Россия "ужасная страна", по отношении к немцам, французам и шведам....

"1 октября
       Ходят слухи о каком-то воззвании. Они становятся былью, когда перед строем объявляют официальное воззвание. Причина этого очень грустная. Она вдвойне неприятна потому, что такое воззвание стало действительно необходимым.
         Речь шла о грабежах и о пресечении их драконовскими методами. К сожалению, хорошее воспитание часто забывается настолько, что могут случиться подобные вещи. Поздно ночью мы опять пекли замечательные блины.

2 октября
      Поздно ночью, в страшный холод выступление. На протяжении всего пути можно видеть, что все подготовлено к наступлению. Везде укрепленные мосты, строители работают по восстановлению дорог. Привал в Белом. Медленно едем вместе с другими колоннами вдоль разрушенной железно дорожной линии до наступления ночи.
        Мы проезжаем мимо зенитных орудий, танков, мотоциклистов, разведотрядов. С восьми часов вечера до следующего утра продвинулись вперед на целых 2 км.


3 октября
      Находимся перед рекой Десна. Это та же самая река, через которую мы переправлялись у Чернигова. Русские соорудили доты (частично бетонированные) и противотанковые рвы. Ничего не может приостановить продвижение танков.
       Ландшафт: широкие холмы, достигающие иногда значительной высоты - 50 м; хлебные поля со стогами соломы; обширные леса (береза, сосна, ель). Очень редко попадаются блокгаузы и колхозы. Большей частью одному из небольших домов принадлежит одиноко стоящий сарай и конюшня. Село располагается часто у ручья, на долине - колодцы. Марш продолжается до ночи. Пленных отправляют в тыл.

4 октября
     Мореный ландшафт. Березовые рощи частично выжжены. Этот край немного напоминает Финляндию. Мы едем вместе с полевой кухней между бегущими впереди стрелками. Над нами кружится разведчик.
        Сумасшедшая война. Задерживаемся у переправы через ручей. Особенно эффективно действует здесь авиация. Часто в воздухе жужжат до дюжины самолетов. Один раз я насчитал 29 штук.
       Мы беседуем с товарищами из соседних колонн. Каждый что-нибудь знает. Рассказывают эпизоды из прошедших событий. Пересекаем железно дорожную линию Смоленск - Тула. Ночуем в школе.

5 октября
      Бесконечные болота, колонны, пробки. В Глазово нам удалось хорошо побриться (сегодня воскресенье). Мы попытались завязать разговор с одной крестьянкой, муж которой тоже солдат.
     Она дала приют рабочим из Казани, которые находились на принудительных работах (земляные работы). Они, как и все, ругали комиссаров, плохое питание и тряпье, в которое они были одеты.
     Действие немецкой авиации приостановлено. Местность лесиста. Желтые березы, темные сосны представляют дивную картину. Ночь с 5 октября на 6 октября провели в холодной машине. Без малейшего сопротивления продвигаемся вперед через романтические долины, пашни, возвышенности, леса до Тиханово, поселок с 31 семейством.
     Сначала женщины боязливо смотрели на нас. Страх их пропал при виде нашего приличного обращения. Они подали на стол огурцы, хлеб, молоко, вскипятили чай в русском самоваре и были рады, что мы отказались от подушек, которые они положили нам на сено.
     Нам бросилось в глаза, что 25-летие большевиков не способствовало удалению икон из переднего угла комнаты. Как мне рассказывали женщины, в этом отношении была проведена большая пропагандистская работа.

7 октября
    Прошли большое расстояние. Несколько километров шли по замечательному шоссе Рославль - Москва, до Юхнова. От Юхнова мы повернули вместе с двумя танковыми дивизиями на северо-запад. Расквартирование в Климовом Заводе. Дорога шла большей частью через леса. У рек Ресса и Угра простираются живописные долины.

8 октября
     Продвигаемся дальше. За облаками слышен воздушный бой. Вообще, авиация действует очень активно. Справа и слева от дороги остались следы, которые свидетельствуют о работе авиации. Мы узнали, что в районе западнее Вязьмы окружено 36 дивизий.                      Разведдозор доложил, что все леса заполнены русскими. Мы заняли огневую позицию у Алексеевского, 10 км южнее Вязьмы. Дорога к железнодорожному узлу находится в ужасном состоянии.
      Немецкие танки полностью уничтожили вражескую колонну с боеприпасами. У сожженной зенитной батареи валяются трупы. Изнуренные пленные устало плетутся назад. Небольшой отдых. На командном пункте батареи печем блины.

