Украина-2020: странно-избирательный взгляд режима Зеленского на репрессии
В Украине каждое третье воскресенье мая – это День памяти жертв политических репрессий. И в этом году 17 мая 2020 года президент Украины Владимир Зеленский лично отметился на этом скорбном дне. Поездкой к месту захоронений таких жертв под названием «Быковнянские могилы».
В прошлом году День памяти жертв политрепрессий даже помешал Зеленскому провести свою инаугурацию тогда, когда он хотел. Пришлось сдвигать на день, на 20 мая.
И буквально послезавтра Украина отметит еще одну скорбную дату – официальную годовщину не только пребывания Зеленского у власти, но и похорон всех тех чаяний и надежд, которые возлагали на нового главу Украины более 73% за него проголосовавших. Люди хотели избавиться от режима Петра Порошенко и готовы были голосовать хоть за ночной горшок с каким-то иным изображением, только бы не за порохоботов и их приторно-лживого и продажно-барыжного «фюрера»-томосоносца. За год Зеленский не просто стал «Порошенко №2», но превзошел его по многим показателям. В том числе, и в репрессиях против инакомыслия. Чего стоят одни санкции против Эрмитажа в Санкт-Петербурге, Российского географического общества или МГУ, где Зеленскому могли бы вправить мозги хоть чуть-чуть. До этого не додумался даже Порошенко, хотя он, как говорят в Одессе, тот еще поц.
Но я не об этом. Вчера в Быковне Зеленский изображал скорбь на слабо выбритой физиономии (мачо же!) и шастал меж импровизированных могил с букетиком и лампадкой, а потом призвал всех сделать все, чтобы политические репрессии не повторились. А они, если верить генпрокурору Ирине Венедиктовой, и не повторяются. Она же четко сказала в Верховной Раде, что в Украине нет ни одного политического заключенного, политические преследуемого или репрессированного.
И меня, как минимум, поразил этот удивительный избирательный взгляд на политрепрессии этой «сладкой парочки» «зеленых» постпорохоботов, эта двойная спайка политической слепоты, граничащей с преступлениями именно против человека.
Удивительно все это: они говорят, что политически преследуемых и политрепрессированных нет, а я есть. Как есть и тысячи других, кого режим Зеленского получил в печальное наследство от режима Порошенко и продолжает чмырить с такой же жестокостью и цинизмом. Есть тысячи сидящих в тюрьмах и СИЗО по политическим статьям и тысячи изгнанных из страны под страхом преследования и расправ. Есть сотни приостановленных уголовных дел, фигуранты которых как бы подвешены на крючок этих репрессий (возможных будущих обвинительных приговоров), и всегда формируется так называемый «обменный фонд» для современной «работорговли» -- обмена пленными и заложниками с самопровозглашенными ДНР и ЛНР в Донбассе.
Мне все говорят, что я должен чаще напоминать о себе, я сейчас это и делаю. Я – типичный политрепрессированный и изгнанный из страны под страхом смерти и в Украине Зеленского. При Порошенко мне в прошлом 2019 году вменили в вину часть 2 статьи 110 («сепаратизм» -- посягательство на территориальную целостность страны и нерушимость ее границ, до 10 лет тюрьмы с конфискацией имущества или без оной). А уже при Зеленском мне избрали меру пресечения – обязательный арест и содержание в СИЗО без срока давности и без судебного расследования, которое сейчас приостановлено). То есть я могу сидеть за решеткой сколь угодно времени, как сейчас сидят сотни других политзаключенных. А также при Зеленском на мое имущество в Киеве наложены ограничения, из-за которых я не могу с ним ничего сделать. Ну, чтобы, например, продать и как-то жить за пределами Украины, где меня ждет тюрьма. Причем даже не в Киеве, а в Херсоне. Режим уже Зеленского не оставил мне другого выбора: или возврат в тюрьму в Украине или нищета и прозябание вне Украины. А я ведь не бизнесмен, не предприниматель, я – журналист, притом уже пенсионного возраста и потому безработный, и «жировой» денежной прокладки-запаса у меня нет. В отличие от тех предателей «имени Виктора Януковича», которые сбежали и прикупили себе имения где-то на Западе, в Ростове-на-Дону или в Рублевке под Москвой.
