Суворов: штрихи к портретам. 290 лет со дня рождения (В.Гребцов)
Знаменательную круглую дату, 290-летие со дня рождения великого Александра Васильевича Суворова, ТАЙМЕР не мог оставить без внимания.
Так выглядел Суворов в 1786 году по мнению художника Дмитрия Левицкого
Считается, что день рождения гения войны и чудачеств известен точно — 13 ноября по юлианскому календарю, то есть 24 ноября по григорианскому. А вот с годом сложнее. По одной версии, будущий генералиссимус, граф Рымникский и князь Италийский увидел свет в 1729 году, по другой — в 1730-м.
В данном случае предпочтём второй вариант, тем более что 2020 год примечателен ещё одной круглой датой, знаковой и для биографии Суворова, и для Одесской области. Об этом ТАЙМЕР надеется детальнее поведать в декабре, посвятив месяц описанию «юбилейных» достижений Александра Васильевича и его морского соратника, очень им уважаемого Фёдора Фёдоровича Ушакова — их воинские таланты предопределили скорое явление миру Одессы.
Весной ТАЙМЕР рассказывал об изображениях прославленного генералиссимуса, сохранившихся в наших краях. А ко дню его рождения поговорим о занятных историях и легендах, окружающих притягательное и грозное имя Суворова.
Легенды и анекдоты о нём слагали ещё при жизни, когда же после кончины он превратился в сияющий памятник самому себе, производство подобных историй оказалось поставлено на поток, в чём особо преуспел его «правитель дел», по сути секретарь (действительно связанный с секретами) Егор Фукс.
Но если Фуксу более-менее можно верить, то последующие беллетристы дали жизнь массе занимательных баек, которые отражали всего лишь их представление о великом полководце и крайне оригинальном человеке.
Распространённое мнение гласит, что Суворов был непобедим. Строго говоря, это не так, и о самой крупной его неудаче мы упоминали, рассказывая о взятии Очакова. Однако несколько незначительных стычек, в которых ему не суждено было преуспеть, не отменяют череду фантастических побед, им достигнутых.
Кроме того, на Западе частенько с удовольствием повествуют о якобы триумфе французского генерала Массена над самим Суворовым в швейцарских Альпах в 1799 году, исходя из того, что Швейцария осталась за французами, а русские были вынуждены искать спасения, с трудом пробиваясь сквозь вражеские заслоны и огромные горы.
Однако здесь оппоненты лукавят: Массена действительно велик и в той кампании одержал победу, но Швейцарию он выиграл до подхода на основной театр военных действий незначительных сил Суворова, разгромив русско-австрийские полки Римского-Корсакова и Хотце. После этой катастрофы, к которой Александр Васильевич не причастен, Суворов уже не мог помышлять об очищении Швейцарии от неприятеля, ему оставалось лишь вернуться назад или прорываться сквозь армию противника в непривычных горных условиях без нормальных карт, подходящего обмундирования и снаряжения (о снабжении и речи не шло). И всё-таки великий военачальник счёл позором уйти прежней дорогой, которая к тому времени тоже не гарантировала «приятного» отхода — Суворов не отступает! — и триумфально прорвался, сотворив очередное военное чудо. Суворовские генералы и солдаты одолели врага во всех сколько-нибудь крупных битвах Швейцарского похода, был разгромлен и лично Массена.
Непобедимых людей нет. Даже самые грандиозные из них терпят неудачи на заре своей карьеры, учась, или при её закате, когда силы их оставляют. Но есть люди, которых очень и очень трудно победить в той сфере деятельности, где они достигли совершенства, именно их человечество обычно и называет непобедимыми. К таким людям, вне сомнения, относится Александр Суворов.
