Н.М. Ракитянский «Ментальные исследования глобальных политических миров»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Обстоятельства в мировой политике складываются так, что политико-психологическое исследование профессора Н.М. Ракитянского о глобальных менталитетах должно быть весьма востребованным. В нем содержится ответ на главный вопрос современности — почему с XIX века не удается ни один глобальный политический проект, рассчитанный на тысячелетия? Значение этого вопроса очень велико, потому что даже суперсовременные проекты, в которые была вложена вся мощь современной науки: «Глобализация», «Общество потребления», «Третья промышленная революция», «Демократизация» и др., — были остановлены буквально в считаные дни, во временное «окно», созданное пандемией COVID-19.
В действительности, пандемия и почти одномоментное закрытие границ государств, регионов, остановка производств, принудительный разрыв экономических и социальных контактов были необходимы, как необходимо торможение перед опасностью, скрытой впереди во тьме. Нет необходимости перечислять эти опасности. Они известны экологам, демографам, экономистам и другим ученым. Поэтому давно требовалась срочная приостановка всех процессов жизнеобеспечения в масштабах планеты для анализа современного мироустройства: в его проекте таится ошибка. Фактически закрытие границ для перемещения людей, товаров, информации (да-да) — есть не что иное, как вынужденный демонтаж глобализации.
Эта тема широко не обсуждается, потому что в мире достаточно паники из-за реальной опасности КОВИДА-19, и власти не хотят привлекать к ней внимание изучением причин погромов в самых стабильных странах мира — недавних образцах демократии и свободы. Стихийных? Организованных? Неважно. Важно то, что на улицы выпустили критическую массу людей, которые отказываются от своего прошлого, от своей истории: они сокрушают памятники создателям собственной цивилизации, поджигают храмы, уничтожают религиозные символы, книги, фильмы, спектакли, переименовывают улицы и города и т.п. Демонстранты дают понять, что это не их мир, не их государства, не их жизнь, что в проекте этого чужого для них мироустройства допущена серьезная ошибка, которую необходимо срочно устранить. Отрицание собственной истории, массовые попытки просить прощения на коленях у тех, кто объявляет себя жертвой нашей цивилизации, — это демонтаж той политической системы, ради которой был разрушен «Проект СССР».
Давняя историческая и стратегическая политическая ошибка «вылезла, как шило из мешка», и книга Н.М. Ракитянского, вольно или невольно, касается этой ошибки, хотя он занимается академическим научным исследованием, в котором нет даже тени политической ангажированности или научной предвзятости, никакой связи с политическими событиями наших дней. Автор даже не пытается утверждать, что где-то и когда-то была допущена психолого-политическая ошибка, которая одинаково опасна для представителей всех враждующих политических сил, а главное — для народов планеты. Хотя некоторые положения его монографии вызовут дискуссии.
Политический менталитет как способ понимания проблемы недоуправляемости мироустройства. В начале 2020 года мир столкнулся с короновирусом и еще более опасной угрозой — «недоуправляемостью» (Д.И. Менделеев): беспомощностью политики в управлении сознанием и поведением населения планеты (термин введен Д.И. Менделеевым). И это несмотря на то, что функционирование системы мироустройства обслуживает армия специалистов по манипулированию сознанием и поведением людей, численность которой сравнима с численностью занятых в реальной экономике. Недоуправляемость жизнеобеспечением общества сегодня стала мировой проблемой, и причины этой недоуправляемости кроются в ошибке в системе мироустройства.
Тему монографии можно обозначить как изучение планетарных, исторических, основополагающих психолого-политических принципов мироустройства. Ее автор профессор Н.М. Ракитянский — политический психолог, но предметом его исследований является стратегическая политика, достижения и ошибки которой на десятилетия, а то и на века определяют содержание тактической (федеральной) и оперативной (международной) политики, о чем известно всем из СМИ.
Книга Н.М. Ракитянского не учебник, не справочник, не энциклопедия, хотя ею можно успешно пользоваться и в таком качестве. Главное в его исследовании то, что в размышления о загадочном феномене менталитета автор вовлекает и читателя, предоставляя ему огромный материал для осмысливания проблем психологии и политики. Поэтому рекомендую книгу не только специалистам по менталитету, психологам, но политикам и общественным деятелям. В большей степени, она для них — тружеников современной политики.
