Почти динозавр. Что иностранцы думают о работах скульптора Рукавишникова
Скульптор в третьем поколении, народный художник РФ, автор памятников Достоевскому и Никулину, Ростроповичу и Магомаеву, Михалкову и Табакову, Александр Рукавишников в интервью aif.ru рассказывает об «отрезанных ушах» Александра II, несговорчивых родственниках и разочарованных собаках.
Татьяна Уланова, aif.ru: Обычно художники по ночам работают, днём отсыпаются. А вы, Александр Иулианович, на 10 утра встречу назначили.
Александр Рукавишников: Я тоже любил работать ночами. Когда молодой был. А сейчас, если ночью что-то делаю, днём превращаюсь в сплюшку — есть такая разновидность сов.
— Сколько длится рабочий день скульптора?
— Я не романтизирую профессию: пришла муза, не пришла... Взял пример с Чехова: каждый день что-то делаю. Но если связь с Всевышним попёрла, лучше не останавливаться. Я, например, придумал настраиваться на творчество, приводя в порядок мастерскую. Бывает, хочешь закончить работу — складываешь стеки, подметаешь. Собаки (у меня их в деревне много) с облегчением встают, а ты боковым зрением замечаешь, что нужно сделать в скульптуре. Собаки... разочарованы.
«О суммах никогда речь не идёт»
— Думала, у вас, как у плодовитых детективщиц, есть «рабы».
— Не для рабов это занятие. Ребята, которые у меня учились, помогают. Но при всей фантазии на рабов они не похожи.
— С таким мастером просто рядом постоять — уже польза!
— Благодарю за комплимент. Мастеру испокон веков ученики помогали, а заодно и учились. Это правда важно. Ребята сами признаются: только поработав с вами, мы поняли, что такое настоящая скульптура.
— Сколько вы всего памятников сделали, подсчитывали?
— У меня бардак в этом. Думаю, станковых работ сотни три, памятников — наверное, около 100.
— Вы же и для заграницы работаете.
— Бывает. Последний интересный заказ, которым горжусь, — Стефан Неманя (великий сербский правитель. — Ред.) в центре Белграда. Большая вещь, помпезное открытие. Много стран участвовало в конкурсе. Итальянцы были. Мне понравился вариант скульптора из Словении. Но выиграл я одним голосом у китайца. В комиссии, говорят, был Кустурица. Человек он занятой, и всё это ему, по-моему, было до фонаря. Говорили, пришёл мрачный и показал на мой вариант.
— Вас знали как скульптора, а теперь вы и станции метро оформляете.
— Предлагают — оформляю. Из «моих» станций больше нравится «Электрозаводская». Хотя «ЗИЛ» и «Академическая» тоже вроде получились неплохо.
— У вас ведь и надгробных памятников немало?
— Ну и не много. С ними не всё так просто. Родственники бывают несговорчивые. Иногда такое предложат, что, кроме как «спасибо, сами делайте», мне и сказать-то нечего. Порой и в городские скульптуры вмешиваются. Недавно режиссёр Валерий Фокин предложил сделать памятник Юрию Любимову около «Таганки». Я с удовольствием начал работать. Счёл, что необходимо передать атмосферу 1960-х, когда артисты «Таганки» перед спектаклем выходили на улицу с гитарами и гармошками в форме матросов и солдат, билеты на штыки накалывали. Родилась композиция — объёмная фигура режиссёра и экспрессивный рельеф за плечами: Высоцкий, Золотухин, Хмельницкий, Шаповалов, восторженные москвичи с цветами. Решили показать вдове. На этом всё и закончилось — она хотела оставить только фигуру мужа, остальных — убрать.
— Бывает, предлагают астрономическую сумму — «только сделайте»?
— О суммах никогда речь не идёт. И отказаться я могу по разным соображениям, в том числе из-за отношения к человеку.
«Жалко потомков, им всё это ломать»
— Мода на надгробия существует?
— Сейчас не знаю. В 1990-е, когда поубивали многих ребят, появились наивные памятники с ключами от «мерседесов».
— А как относитесь к тому, что люди изображают себя на могильном памятнике рядом с покойным, как это сделала вдова Этуша? Её потом «запинали» в соцсетях.
— Это вопрос к ней. Без сравнения — все были недовольны любимой собакой Никулина у его могилы. Но Татьяна Николаевна и Максим (вдова и сын. — Ред.) одобрили. И всё затихло. Кстати, недавно спортивное общество «Динамо» попросило сделать Никулина как болельщика — на улице его имени. Придумал фрагмент деревянной трибуны с Юрием Владимировичем — можно будет присесть рядом. Динамовцам понравилось. Скоро приступлю к созданию.
— Многих удивило, что вы поменяли голову Высоцкому на Ваганькове. Но вы же ещё и уши отрезали Александру II!
— Было дело. Стою в аэропорту, жду посадки. Звонят. Я говорю в трубку: «Да, уши отрежьте ему. И перенесите назад на 3 см». Меня спрашивают: «А кто сделает?» — «Ну, Митяю поручите». И вдруг ловлю испуганный взгляд одного пассажира, другого...
— В этом году в Театре Табакова вышел спектакль «Наследники», который вы оформили как художник.
— С Владимиром Машковым мы сдружились после работы над памятником Табакову возле нового здания «Табакерки». Найдёновские «Дети Ванюшина» в России давно популярны. Тема-то вечная. И правильно, что Машков привнёс своё видение. Я, правда, сценограф никакой, пытался отнекиваться. На первом проекте в театре мог назвать падугу (горизонтальная кулиса под потолком. — Ред.) «вот этой фиговиной». Сейчас уже кое-что запомнил. Машков попросил сделать «всё реалистично, без символизма, чтобы было похоже на усадьбу».
— Всю жизнь трудились в мастерской — и вдруг в 70+ отнесли трудовую в «Табакерку», став главным художником.
— Никуда я её не отнёс! Даже не знаю, где она и как выглядит. В ультимативной форме сказал: называйте меня как хотите — работать официально у вас не буду. Но чем могу — помогу. Не идиот же я, чтобы всерьёз называться театральным художником! Есть великие Эдуард Кочергин, Сергей Бархин, Вадим Рындин, Борис Мессерер. Как я с ними могу тягаться?
— Откуда черпаете энергию?
— Подмывает ответить: из водки с портвейном. Но... Ничего нового. Божий промысел. Природа. Мировая история искусств. Музыка. Литература.
— Вы ведь в основном руками работаете?
— Ещё головой немножко. Хотя, когда трудился в Италии, иностранцы приезжали смотреть, как вожусь с глиной. Для них я почти динозавр. Они струной режут жёсткий пенопласт, потом обмазывают его гипсом или мягким пуфосом. Шлифуют. И отливают. Многое делается в 3D. Результат соответствующий. У нас теперь тоже многое делается так. «Фотобуквализм», не имеющий отношения к скульптуре. Жалко потомков, им это всё придётся ломать.
Или вот... Лет 30 назад японцы отреставрировали Сикстинскую капеллу. Как? Замазали все щели, потом аккуратно разукрасили (моё любимое слово) анилиновыми красками. Преступление! Но кого это сегодня волнует? Люди всё равно ходят и фотографируют... К счастью, у меня самого, несмотря на возраст, планы ещё есть. А там — как Бог распорядится.