Не зря граф Сент-Андре, сардинский генерал, очень тепло относившийся к знаменитейшему русскому коллеге и потому склонный несколько преувеличивать его достоинства, сказал ему однажды: «Ваше сиятельство имеете врагов, но не соперников». Хотя соперников Суворов имел — на вопрос, кого считает лучшими полководцами в истории, он, подумав, назвал Цезаря, Ганнибала и… Бонапарта! Молодого Бонапарта, с которым он мечтал сразиться, говоря, что этот мальчик далеко шагает — пора унять. А ведь наглый корсиканец тогда был ещё далёк от пика своей формы. Вовремя укротить его Суворову не дали; истребить «великую армию» уже не революционного генерала Бонапарта, а императора французов Наполеона, успевшего к тому моменту сотворить массу ужасов, довелось суворовскому любимцу и младшему боевому товарищу Михаилу Кутузову.
Как видим, сардинский генерал пленился обаянием умного и остроумного добряка Суворова, которое порой казалось безмерным. Множество представителей самых разных народов, возрастов и темпераментов, познакомившись с «русским Марсом», практически влюблялись в этого невысокого тщедушного человека, не блещущего красотой.
Таким увидел Суворова в 1799 году художник Йозеф Крёйтцингер
Столь же легко Суворов превращал значительное число людей в своих ненавистников. Отчасти это было вызвано завистью к его феноменальным достижениям на поле брани, которое злопыхатели объясняли суворовским «слепым счастьем», «везением». Однако в немалой мере врагов штамповал себе сам раздражительный, вспыльчивый полководец: либо своими малоприятными выходками, деликатно именуемыми «чудачеством», либо прямыми неспровоцированными оскорблениями. Тем не менее симпатизировавших ему было гораздо больше — за счёт необъятной солдатской массы, которая просто боготворила своего кумира, ибо ничего, кроме добра, справедливости и победы, от него не видела.
Проницательный Фукс отмечал: «Рассматривая причуды простолюдинов, которые князь себе присваивал, нельзя не согласиться, что он сие делал, чтобы, уподобляясь простым солдатам, выигрывать их любовь; в чем он и успевал». Солдаты воспевали Миниха, любовались Румянцевым, восхищались Кутузовым, обожали Багратиона, Кульнева, Милорадовича и других достойных генералов. Но никто и никогда из русских полководцев не пользовался такой беззаветной солдатской любовью, как Суворов.
Его запредельная популярность у нижних чинов породила вторую волну зависти к нему, ряд военачальников принялись подражать чудачествам Александра Васильевича, даже сильно его недолюбливая. Но то, что выглядело более-менее гармонично для первоисточника, обычно становилось жалким паясничеством в исполнении других.
Суворов на литографии Анри Греведона 1828 года
Тем не менее мода на определённое подражание военному гению держалась долго, в ней будто искали силу его непобедимости. Даже император Николай I (царствовал в 1825-1855 годах), суровый и усатый двухметровый красавец, сбегая с пуховых перин от жены и любовниц, спал на сене или соломе, укрываясь солдатской шинелью. А что делать, ведь так спал сам Суворов. Увы, эти навыки не помогли государю выиграть Крымскую войну, и в тот момент он, наверное, заподозрил, что одного только спартанского образа жизни для побед маловато.
Надо сказать, Александр Васильевич действительно жил по-спартански (когда не чудил, естественно, — чудящих спартанцы не любили). С детства хилый и болезненный дворянчик, он, обладая стальной силой воли, заставил себя закаляться народными методами: с утра регулярно обливался холодной водой, выпрыгивал из пропаренной бани в речную прорубь и позже, в лютую стужу, ходил в мундире, солдатской куртке или в старой потрёпанной отцовской шинели. Тёплых шуб не признавал. Шубу, соболиную, дорогущую, подарила ему императрица Екатерина II, выразив желание, чтобы воин-аскет всё-таки носил её подарок. Одарённый растроганно принял милость «матушки» (Суворов относился к царице с искренним почтением и восхищением, хотя она, находясь под влиянием своего фаворита Потёмкина, не всегда была справедлива к гениальному военачальнику). Он велел своему денщику-камердинеру Прохору Дубасову, знаменитому Прошке, заботиться о сановной шубе и возил её с собой в карете, порой на коленях, «никогда не дерзая возлагать на грешное своё тело». В случае пешего передвижения хозяина его верная шуба трогательно покоилась на руках здоровенного денщика, идущего за щуплым барином. Так что шубу Суворов носил, только по-своему.