Автор исходит из собственного видения психологии политического менталитета как раздела стратегической психологии.
Политический менталитет — раздел стратегической психологии. К сожалению, психологическая наука все более регламентируется, словно это бухгалтерский учет. Поэтому некоторые коллеги политическую психологию отвергают. Очевидно, что им будет трудно согласиться с автором. Но его исследование довольно легко воспринимается в рамках стратегической психологии, которая была описана и опубликована еще в 2006 году. В ней есть место и для политической психологии, и для психологии политического менталитета, и для футурологии, и для экономической психологии.
Стратегическая психология была разработана в СПбГУ и ЛГУ имени А.С. Пушкина в поисках причин поражения «Проекта СССР» в психологической войне с «Проектом США». Оказалось, что в этой войне США опирались на труды ученых мирового класса по стратегии переформатирования сознания и поведения масс людей без применения оружия (К. Левин и др.). Фундаментальность, масштабность, системность их психологической теории и методологии была стратегической, тогда как СССР в те времена ограничивался только тактической и оперативной психологией.
Стратегическая психология нацелена на внешний, дальний круг проблем человека и общества на пересечении политической, экономической психологии, футурологии, стратегического прогнозирования. Стратегическая психология изучает будущее человека, такие изменения его сознания и поведения, которых не было в прошлом, нет и в настоящем — но они становятся все ближе, и вот «они уже здесь». Без прогнозирования стратегических изменений, их предвосхищения ни у одного народа, ни у одного государства нет шансов выжить. Так и случилось с СССР, когда против него были задействованы прежде никогда не применявшиеся нематериальные инструменты нападения.
Есть опасность, что Российская Федерация может повторить опыт СССР, если будет и дальше игнорировать стратегическую психологию. Хотя «Проект США» сегодня попал в ту же ловушку непонимания стратегии политического менталитета, в которую ранее заманил СССР.
Такие катастрофы, изменившие мир, убедительно объяснить не могут ни экономика, ни философия, ни политика, ни психология, ни военная наука. С точки зрения политической психологии объяснение катастрофе «Проекта СССР» пытался дать профессор В.Ф. Сержантов: причина крушения «Проекта СССР» — предательство партийных элит. Но система управления и Российской империи, и СССР не исключала возможности предательства и предусматривала продуманные до мелочей защитные меры, многократно проверенные в тяжелейших исторических испытаниях. Едва ли такие много возомнившие о себе мелкие представители элиты, вроде Гучкова, Керенского, Рузского, Хрущева и др., могли «обыграть» службы безопасности своих государств.
Из анализа обеих катастроф с точки зрения стратегической психологии следует, что в критических ситуациях политическим поведением людей управляет не сознание, а менталитет. И в обеих катастрофах народ и должностные лица, организованные инструментами сознания — монархического или социалистического, отказались защищать монархию и социализм как политические конструкции, чуждые… их менталитету. Менталитет народа не учитывался политической надстройкой ни царской России, ни СССР.
Здесь и таится причина, по которой при малейшем ослаблении позиций политического сознания под давлением реально существующего, но неучтенного менталитета разрушаются империи, республики, союзы, казнят королей, исчезают политические режимы, которые еще вчера поддерживали миллионы сторонников и защищали лучшие в мире спецслужбы. Таковы масштабы, мощность, укорененность политического менталитета, с которым боролась Великая Французская революция, и Огюст Конт по поручению Сен-Симона и других вождей революции заменил менталитет на пластичное, управляемое политическое сознание. К 1828 году он определил «позитивную политику» через точность и достоверность, научный метод познания, эмпирическое наблюдение, исследование фактов сознания и т.д. Политические позитивисты оставили в политике только то, что можно именовать «рациональным», — сознание, и убрали все, что можно считать «иррациональным», — менталитет. Материалы исследования политического менталитета Н.М. Ракитянским наводят на мысль, что это и есть роковая причина «недоуправляемости» современной цивилизации, которую пытаются минимизировать «цифровой цивилизацией» во время паузы COVID-19.
