Экономика России перед Первой мировой

Москва, 28 декабря - "Вести.Экономика" Первая мировая война и революция положили конец Российской империи. Дискуссии о том, с чем подошла страна к этому рубежу, продолжаются и сегодня. О темпах экономического роста страны в начале 20 века - в материале журнала Бюджет . Перед началом Первой мировой войны Россия вырвалась в число мировых лидеров. По объемам производства и темпам роста она занимала пятое место в мире. На первом месте были США, далее шли Германия, Великобритания и Франция. Считается, что темпы развития России были сопоставимы с темпами развития Германии, которая со своей экономической и военной мощью стремилась занять первое место в мире. Особенность ее развития заключалась в том, что Германия обладала сравнительно небольшими колониями и чувствовала себя обделенной. А у России и вовсе колоний никогда не было. Сибирь или Дальний Восток - это не колонии. На этих территориях, которые административно входили в состав империи и управлялись так же, как другие ее части, доминировала русская, православная культура и жили прежде всего русские люди. Все, что там было построено начиная с XVI века, создали именно они. И в экономическом смысле дела в России обстояли иначе. Для большинства европейских держав колонии к тому времени превратились не столько в источник ресурсов, сколько в дополнительные рынки сбыта, помогавшие метрополиям смягчать кризисы перепроизводства, а заодно, и остроту социальных и политических проблем. Сибирь для России не была рынком сбыта — скорее органическим дополнением к другим экономическим регионам. На внутреннем рынке уже в XVII веке вполне сложилась система взаимодействия сибирских территорий с Европейской Россией — например, через Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки. Не зря важнейшим мероприятием С. Ю. Витте в бытность его еще министром финансов стало строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. И правительство, и подданные воспринимали Сибирь как часть страны. Россия позже других великих держав включилась в процесс индустриализации. И здесь были разные причины. Промышленный переворот в России завершился позже, чем у других мировых лидеров: в 1880–1890-е годы. Высокие темпы роста были связаны с активным вмешательством государства в экономику. Капиталистические отношения у нас развивались двумя путями. Был так называемый естественный капитализм, который проходил все фазы развития снизу, начиная с кустарной мануфактуры и заканчивая образованием крупных монополистических объединений. И был другой путь — особенно в тех отраслях, которые обеспечивали стратегические интересы России, работая в том числе на оборону. Здесь монополии возникали сразу, благодаря этому обеспечивались высокие темпы роста. Кроме того, на рубеже XIX и XX веков аграрный сектор преодолел переходный период после отмены крепостного права и энергично включался в товарное производство. Крестьянство перестроилось, ряд помещичьих хозяйств развернули производство для рынка. В результате, страна вошла в тройку мировых производителей зерна — наряду с США и Канадой. Кроме того, вся континентальная Европа потребляла мясо-молочную продукцию из России. В основе такого успеха лежали как естественное развитие, так и адекватная политика Министерства финансов, прежде всего, в отношении промышленности и банковского сектора. Системная поддержка промышленного сектора началась в эпоху «великих реформ» 1860-х годов и продолжалась вплоть до 1917 года. Статистика говорит о том, что с 1861 по 1913 год выплавка стали в России увеличилась в 2,2 тысячи раз, добыча нефти — в 14,7 тысячи раз, добыча угля — в 694 раза, производство продукции машиностроения — в 44 раза, выпуск химической продукции — в 4,8 раза. В период 1885–1913 годов промышленное производство в России росло ежегодно на 5,72%. Для сравнения: в Англии — на 2,11%, в Германии — на 4,5%, в США — на 5,2%. Во второй половине XIX века основным инструментом социально-экономической политики поддержки был Госбанк, который тогда только обретал функции Центрального банка. Он осуществлял льготное субсидирование различных предприятий и акционерных банков. Неуставные ссуды выдавались после личного одобрения императора. В конце XIX — начале XX века меры поддержки усилились. Последовала серия госзаказов для металлургии и военной промышленности, также оказывалась поддержка коммерческим банкам, которые превращались в акционерные банки и тоже стимулировали экономический рост. Имело место и лоббирование, которое выражалось в том, что влиятельные чиновники Министерства финансов или Министерства торговли и промышленности (созданного в 1906 году), члены Госсовета входили в правление крупнейших акционерных