Медаль в честь Суворова, изображающая его в виде Геркулеса. По понятным причинам «шуба» здесь львиная
Екатерина привыкла к его репертуару, хоть и не сразу. Ещё в 1787 году она растерялась, когда, увидев манёвры стоявшей в Кременчуге дивизии Суворова и придя в полный восторг от «превосходнейшего войска, какое только можно встретить», услышала ответ генерала на её вопрос, чем его наградить. Тогда Александр Васильевич посоветовал «матушке» давать тем, кто просит, ибо таких попрошаек у неё, чай, много. И не успела императрица опомниться, как тут же попросил рассчитаться за него с хозяином дома, где квартировал: мол, совсем заедает, покою не даёт, денег требует. «А разве много?» — озадачилась Екатерина. «Много, матушка, — твёрдо заверил её Суворов. — Три рубля с полтиною». Царица, умевшая владеть собой, собрала волю в кулак, послала рассчитаться с домохозяином, а, уезжая, даровала язвительному генералу табакерку, усыпанную бриллиантами, ценою в 7 тысяч.
Пять-семь лет спустя Екатерина уже точно знала, что надо завешивать все зеркала перед появлением этого странного человека (Суворов не терпел своего отражения), и легко подыгрывала ему в его же стиле. По легенде, в 1794 году после покорения Польши тогда ещё генерал-аншеф, прежде чем приняться за сочинение официального донесения, послал ей истинно спартанскую по краткости, но по-русски эмоциональную записку: «Матушка! Ура! Варшава наша!» И вскоре получил столь же лаконичный ответ, написанный собственноручно императрицей: «Ура! Фельдмаршал Суворов!»
Екатерина II
Место неизменной спартанской похлёбки из чечевицы и бычьей крови у Суворова на столе занимали каша и квас. Съесть слишком много столь изысканных яств было трудно, в чём, видимо, отчасти заключался секрет стройности его фигуры. Кроме того, тот же Прошка, говорят, не позволял барину переедать, бесцеремонно отбирая у него лишние, на камердинерский взгляд, блюда. Иногда оголодавший Александр Васильевич не выдерживал беспардонного обращения и кипел, как Везувий при исполнении: «Да кто тебе позволил так себя вести!», на что Прохор Иванович флегматично отвечал: «Фельдмаршал Суворов приказали». Неудавшемуся обжоре парировать было решительно нечем, и полководец покорно затихал, бормоча: «Ну, ежели сам фельдмаршал, то надо слушать…»
Впрочем, авторитет Дубасова в его глазах был силён и тогда, когда тот, бывало, запивал и становился к службе временно непригоден. «Другу моему Прошке выдать штоф водки», — снисходительно писал Суворов.
Зато чай он себе требовал только лучший. Уважал и предобеденную рюмочку водки с закуской в виде любимой редьки (ещё один деликатес по-суворовски). Особо понравившимся собеседникам сиятельный граф Рымникский оказывал милость, самолично потчуя редькой. Быть может, его французские и немецкие приятели по наивности думали, что это пытка или очередное испытание на прочность, но это, тем не менее, действительно была милость.
Суворов на портрете Карла фон Штойбена, написанного 15 лет спустя после смерти полководца
Иноземцам вообще с ним было тяжко, по крайней мере поначалу, пока они друг друга не распробуют получше. Например, приезжие не понимали, почему командующий так остро, так непримиримо реагирует на простое армейское «не могу знать» — ответ, который полагался, если спрашиваемый не располагал достоверной информацией. Суворов требовал от подчинённых находчивого и желательно неглупого ответа на самые разные вопросы, приставая ко всем и каждому, хотя, казалось бы, что может быть лучше, если не знающий точно человек честно признается в своём неведении.