В наши дни многие люди считают, что человечество развивается естественным образом. К сожалению, это не так. Ученые знают, что нынешняя цивилизация является одним из возможных проектов мироустройства, который может иметь ошибки, как любой проект. Обеспокоенная ошибками в проекте мироустройства профессор Т.В. Черниговская считает, что «наступает цивилизация праздности, к которой мы тоже, в общем, не готовы... Что собираются делать все те люди, которых заменят цифровые системы? Когда мне говорят: “освобождается простор для творчества”, это вызывает у меня саркастическую улыбку. Вы что, правда считаете, что несметные тысячи, на самом деле — миллионы людей, в освободившееся от тяжелой работы время начнут писать мадригалы и играть на лютне? Вы это всерьез? Произойдет совершенно противоположное. И мы не можем делать вид, что это не так».
Действительно, из семи миллиардов человек на планете около 800 миллионов заняты в промышленности, чуть меньше полутора миллиардов в сельском хозяйстве. В сфере услуг занято в два раза больше людей, чем в промышленности. Остальные — вне конструкций мироустройства — лишние. «Лицам, принимающим решения», удалось создать псевдозанятость, отправив по дальнобойным трассам и мостам нескончаемые потоки машин; подняв в небо тысячи аэробусов; пустив сверхскоростные поезда, круизные лайнеры; открыв для экскурсий музеи, старинные города. Все эти потоки ничем не занятых людей и есть признаки «цивилизации праздности», о которой говорит профессор Т.В. Черниговская. Миллионы людей мечутся по планете, словно в безрезультатных поисках чего-то утраченного, оставляя после себя горы отходов.
К этому дню разработаны сотни приемов манипуляции сознанием человека, которыми пользуются все кому не лень. Из-за этого политика правящих режимов потеряла монополию на манипулирование неустойчивым сознанием человека и пытается ее вернуть. Поэтому архитекторы нового варианта мироустройства решили заменить вербально-образные методы управления сознанием прямым управлением электронными методами, полагаясь на «цифровую цивилизацию» и «искусственный интеллект». Искусственный интеллект, предположительно, будет дублировать человека не только в труде, но и в быту, принуждая его подсознательно действовать вопреки потребностям, мотивации, доказательности и т.п. К числу многих проектов такого рода принадлежит Концепция «Умный город-2030», которая «определяет приоритеты, цели и задачи государственного управления и развития в сфере цифровых технологий в Москве до 2030 года». В ней использованы идеи футурологов и фантастов Рэя Курцвейла (Ray Kurzweil), Google; Яна Пирсона (Ian Pearson), British Telecom; Никола Милларда (Nicola Millard), British Telecom; Брайана Дэвида Джонсона (Brian David Johnson), Intel; Дэйва Эванса (Dave Evans), CISCO; Дэйва Коплина (Dave Coplin), Microsoft. Но среди разработчиков Концепции неслучайным образом нет ни одного психолога, философа, историка — специалистов по «человечности»: айтишники «увели» у них сознание. Но есть вопрос, на который глобализация не смогла ответить или ответ оказался неприемлемым: что будет с Человеком? По словам Т.В. Черниговской: «Очевидно, система должна измениться. Мы должны сформировать способность жить в цифровом мире и не потерять человечность».
Неудачи «Демократического проекта» являются следствием того, что он превратился, по сути, в новую политическую религию, очередную модификацию позитивизма, который и «вычистил» из психологической формулы человека политический менталитет — многовековую фундаментальную основу мироустройства. Это и было роковой ошибкой мироустройства, о которой читатель узнает из исследования Н.М. Ракитянского.
Методология ментальных исследований глобальных политических миров. Результаты исследования профессором
Н.М. Ракитянским психологии политического менталитета не вызывают сомнения, настолько высока достоверность и полнота обсуждаемых материалов и методов их анализа. Автор исключил утрату любой части сведений о менталитете. Но главное: он создал теоретическую и методологическую базу для нового психолого-политического метода понимания событий в отечественной и мировой истории с совершенно неожиданной стороны. Как минимум, этот метод делает более понятным то, что происходит в политическом поведении людей во времена новой политической реальности.
Исследование такого масштаба и глубины предваряется разработкой методологических оснований изучения политического менталитета. С позиций этой методологии автор развивает труды выдающихся ученых, которые открыли менталитет «на кончике пера»: Р. Декарта, Л. Леви-Брюля, М. Блока, Л. Февра, Ж. Дюби, Р. Мандру, Ж. Ле Гоффа, А.Ф. Лосева и др.
