уменьшаться, потому что мы многое делаем  по профилактике возвратов, и благодаря обязательному обучению в школе приёмных родителей (ШПР), становится всё больше грамотных взрослых.

Возврат – это не потому, что ребёнок надоел, заберите его обратно.  За каждым таким случаем  – конкретная судьба, и часто не одного человека.  Это бывает не вовремя оказанная помощь  или не к кому было обратиться, или  у семьи жизненные обстоятельства изменились неожиданным образом.  Например, у нас был такой случай. Муж с женой воспитывали двоих детей. Всё у них было прекрасно, но вдруг  мужчина умирает от ковида. Женщина остается одна, не может пережить потерю супруга, начинает болеть. Ну нет у неё сил воспитывать двух пацанов. Когда они брали этих детей, разве они могли такое предположить?!

Или бывает, взяли ребенка, и через несколько лет у девочки развилась тяжелая форма шизофрении с распадом личности. А в семье еще есть дети, в том числе с синдромом Дауна.  От ребёнка пришлось отказаться, потому что ресурсов заниматься только ей, у семьи нет. Обвинять здесь приёмных родителей неправильно, потому что они  часто исправляют то, что сделали не они.  Им надо оставить всех остальных и заниматься тем, на что они в принципе повлиять не могут? Если у родителей нет ресурса, если они разрушаются, то пользы  от этого нет никому.     

БЕРЕТ ЛИ СВОЕ ПЛОХАЯ НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ?

—  Есть такое распространенное мнение, что ребёнок – это генетическая бомба. Надо ли опасаться тем, кто берёт детей из детдома, что она рано или поздно рванет?

—  Даже свой кровный ребенок – это всегда «киндерсюрприз». И от молодых здоровых родителей может родиться ребёнок с патологией. Где и как сработает «природа» — мы не знаем. Но всё-таки генетически обусловленных заболеваний не так много.  И грубая генетическая патология к 3-5 годам  уже видна.

У нас есть многодетные семьи, взявшие детей, матери которых больны шизофренией.  Это нормальные дети. Вероятность того, что шизофрения может развиться по наследству, если  один из родителей болен, составляет 50%. То есть, может развиться, а может не развиться. Но если мы знаем анамнез  рождения этих детей, то мы же можем заняться профилактикой.

Что касается психического здоровья, то у нас вообще  с этим у подрастающего поколения не все гладко.  Те, кому сейчас 12-16 лет – это дети, родители которых начала 90-х, когда шёл развал СССР. Стабильная социальная система рухнула, многие с  этим не справились, кто-то спивался, кому-то  есть  было нечего, кто-то все время был на заработках, и им некогда было заниматься воспитанием своих детей.  Это было потерянное поколение подростков, и сейчас, став родителями,  у многих из них нет опыта  родительства, который они не переняли от своих родителей, ведь мы в своей жизни транслируем лишь то, что когда-то получили. Если не с кого списать опыт – папа был на работе, и воспитала улица — то появляются такие перекосы.  У детей подобных родителей в подростковом возрасте могут возникать  поведенческие проблемы — если они видели, что пить в семье – это нормально, то они не будут задумываться: пить или не пить.   

— Но может быть так, что ребёнка правильно воспитывали в приемной семье, а гены все равно взяли свое…

—  Алкоголизм – это не генетическое заболевание. Если ребенок в своей жизни не видит ежедневного употребления крепких напитков, то «списать» это ему неоткуда.

Но есть дети с  фетоалкогольным синдромом, матери которых  употребляли алкоголь во время беременности. Мы называем их «фасята».  Это не диагноз, а набор симптомов, который я, как специалист, могу определить визуально.  Да, у них возможен  «потолок» в интеллектуальном развитии, но они вполне могут быть социализированы, если растут в хороших условиях.  Школа приемных родителей в принципе нацелена на то, чтобы дать базовые знания по психологии сиротства, и мы честно  об этом  разговариваем с  теми, кто  решил взять к себе таких детей. Потому что если посмотреть федеральный банк данных  детей-сирот на усыновите.ру, то «фасят» там будет много. 

Еще раз повторю — это не приговор. Есть хороший опыт воспитания таких детей, они вполне могут быть успешны в рамках своих возможностей, осваивать  востребованные рабочие профессии, создавать семьи. Да, они не получат Нобелевскую премию, но могут стать, к примеру, хорошими механиками.

— Какие рекомендации вы можете дать таким родителям?     

— Первая – это обязательно пройти Школу приёмных родителей, вторая – стать членом клуба приёмных семей. Эту  форму мы сейчас развиваем при нашей организации, но пока такие клубы работают не во всех муниципальных районах республики. Моя идея создания клубов, особенно в отдаленных районах в том, чтобы было мини-сообщество, когда опытные приёмные родители могли бы взять под патронаж начинающих коллег. Сейчас мы прописываем программу работы этих клубов.

С 2016 года мы реализуем проект «Школа профессионального родительства». Я всегда говорю родителям, что воспитание приемного и кровного ребенка – это разные вещи, можно считать, что вы осваиваете новую профессию. По окончании вуза дают диплом, по окончании школы дают свидетельство, а дальше вы поступите на «производство» — придёте домой и будете осваивать практические навыки общения с ребенком. А они у всех будут разные, и тогда сообщество приёмных родителей, где всегда можно найти поддержку и понимание, и просто выдохнуть, бывает очень нужно.  Иногда необязательно бежать к специалистам, да и тех, кто могут грамотно консультировать по теме сиротства, мало, и, как правило, они находятся в городах, до которых из районов ещё нужно доехать. Если люди понимают, что, взяв ребенка, они не останутся в одиночестве, им бывает менее страшно.    

В районах есть организации при органах опеки, они тоже проводят мероприятия,  работают с родителями. В Татарстане есть три центра содействия семейному устройству детей – в Казани, Набережных Челнах и Бугульме. Они тоже должны помогать приемным родителям. Про нашу организацию не всегда говорят в опеке, поскольку мы относимся к разным структурам. А идея создания клубов – про то, чтобы у нас было межведомственное взаимодействие, потому что целевая аудитория одна,  и опека, и школы и органы образования, и приемные родители нацелены  на то, чтобы в будущем у нас было здоровое общество. А для этого нам надо воспитать психически здоровых людей, работая в унисон, помогая друг другу.