9 октября
     Русские пытались прорваться на грузовиках целой колонной. Мы открыли по ним уничтожающий огонь. Долгое время стреляют зенитки, противотанковые орудия.
      Впереди, наверное, большое количество русских. Даем несколько залпов по данной цели. Каждый луг, каждая дорога, каждая деревня взяты на мушку. Противник отступает на север; мы переносим огонь на д. Бачево, недалеко от Вязьмы. Всю ночь на 9 октября мы обстреливали деревню. Я разговорился с одним солдатом, который охранял пленных.
      Вдруг над нами прошумели две ракеты. Пленные подняли шум. Несмотря на ужасный холод, мы спали до утра. Я стоял на наблюдательном пункте и мог хорошо наблюдать, как немецкие зенитки обстреливают русскую колонну. Деревня, из которой мы корректировали огонь, полностью сожжена. Обугленные трупы свидетельствуют о том, что на этой высоте происходил бой.

11 октября
     Находимся на огневой позиции. Русские не наступали, так что мы могли спокойно выстроить дот. Зато ночь была ужасной. Стрельба продолжалась полчаса - час, так как русские пытались прорваться. Спереди, сзади, слева, справа мелькали красные, зеленые, белые трассирующие пули.
      Кругом стрельба из пулеметов, зениток, винтовок. Ко всему этому наша батарея дает залпы. Находящиеся перед нами солдаты меняют позицию. Сзади нас обстреливают из пулеметов. Нам приказали отойти в тыл, мы были очень рады, что избавились от этого пекла.

12 октября
Расположились в Сергеевке. В квартире страшная теснота и спертый воздух. В небольшой комнатушке 4х5 м живут 13 мужчин, 10-11 детей, 3 или 5 женщин и 1 старик.

14 октября
     Мы выезжаем через Вязьму на север, на шоссе Минск - Москва. Город переполнен войсками. Шоссе 10-15 м ширины представляет собой землю, булыжник или асфальт.
       В Царево-Займище - привал в крестьянском доме, в котором висит портрет Пушкина. Продвигаемся на восток, расположились в Сорокине. Домишки окрашены в разные цвета.
    Наша хозяйка - старая вдова. В первую очередь она срывает со стены портрет Сталина (она, конечно, опасается за свою жизнь), через некоторое время она предлагает нам, прежде всего, горячий чай, огурцы, помидоры, грибы, лук.
     Да, на прощанье она нам сказала, чтобы после захвата Москвы мы снова возвращались к ней. Мы замечательно провели две ночи. В то время как на улице бушует метель, мы спокойно спим в тепле. Утром выступление.

16 октября
      У Ельни, на холме, мы заняли огневую позицию. На северо-восток открывается прекрасный вид; за лесом видны чистые деревянные домики. Страшная ночь. Собачий холод. Ледяной ветер. А в такую погоду еще стоять на посту!
       Мы сидим в воронке, так как в ней нет снега, и разговариваем. Ясное, чистое, звездное небо. Как бы пришелся по вкусу такой "ночной курорт" нашим нытикам, находящимся в тылу? Вспоминаем старые времена.

17 октября
     Смена позиций. По ту сторону леса находится противник. СС соединения рассказывали, что впереди русские обстреливают из "органа смерти", или "адской трубы".
     Во время обеденного перерыва мы были вынуждены отойти поближе к шоссе, так как кухня не могла приблизиться к передовой. Мы видели, как зенитная артиллерия подавила русский танк; в воздухе много пикирующих самолетов. Опять смена позиций.
    Идем пешком. Проводим ночь под открытым небом. Снег, русские зенитки, русская артиллерия, холода, мы строим укрытие, пехота продвигается вперед, с огневой позиции трещат пулеметы.
       Так продолжается до утра 18 октября. Над нами кружат 9 пикировщиков. Мы стреляем трассирующими пулями, машем знаменами со свастикой, и товарищи понимают.
     Жестокий холод. Товарищи все переносят на 25 октября, так как надеются, что будут в этот день сменены. Мы опять оставляем нашу позицию, ни разу не выстрелив. Все же севернее шоссе, перед Можайском опять стоим перед передовой линией.
     Через час справа от нас проходят СС соединения и вскоре наталкиваются на сильное сопротивление противника. С передовой позиции слышна оружейная стрельба. Наконец, послышались два залпа. У меня всегда появляется странное чувство, когда вычисляем расстояние до цели. Цель - центр города.

19-20 октября
Мы ночуем вместе с эсэсовцами. Страшно тесно. Ночью русские командиры и младший командный состав атаковал деревню. Атака отбита. Один танк стреляет в нашей деревне. Оттепель. Идти очень трудно.