В своем понимании менталитета автор исходит из работ В.В. Можаровского, В.Е. Семенова, А.П. Бутенко, Ю.В. Колесниченко, Г.Д. Гачева, А.В. Косова и др. Фактически Н.М. Ракитянский разработал новый метод исследования психологии политического менталитета.
Методология исследования политического менталитета вызывает доверие тем, что она системна: отдельные разделы, главы, параграфы «работают» вместе, формируя целостное представление о менталитете, которое не сможет дать отдельная самая лучшая статья на эту тему. «Система профессора Н.М. Ракитянского» имеет иерархическую организацию: от первоисточника психической организации поведения человека до выходного эффекта в виде политической борьбы вокруг нового проекта мироустройства.
Монография содержит исключительно интересные и важные сведения о политическом менталитете разных стран, народов и цивилизаций, известные очень узкому кругу специалистов. Кроме того, автор вводит в текст так много полузабытых понятий, так разносторонне рассматривает менталитет, что книга местами требует основательных знаний психологии, истории, философии, теологии, религии и политики. Это оправдано тем, что монография предназначена для политиков и специалистов, решающих задачи международного, исторического уровня, где неточности, поверхностность, недосказанность исключены. Она рассчитана не на интеллектуальное развлечение, а на интеллектуальную работу читателя. Поэтому следует сразу настроиться на погружение в глубины понимания загадочного психолого-политического феномена — менталитета.
«Из арсенала самых разнообразных теорий и методологий политический психолог, — пишет профессор Н.М. Ракитянский, — может сам определять, существует ли вообще теория, имеющая отношение к исследуемой реальности, и если да, то какая. Он должен решить, какие аспекты этой теории будут избраны им для исследования политического сознания». Что мы и делаем.
Масштаб задачи грандиозен. Нам редко приходится задумываться над величием мира, в котором мы живем, и над вопросом, как мы в нем не погибаем? Этот вопрос лучше всех описал Б. Паскаль: «Перед всемогущим величием природы, гор, морей, бесконечности звездной ночи к человеку приходит ощущение подавленности. Вечное молчание бесконечных миров ужасает меня. Я вижу эти страшные пространства Вселенной, которые меня охватывают. Человек находится между двух бесконечностей — бесконечно большим и бесконечно малым — и в него проникают они обе; видимый мир, в котором мы живем, есть только маленькая тюремная камера, подвешенная между двумя пропастями — бесконечностью и ничто».
Для решения столь масштабной задачи Н.М. Ракитянский выстраивает конструкцию теории психологии политического менталитета, используя ключевые слова высшей сложности: сознание, менталитет, ментализация, полиментальность, вера, политеизм, субъектность, сверхсознание, догматическая детерминация, закон контекста, политика. Вне всякого сомнения, эти феномены связаны в единую систему и не могут выполнять свои функции отдельно от других. Совместно они погружаются, по выражению Б. Паскаля, в «страшные пространства Вселенной», в бесконечность окружающих человека явлений, фактов, событий, и поразительным образом находят в ней именно то, что необходимо человеку для жизни и продолжения своего рода.
Ставка на психологию политического сознания исчерпана. За много лет попытки разгадать таинственность сознания не продвинулись дальше определения академика Б.Г. Ананьева: «Психическая деятельность как сознание есть динамическое соотношение чувственных и логических знаний, их система, работающая как единое целое и определяющая каждое отдельное знание…. Эта работающая система есть состояние бодрствования человека, или, другими словами, специфически человеческая характеристика бодрствования и есть сознание».
Проблемы сегодняшнего мироустройства требуют понимания того, как «политическое сознание человека» сотни лет используется в качество самого эффективного инструмента политического управления. Для этого случая лучше всего подходит теория функциональной психологии У. Джемса «сознания как потока». Согласно его теории, «сознание — это поток, река, в которой мысли, ощущения, воспоминания, внезапные ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо, “нелогично” переплетаются». При этом он предупреждал: «Сознание — это маленький остров посреди великого океана возможностей человеческой психики, о границах которой мы не знаем ничего».