обществ и банков. Они помогали предпринимателям преодолевать административные барьеры. В России, в отличие от Европы, действовала разрешительная система, открытие любого предприятия надо было согласовывать с Минфином. Обратной стороной этой системы было то, что государство гарантировало помощь в критической ситуации. Особенность господдержки заключалась в том, что помощь предоставлялась не наиболее эффективным предприятиям, а тем, которые испытывали угрозу банкротства. Одной из причин были опасения социального взрыва, и такая поддержка действительно давала положительный эффект. Меньше всего государство поддерживало аграрный сектор. Хотя в 1882 году по инициативе Александра III был создан Крестьянский поземельный банк, принадлежавший государству. Он выдавал целевые льготные ссуды под 6 процентов годовых на покупку земли в рассрочку, сроком на 49 лет. Впоследствии, в 1911 году, уже в рамках реформ П. А. Столыпина, в Москве был создан Народный банк с примерно такими же функциями. Но основные факторы, тормозившие развитие, — помещичье землевладение и крестьянскую общину — государство продолжало поддерживать, и в этом, наверное, заключался большой просчет с точки зрения поддержки экономики в целом. Доля иностранного капитала в экономике страны была велика, она особенно возросла после денежной реформы Витте. Средний ежегодный приток иностранных инвестиций в Россию после введения золотого стандарта увеличился почти в 4,4 раза. Рубль получил золотое обеспечение, и возникло явление, которое сейчас называют «золотой мост». В Россию притекли инвестиции, обеспечившие первую фазу индустриализации, но затем мост заработал в обратную сторону: прибыли от вложенного капитала в золоте вывозились в Европу, и Витте обвиняли в оттоке капитала. Так, на Францию, которая была главным финансово-экономическим и военно-политическим партнером России, приходилось более 30 процентов зарубежных капиталов. Бельгия, находившаяся в сфере влияния Франции, имела 15 процентов. Великобритания, с которой у России были и общие геополитические интересы, и серьезные столкновения в Азии, имела долю примерно в 25 процентов. А доля Германии составляла около 20 процентов. Формы существования иностранного капитала были разными — это и вложения в ценные бумаги и государственные облигации, и инвестиции в создание промышленных предприятий, и долевое участие в банках. Приоритетными отраслями для наших основных западных партнеров были тяжелая промышленность, добыча угля, металлообработка, добыча и переработка нефти. Немецкий капитал вкладывался в основном в прогрессивные технологии — химическое производство и электротехнику. В легкой промышленности иностранный капитал не присутствовал, его туда просто не пускали. Лидером текстильной отрасли было московское купечество. Этот сектор экономики развивался как раз естественным путем, для него имелся емкий внутренний рынок. Да, и сегодня некоторые эксперты оспаривают результаты реформы 1861 года, но она открыла широкое пространство для экономической деятельности крестьян — главных потребителей российского текстиля и обеспечила развитие этого сектора. Несмотря на то что первая фаза индустриализации была завершена и Россия превратилась в аграрно-индустриальную державу, ее главным богатством оставалась земля, причем не любая, а заселенная и хозяйственно освоенная. Перенаселение в Центральной России действительно было. Оно явилось следствием демографического сдвига: после 1861 года население стало расти высокими темпами, так как в результате реформ и улучшения быта крестьян снизилась ранняя детская смертность. Крупным собственником земли на рубеже веков оставалось государство, казенные земли составляли около 400 миллионов десятин. Они сдавались в аренду и приносили доход в бюджет. Значительная часть пашни принадлежала помещикам: 130 тысяч дворянских семей владело 12 процентами земель на территории европейской части страны. У купцов и мещан, которые занимались аграрным производством, в собственности находилось около 6 процентов обработанной земли, а крестьяне владели примерно 10 процентами. Перепись 1896 года показала, что из населения в 140 миллионов человек крестьяне составляли 88 процентов, то есть около 100 миллионов человек. Именно поэтому революция 1905 года имела своей важной составляющей стихийное аграрное движение с требованием обеспечить крестьян землей. После убийства Столыпина в сентябре 1911 года реализация реформы явно затормозилась, и нельзя сказать, что она была завершена. Но судя по ее целям и по тому, что власти успели сделать, она открывала перспективы роста товарности крестьянского хозяйства. В 1913 году было собрано 92 миллиона тонн зерна. Этот показатель был повторен в СССР только