Передавали, будто неугомонный генерал, указывая ночью на лунный серп в небесах, озадачил часового вопросом: «Далеко ли до месяца?» и обрадовался, получив ответ: «Два солдатских (в другом варианте — суворовских) перехода». Экзаменуя бойца в астрономии и дальше, Александр Васильевич пожелал узнать, сколько на небе звёзд. «Сейчас сочту!» — веско ответил часовой и считал до тех пор, пока генерал не обратился в бегство.
Однако этот номер проходил не со всеми. Крепким орешком оказался наш знаменитый первостроитель Одессы и Тирасполя инженер Франц Деволан (точнее, де Воллан, его скульптуру вы можете лицезреть на памятнике Основателям Одессы на Екатерининской площади). Впервые оказавшись за обедом у Суворова, этот офицер твёрдо встречал словами «не могу знать» все досужие вопросы хозяина, на которые не знал точного ответа.
Первый памятник Суворову в Петербурге
«Проклятая немогузнайка, намека, догадка, лживка, лукавка, краснословка, двуличка, вежливка, бестолковка, недомолвка. От немогузнайки много, много беды!» — горячился Суворов в таких случаях, а Деволан «никак не хотел говорить "знаю" о таких вещах, которые ему были неизвестны». Наконец, утверждает Фукс, командир довёл собеседника до того, что дородный голландец встал из-за стола, выскочил в окно и побежал к себе. Не тут-то было: тонкий Суворов уж точно умел прыгать из окон не хуже — в итоге Деволана догнали и обняли. С тех пор они подружились, а Александр Васильевич с уважением говорил: «Теперь вижу я, почему испанский, Непобедимым названный, флот Филиппа [короля Испании Фэлипэ Второго], не мог устоять пред таким упорно грубым народом, как голландский».
Открытие памятника А.В.Суворову в Одессе, 2012 год.
Из «отцов-основателей» Одессы Суворов восхищался не только де Волланом. Чрезвычайно — и заслуженно! — высоко ценил он как воина и администратора Иосифа де Рибаса, хотя прекрасно знал, с каким пронырливым интриганом имеет дело. Оценивая не менее виртуозно владевшего искусством интриги Кутузова, в искренности тёплых чувств которого к себе, однако, не сомневался, Суворов лукаво улыбался: «Умён-умён! Хитёр-хитёр! Его и Рибас не обманет!»
Александр Васильевич завещал написать на своей могиле только три слова: «Здесь лежит Суворов». Изначально волю его не исполнили, новая плита с лаконичной эпитафией была установлена лишь его внуком. Позже потомки не утерпели и поставили рядом бюст полководца.
Всё это он, Суворов. Взрывное противоречие. Уничижение паче гордости. Обычно трогательная доброта и иногда яростная жестокость. Постоянная прижимистость и абсолютное бескорыстие. Крепостник, выделявший из собственных средств пожизненное содержание для отставных солдат-стариков и даже своих лошадей, потерявших трудоспособность. Солдат, всю жизнь проведший на биваках, делавший многое, чтобы его крепостные не попадали под рекрутские наборы. Убеждённый монархист, приходивший в ярость от невозможности по своему желанию произвести в офицеры отличившегося унтер-офицера низкого происхождения из-за препон закона.
И пивший за здоровье прекрасно проявившего себя в бою союзного австрийского генерала: Суворову тут же стали наушничать, что генерал — выходец из сословных низов, а Александр Васильевич ответил, что жалеет только об одном — что этот замечательный человек не его кузен… Неукротимый «Генерал Вперёд», как прозвали его восхищённые австрийцы.
Одессе есть за что быть благодарной Суворову. И память о нём не исчезнет.
Автор: Владислав Гребцов
https://timer-odessa.net/statji/suvorov_shtrihi_k_portretu_800.html