Удобство использования сознания для политики заключается в том, что оно «видно» внешнему наблюдателю, легко откликается на его воздействия, быстро модифицируется, прямо дает реакции на предложенную информацию. Но поток сознания непрерывен — в нем ничего не удается зафиксировать. Этот поток изменчив — одно содержание легко поменять на другое. И совсем неудобно, что поток сознания индивидуален — не все может принять по объективной причине. Он избирателен — не все принимает по субъективной причине. Поэтому у политиков появилось много конкурентов на «заполнение каналов» своим содержанием и сегодня отношение общества к политике критическое.
Из-за игнорирования свойств сознания как потока непрофессиональные политики потеряли способы вербального управления сознанием. Из-за этого политика ослабла, политики нет, ее подменяет имитация политики. Сегодня, в связи с засоренностью сознания рекламой и словесным мусором, политики вынуждены манипулировать поведением людей не словом, как их великие предшественники, а раздачей денег и физическим насилием. В создавшихся условиях очевидно, что сознанию надо искать замену, чтобы сохранить мироустройство.
То, что эра политического сознания заканчивается, демонстрируют простые житейские факты. Первое. Исчезли радио и телепередачи с литературным русским языком: стихи, проза, песни на русском языке. Второе. Свернуто преподавание русского языка в школе, и студенты в университетах делают по 20 грамматических ошибок на одной странице. Третье. В титрах телеканалов и соцсетях демонстративно коверкается русский язык, что стало признаком якобы моды. Четвертое. В транспорте смартфоны почти полностью заменили книги. Пятое. При смене местожительства первыми на помойку выбрасываются книги, которые недавно ценились «на вес золота». Шестое. В театрах речь заменена на невербальное выражение мыслей и чувств пароксизмальными движениями и гримасами. Седьмое. Во всех новых квартирах нет шкафов для книг, даже этажерок, даже элементарной книжной полки: заканчиваются книги, чтение — заканчивается политическое сознание.
Менталитет имеет множество определений, но большинство таких, словно он существует как изолированное явление. Наиболее известно определение менталитета, которое цитирует автор монографии: «Менталитет — это интегральная характеристика людей, живущих в конкретной культуре, которая позволяет описать своеобразие видения этими людьми окружающего мира и специфику реагирования на него», или «менталитет, как духовностационарную основу человеческого существа, которая позволяет ему бесконечно видоизменять свое поведение, оставаясь при этом одним и тем же». Определений, не вызывающих критики, много, но автор, очевидно, искал ответ на вопрос: что влияет на сам менталитет и как менталитет влияет на сознание.
Материалы исследования профессора Н.М. Ракитянского позволяют предположить следующее.
1. Менталитет древнее, старше сознания, которое выросло из менталитета и сохраняет зависимость от него, и, более того, менталитет «работает» вместо сознания, когда оно попадает в критическую ситуацию. Замечено, что все люди, попавшие в отчаянное положение, идут в церковь, даже если они неверующие. Известные психологические категории профессора В.А. Ганзена, перечисленные в сечении потока сознания, являются производными от категорий сечения менталитета, который формирует сознание. Так смысл жизни из менталитета передается в сознание как аффект (эмоции и чувства); ценности жизни как перцепция (ощущение и восприятие); цель жизни как мышление (представление и речь); воля к жизни как психология воли (мотив и действие). Эти категории сознания имеют свое происхождение в менталитете.
2. Менталитет играет роль «сверхсознания» или «предсознания» потому, что он, находясь на входе в поток сознания, не пропускает в него из «страшных пространств Вселенной» ничего, что угрожает сознанию разрушением. Менталитет мешает избыточной манипуляции сознанием, чтобы защитить от его бредовых и сверхценных идей, скачков и навязчивых идей, продуктов бессвязного и разорванного мышления, резонерства. Это всегда мешало политике и восстанавливало ее против менталитета. Поскольку менталитет связан с этносом его носителя, то атаковался всегда этнос, например, «борьба с великорусским шовинизмом» в 20–30 годы ХХ века. Но на менталитет почти невозможно повлиять, потому что он скрыт как от внешнего наблюдателя, так и от самого субъекта менталитета. Почти ни один субъект менталитета не может ответить на элементарный вопрос: каков смысл его жизни? Или какова цель его жизни? Ответы на эти вопросы в невербальной форме есть в его менталитете, но они защищены даже от него самого: он сам не может «вынуть их оттуда», чтобы и никто другой этого сделать не смог.