в 1937 году. В 1908–1912 годах в среднем собирали 72,9 миллиона тонн. При этом численность населения возросла с 133 до 175 миллионов человек (в 1,32 раза). По данному показателю Россия втрое превосходила Германию. Рост населения в России был самым быстрым в Европе. ВНП вырос за тот же период в два раза. Конечно, одновременно нарастало расслоение крестьянства. Сильные и эффективные хозяева, получившие потом прозвище «кулаки», и в дореволюционной России вызывали острую зависть. Многие бедняки, напротив, переживали разорение и были вынуждены, бросив все, уходить в города. Однако есть разные точки зрения и на этот процесс. Например, известный экономист А. В. Чаянов в 1920-е годы утверждал, что в большинстве своем крестьянское хозяйство в России не шло по пути превращения в классическое фермерское хозяйство, главная его цель заключалась в обеспечении простого воспроизводства. При этом в разных губерниях дела обстояли по-разному. Чтобы понять, что же происходило внутри крестьянства в то время, еще многое предстоит изучать. Можно сказать, что здесь перед историками лежит непаханое поле. Если говорить об уровне жизни в городах, то Санкт-Петербург, Москва, Киев, Харьков, Одесса, Варшава были вполне сравнимы по основным показателям с европейскими городами. Что касается качества жизни крестьянства, то оно было неоднородным. Например, крестьяне прибалтийских губерний к этому времени фактически были фермерами и жили примерно как фермеры в Европе. Казачество как привилегированное сословие жило богато даже по нынешним представлениям и вообще не ассоциировало себя с крестьянством. Иное дело — крестьяне нечерноземных регионов России. С уровнем жизни рабочих тоже не все обстояло однозначно. Ряд предпринимателей строили для них казармы, школы, училища, больницы, но часть рабочих, конечно, бедствовала. В то же время не надо забывать, что рабочие получали зарплату в рублях, обеспеченных золотом. Это были полноценные деньги. Проблема заключалась в том, чтобы улучшить условия труда. Отсутствие страхования от несчастных случаев на производстве, ночные смены вызывали особенное недовольство. Правительство еще в 1880-е годы пыталось создать рабочее законодательство, но натолкнулось на абсолютное неприятие со стороны бизнеса. И только после 1905 года в социальной политике произошли существенные сдвиги. Дальнейший экономический рост, бесспорно, привел бы к повышению уровня жизни. Такой структурный перекос, как недостаток развития капитализма, касался прежде всего аграрного сектора. Промышленность и банковский сектор в 1914 году были вполне сопоставимы с европейскими образцами. Диспропорция в структуре экономики была связана с тем, что правительство сохраняло остатки привилегий поместного дворянства и сохраняло общину как фискальный и полицейский инструмент. И Витте, и Столыпин понимали проблему, но высочайшая воля Николая II противилась продолжению модернизации. А Ленин судил с точки зрения перспектив социалистической революции в России, имея в виду, что слабость капитализма дает революционерам шанс достаточно легко свергнуть старый режим. Перспективы прорыва России по аналогии с Германией в XIX веке осознавали политики в Англии и Франции и боролись за вовлечение России в Антанту, одновременно надеясь, что участие в войне затормозит взлет России. Что же касается проблем, то без них нет роста. Конечно, они были. К 1914 году дали о себе знать негативные последствия денежной реформы Витте. Экономика росла быстро, а объем бумажной массы по закону был жестко привязан к размеру золотого запаса России, который рос сравнительно медленно — несмотря на стабильно профицитный бюджет, и экономике стало не хватать платежных средств. Как выходить из положения, было не очень ясно. Расходная часть госбюджета была отягощена обслуживанием внешнего долга, часть которого пошла на поддержание золотого стандарта в период революции 1905–1907 годов. Существовала и проблема политической нестабильности. Начиная с эпохи Александра III правительство и особенно император отказывались от реформ, потому что было ясно: любая реформа ведет к активизации радикальной оппозиции. Проводить реформы — спровоцировать обострение политического кризиса, не проводить — получить социальный кризис и проблемы с экономикой. Так стоял вопрос. Как быть?.. Ответа на некоторые вопросы мы не можем дать и сейчас. Но в том, что у России было блестящее будущее, нет никакого сомнения. С тех пор, по мнению некоторых экспертов, страна сделала своеобразную петлю и вернулась к ряду проблем, стоявших перед Россией в предвоенный 1914 год. Наталья Разманова, профессор кафедры «Экономическая история и история экономических учений» Финансового университета при Правительстве РФ