И это в то время, когда я фактически признан политическим преследуемым в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ). Там еще в прошлом году приняли жалобу моих адвокатов на то, что я политический преследуемый и лишенный юридических и правовых механизмов защиты своих прав. Более того, как пишется в докладе Управления Верховного комиссара ООН по правам человека по Украине, там «органы власти по-своему интерпретировали положения уголовного законодательства о терроризме, государственной измене и посягательстве на территориальную целостность Украины». А потом в ООН сказали и обо мне, и обо всех таких же украинских журналистах, как и я: «Это (неправовое применение законодательства. – Авт.) происходило во время рассмотрений дел против журналистов, блогеров и пользователей соцсетей за размещение или репост информации, которая рассматривалась как антиукраинская».
Кроме того, я еще раз напоминаю президенту Зеленскому и его генпрокурору Венедиктовой, у которых политрепрессированных (и меня тоже) как бы «нет», что я не просто есть, а я – жертва не только нарушения, но и неисполнения украинской властью и ее правоохранителями украинских же закона. В частности, банального Уголовного кодекса Украины.
Во-первых, когда 5 марта 2019 года ко мне в киевскую обманным путем ворвались более десяти следователей и оперативников СБУ и проводили обыск более 14,5 часов без перерыва, то были нарушены семь, повторяю, семь статей УК Украины. Вот они:
— 161 (нарушение равноправия граждан зависимо от политической принадлежности) — типа я — критик власти и имею на это право;
— 162 (нарушение неприкосновенности жилья) — ко мне ворвались обманным путем;
— 171 (препятствование журналистской деятельности) — у меня незаконно отобрали компьютер со всеми моими материалами для работы, ноутбук и даже телефон);
— 345-1 (угроза или насилие относительно журналиста) — меня хватали за руки, толкали, обыскивали 14 с половиной часов, оставив на это время без еды и изъяв банковские карточки – средства обеспечения жизни;
— 348-1 (посягательство на жизнь журналиста) — вламывались насильственно и в случае моего сопротивления могли прибить или покалечить;
— 365 (превышение власти или служебных полномочий правоохранительных органов) — вламывались силой и обманом;
— 375 (постановление судом заведомо неправомочного приговора, решения или постановления) — суд в Херсоне не имел права постановлять изымать мою технику -- компьютер с ноутбуком и телефоном. Ведь статья в РИА «Новости Украина», которую мне инкриминировали как повод для обвинений в сепаратизме (призывал оторвать Крым от Украины), была опубликована открыто, я от ее авторства не отказывался, а значит, и отбирать у меня мои средства производства не имели права.
Во-вторых, я вполне законно (не было никакой меры пресечения) уехал из Украины, потому что спасал свою жизнь. В больницу, куда я попал после обыска, пришли неизвестные боевики с битами и в балаклавах, не для того, чтобы, ясное дело, помочь поставить мне капельницу. По словам моих друзей, это были боевики знаменитой «С14». А в УК Украины есть статья 39 «Крайняя необходимость», которая четко гласит: «Не является преступлением причинение вреда правоохраняемым интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности либо охраняемым законом правам этого человека или других лиц, а также общественным интересам либо интересам государства, если эту опасность в данной обстановке нельзя было устранить иными средствами и если при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости… Лицо не подлежит уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости, если вследствие сильного душевного волнения, вызванного угрожающей опасностью, оно не могло оценить соответствие причиненного вреда этой опасности».
Другими словами, спасая свою жизнь или здоровье (могли же не убить, а только покалечить, прямо на больничной койке превратив битами в «овощ»), я не только не нарушал никаких законов, но и, как ни странно, выполнял Конституцию Украины, в которой человеческая жизнь (в том числе, и моя) провозглашена наивысшей ценностью. Или моя нет? Почему тогда?
Вот, собственно, и все. Идет второй год моего насильственного изгнания, и никакого просвета нет. И я прекрасно понимаю, что мои слова – глас вопиющего в пустыне. И еще: я, не скрою, надеялся на нового президента Зеленского, на то, что он не окажется такой же кровавой пустышкой и упырем, как Порошенко. И потому мое пребывание вдали от Родины еще горше: оно отягощено разочарованием и безнадегой. Я, как и миллионы других украинцев, не такой видел нашу страну. От этого, повторяю, еще больнее…
Подписывайтесь на канал и будете всегда в курсе объективных событий в России и Украине.
Понравилась статья- жми палец вверх! (это слева)
Есть, что сказать- пишите комментарии.
https://zen.yandex.ru/media/id/5e22bf86fc69ab00adcda4b9/stra...
Владимир Скачко