3. Менталитет, действительно, находится между миром и сознанием, как призма, перерабатывающая все содержание, поступающее в его каналы с позиций коллективного или личного бессознательного в чистой или сублимированной форме, из которого произрастают наши мысли и которое является органической частью живой культуры. Бессознательное содержание — смысл жизни, цель жизни, ценности жизни, труд — впитано менталитетом подсознательно, как лягушка впитывает воду кожей всей поверхности своего тела. Содержание менталитета «впитывается» каждым человеком на протяжении всей жизни, не подвергаясь никакой оценке, критике, сомнению и анализу. Оно — бесценный опыт выживания в среде своей жизни; и оно мощнее, чем любое политическое содержание, которое может прорваться в поток сознания через контроль менталитета.
4. Менталитет сам является производным от догматов, которые и сформировали его собственные каналы. Здесь вероятна дискуссия. Автор отмечает, что «со времен французского Просвещения сформировалось отрицательное отношение к понятиям “догма”, “догмат” и “догматика”. И в наше время обыденное мышление привычно воспринимает эти слова крайне негативно». Такое отношение к догматам является результатом политической борьбы: Великая Французская революция боролась против христианских догматов и за их замену на антихристианские догматы, что позднее оформил Огюст Конт в виде догматов позитивизма — новой послереволюционной религии, о чем сам и написал.
Так что «догматика никогда не прекращалась и не прекратится в человечестве... Дóгмат же всегда есть научно-диалектическая система или принцип ее», по мнению А.Ф. Лосева. Значение догматики в том, что «догмат... есть утвержденность вечных истин, противостоящих всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений». Главное то, что содержание канала менталитета — смысл жизни — задается догматом «миссии человека»; ценности жизни задаются менталитету догматом «предназначения человека»; цель жизни менталитету задается догматом «призвание человека»; труд задается менталитету догматом «служения». Без этих предшественников в сечении потока сознания был бы полный хаос со всеми вытекающими последствиями для человечества.
5. Менталитет, таким образом, включен в иерархическую систему регуляции поведения человека и масс людей, но политическим он становится, когда обнаруживается его связь с верой человека. Не секрет, что догматы являются содержанием веры, которая определяет содержание ее каналов, а это — религия. Большинство ученых считают, что «вера является важнейшей составной частью менталитета и всегда изначально присутствует в человеческом сознании». Сторонники этой точки зрения приводят сильный аргумент: «Только немногие существа являются субъектами своих мыслей. Большинство повторяет чужие. Иметь по всем вопросам свое мнение — задача непосильная. Приходится верить...». Даже Макс Вебер, его цитирует автор монографии, писал, что «поэтому целостность и силу менталитету придает его базовая конструкция — вера». В частности, он пишет о том, что религиозные идеи решающим образом формировали «национальный характер». Известнейший исследователь массовидных явлений Г. Лебон считал, что «из всех сил, которыми располагает человечество, сила веры всегда была самой могущественной». Можно цитировать аналогичные мысли А. Эйштейна, Э. Фромма, считавшего, что «разум не может быть действенным, пока у человека нет надежды и веры». Самые известные нам глубинные каналы влияния изначально определяют всю систему, питающую сознание: Любовь из религии формирует канал Миссии человека в догматике; вера — дает идею Предназначения человека; надежда открывает канал догматики — Призвания.
Они изначально из неизвестных нам глубин определяют сущность человека и дают каждому человеку от рождения Миссию, которую он должен исполнить; Предназначение, которое защищает его от опасностей, и Призвание — пути к исполнению своей Миссии. Это дано человеку от рождения, это неотвратимо, как цвет глаз или кожи. Но в менталитете они переформулируются в смысл жизни, цель жизни, ценности жизни и труд, который превращает в реальность догматику религии. Если человек неспособен к труду, то он остается со своим сознанием «один на один» с внешним миром, лишаясь поддержки менталитета. Тогда внешняя среда делает с ним что хочет, опуская на дно жизни.
6. Между политическим сознанием и политическим менталитетом есть принципиальные различия. Помимо явной зависимости открытого сознания от закрытого менталитета, они в разной степени защищены от внешнего воздействия. Прочность содержания менталитета такова, что он легко отражает попытки любого внешнего содержания проникнуть в него. В то время как прочность содержания потока сознания много слабее внешнего содержания, проникающего в него. Еще одно фундаментальное различие между менталитетом и сознанием в том, что информационный поток в психике человека однонаправленный: от менталитета к сознанию, и никогда от сознания к менталитету. Сознание не изменяет содержания менталитета, а менталитет всегда наготове заполнить поток сознания, когда оно будет испытывать трудности. Когда поток сознания заполняется «информационным мусором», который продуцирует «неправильное поведение», то в этом пытаются обвинить менталитет.
Изначально психология создавалась как наука о душе, но после ее исключения позитивизмом из списка наук В. Вундт был вынужден переформатировать ее в экспериментальную психологию, чтобы вернуть в число наук. Но при этом психологии пришлось пожертвовать понятием «душа», а вместе с этим и менталитет стал «личным делом» отдельных исследователей. Так психологическая наука была сведена к изучению психических процессов, свойств, особенностей и состояний, но фактически она изучает способности человека выполнить задачи, поставленные менталитетом. И делает это за счет видимого потока сознания: мышления человека, его восприятия, эмоций и воли к жизни. Получается, что, хочет мироустройство или не хочет, оно в лице политической психологии все равно имеет дело с политическим менталитетом. Но открыто принять политический менталитет невозможно, потому вся идеология современного мироустройства построена на его отрицании. Изменить политический менталитет, заставить его служить очередному временному проекту мироустройства технически невозможно: он защищен от проникновения и перестройки.
Монография чрезвычайно важна именно сейчас потому, что политический менталитет — это «духовно-стационарная основа человеческого существа, которая позволяет ему бесконечно изменять свое поведение, оставаясь при этом одним и тем же» (В.С. Барулин). «Оставаться одним и тем же» — это единственная возможность «сохранить человечность» в условиях, когда старая система мироустройства будет окончательно снесена, а новой глобальной цифровой власти еще не будет.
Менталитет в политико-психологическом моделировании глобальных политических миров. Авторы многочисленных исследований, как правило, рассматривали менталитет в рамках идеологии своего времени. Н.М. Ракитянский рискнул пренебречь политическими оценками менталитета, чтобы представить его как целостное, гармоничное, неизменное во времени психолого-политическое явление.
Разработав метод исследования политического менталитета, не ограниченный предубеждениями, Н.М. Ракитянский смог охарактеризовать политиков многих сопредельных государств не только как представителей партий, бизнеса, культуры, но как носителей политического менталитета определенного рода. И оказалось, что в политических событиях решающую роль играет именно менталитет, а не политическая или экономическая позиция человека и народа.
В монографии совершенно по-новому представлен как иудейский менталитет, так и другие менталитеты.
Анализируя с новых методологических позиций западную полиментальность, автор задается вопросом: «В чем причина того, что, начиная с XVI столетия, англосаксонский мир, весьма незначительная в планетарном масштабе часть человечества, диктует всему миру свою волю, прививает жизненные стандарты, внедряет свои образы и концепции, правовые и культурные нормы, насаждая духовные постулаты, психологические установки и поведенческие стереотипы»? Автор обращает внимание на следующее очень важное обстоятельство: «Отличительные черты западного менталитета характеризуются, во-первых, его унифицированностью или тотальностью. Эти особенности предполагают принятие носителями менталитета общих для всех постулатов. Обусловлено это тем, что веками исповедание догмата в монотеизме выдвигалось в непререкаемой и общеобязательной форме, а потому было некритично усвоено подавляющим большинством».
Размышляя о догматической основе и практике англо-американской ментально-политической экспансии, автор замечает: «Поскольку в догматической системе номинализма вера непосредственно ориентирована на волю, а не на мышление (сознание), постольку основные положения веры формируют здесь ортодоксальный волюнтаризм… центром которого также выступает догмат, апеллирующий прежде всего к практическому разуму». Установлено, что «сама догматика протестантизма как “гражданская религия” Америки, выраженная в ценностях демократии, рыночной экономики, свободы, либерализма, культа индивидуалистической самореализации, вступила в противоречие с изначальными христианскими ценностями».
Особое внимание Н.М. Ракитянский уделяет политическому менталитету британских правящих элит. Великобритания представлена как суперсубъект глобальной политики. Особое положение Англии в мире в значительной мере объясняется тем, что «Уильям Оккам еще в первой половине XIV столетия разрабатывал и формулировал догматические основы политического феномена, который потом назовут британским империализмом. Это индивидуализм как “права человека”, либерализм как принцип свободы без равенства и основа буржуазного права, упор на эмпирическое знание как вера в прогресс и как основа утилитаризма, наконец, волюнтаризм как примат воли над раз умом и политический экспансионизм». В результате «Британия осуществляет свое долгосрочное влияние на глобальные политические процессы благодаря системе протестантских ценностей, преемственному развитию элит, проектному мышлению, прагматичной гибкости, рефлексивным методологиям, особой системе права, финансовым стратегиям, разведке, глобализации английского языка и гуманитарным технологиям. Политика достижений глобального масштаба — это предельное выражение английской национальной субъектности. Британия в течение столетий в контексте своей непрерывной истории является политическим суперсубъектом». Это проявляется в «таком даровании английских политических элит, как умение эффективно осуществлять на глобальном уровне ментально-догматическую экспансию. Так, когда британцы управляли некоей страной, они стремились привить — или хотя бы передать — ей определенные черты и свойства своего менталитета, в числе которых наиболее приоритетными были английский язык, островной протестантизм, а также англосаксонская концепция буржуазного права, которая стала важным элементом системы глобального политического контроля».
Отдельного внимания заслуживают результаты исследования исламского менталитета, политико-психологической динамики реисламизации юга России такой силы, что в исламском полиментальном пространстве России появились русские мусульмане.
Еще большего внимания заслуживает концептуальная модель китайского политического менталитета на основе базовых структур китайского менталитета в эпоху перемен.
Таким образом, метод исследования политического менталитета профессора Н.М. Ракитянского позволяет увидеть вместо черно-белого многоцветный мир, понять, что во всех случаях, какими бы атеистами и светскими людьми ни представлялись целые страны и отдельные их граждане, — за ними стоят древние догматы, воплощенные в их политическом менталитете. Кто-то из них это знает, а кто-то и не догадывается.
Профессор Н.М. Ракитянский отмечает, например, исключительную политическую успешность англо-американской ментально-политической экспансии. Может, это глубокое знание самими англосаксами своего менталитета позволяет им действовать быстро, стремительно и безошибочно? Достаточно сослаться на книгу Э. Бутми «Политическая психология английского народа в ХIХ веке» (1907) и на «Историю англоязычных народов» (в 4 книгах) У. Черчилля. Есть целый список английских исследований их политического менталитета, но нет такого списка исследований русского менталитета. Отечественная литература полна мнений иностранцев о русских, причем не самых лучших. Но нет научного описания русского менталитета для иностранцев. Может быть, поэтому Ф. Тютчев с горечью предупреждал:
Как перед ней ни гнитесь, господа, Вам не снискать признанья от Европы: В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы!
У России нет перспектив без научного описания психологии своего политического менталитета, такого, какой он есть, а не такого, каким его придумали зарубежные исследователи. Проблема неуважительного отношения к русскому менталитету создана самими русскими: писателями, учеными, дипломатами, актерами. Политический менталитет русских в отечественной литературе — это непримиримое отрицание своей страны, герои, обличающие «ее несовершенства».
Монография профессора Н.М. Ракитянского позволяет понять и описать настоящий русский и, может быть, российский или даже евразийский менталитет, что крайне необходимо стране во времена демонтажа старой системы мироустройства и формирования новой. Какой паспорт «российского политического менталитета» предъявит страна, вступая в борьбу за место в мировом разделении труда? Пока его или нет, или о нем пишут враги России, чтобы оттеснить ее с законно полагающегося ей места в ряду других стран мира.
Необходимо представить миру описание своего политического менталитета для преодоления военно-дипломатического кризиса, созданного неправильным представлением о России. Дело за малым. Профессор Н.М. Ракитянский разработал методологию исследования и описания политического менталитета; дал образцы анализа менталитетов самых авторитетных стран и народов мира; описал психолого-политическую теорию менталитета и практику его изучения; функции психолого-политического менталитета в системе политико-психологических глобальных менталитетов. Осталось это знание реализовать. Будет поздно, когда при переустройстве мира места для России в нем не окажется.
Профессор А.И. Юрьев доктор психологических наук, директор Института политической психологии и прикладных политических исследований ЛГУ имени А.С. Пушкина