21 октября
     Мы в Можайске, на огневой позиции. Наша батарея не стреляет, потому что на позицию вывели большое количество батарей. Кроме того, стреляет наш конкурент.
       Убиты унтер-офицер Гиттер и адъютант полка. Африканская дивизия проезжает на машинах, окрашенных под цвет болота. Это либо плохой признак, либо признак того, что мы все же преодолеем оставшиеся до Кремля 100 км.
        Смена позиций. Стоим в городе, так как на дорогах пробка. Вечером заняли огневую позицию у Пушкино. Часть танков стреляет, часть - охраняет, другие же налетели на минное поле и вышли из строя. Ночь провели под открытым небом.

22 октября
    Заняли огневую позицию в Шаликово, у вокзала. За нами заняли позицию 210-мм мортиры. Ночью стреляют три орудия. В воздухе 36 советских пикирующих бомбардировщиков.
       Русский показывает нам пример, как нужно организовывать длительное сопротивление. Небольшое количество танков, противотанковых орудий, минометы и воздушные силы и, прежде всего, искусно заложенные мины сдерживают весь наш аппарат. Уже были слышны радостные восклицания: "Русский ослаб!" Факты говорят о совершенно другом.

23 октября
     Русские обстреливают нашу огневую позицию, но безуспешно. Минометный огонь русских оказывает большое действие даже тогда, когда мины ложатся неточно. Огневая позиция находится в Смоленске. Даем по этой деревне несколько залпов.
       Контрнаступление русских отбито. Во второй половине дня батарея занимает огневую позицию в Шелковке. Я измеряю болотистую местность.

24 октября
     Разбужен налетом русских бомбардировщиков. Осколок пробил дверку машины, через которую я хотел выбежать. Я только почувствовал, что что-то горячее течет по виску. Смотрю, на шапке дыра; чувствую кровь. Выступил пот; в голове шум. Этот утренний подъем нельзя считать приятным.
        Но это было лишь началом. Через несколько часов на бреющем полете налетели штурмовики. В этот раз тяжело ранен командир батареи: один осколок попал в голову, другой - в легкое. Его отправляют в госпиталь. В воздухе хаос. Все перемешалось. Ничего не понять. Батарея получила нового командира.

25 октября
Мы отдыхаем, несмотря на непрерывный обстрел деревни русской артиллерией. "Громыхающая Мария" пускает ночью целый сноп огня - настоящий фейерверк. Ночью чуть не сгорел наш дом. Отвратительная погода. Грязь. Харьков стал немецким городом.

26 октября
    Наша огневая позиция в Шелковке проходит у шоссе. Перед уходом с этой позиции даем несколько залпов из крупнокалиберных орудий. Идем в северо-западном направлении. Переправляемся через реку Москву.
       В этом месте ширина реки достигает всего 20 м. От ее берегов простираются долина и холмы, покрытые лесом. Несмотря на отвратительную дождливую погоду, здесь много отдыхающих. Проехав несколько километров, мы достигли г. Руза (где протекает река, имеющая название тоже Руза).

1 ноября
     Все еще находимся на окраине г. Руза. Я всем "пресыщен", ибо из шести прошедших дней четыре дня я находился в полевом карауле. Идет дождь, снег, пурга, мороз - все вместе.
     В свободное от караульной службы время мы заняты служебными планами и воззваниями. Хлебный рацион непрерывно уменьшается. Почты нет уже шесть недель. Спать нет почти никакой возможности. Счастье, что командир батареи сам заботится о еде.
      В такой ужасной обстановке я вступаю в третий год войны. Все разговоры вертятся вокруг вопроса, останемся ли мы здесь, и скоро ли наступит конец войне. Эти разговоры всегда кончаются бранью и ругательствами.
      Редко найдешь человека, с которым можно было бы поговорить о другом. Просто горе, что ни с кем нельзя поддержать близких отношений и поговорить о серьезных вещах. Надеюсь, что к зиме произойдут какие-либо изменения.
     Другие вопросы, которым год тому назад я придавал большое значение, например производство в чин, теперь меня совершенно не интересуют. К сожалению, поздно доходишь до этого, хотя я и добровольно пошел на войну. Так в своих мыслях обрушиваются на гражданский долг, на частную жизнь. Какую пользу приносят в это время планы и надежды?..

5 ноября
В один из прошедших серых дней мы выслали разведдозор по "организации" свиней (швайн-шпетрупп) в район севернее Рузы.

      Низменная местность покрыта большей частью глиной и водой. Долины многих ручьев и сама р. Руза покрыты водой, местами - болотами. Леса украшают картину. Дивные сосны и ели сменяются березовыми рощами. Большей частью это высокоствольные деревья.
       Лес растет без всякого ухода, благодаря прекрасной плодородной почве, и оставляет незабываемое впечатление. Через него проходит шоссе и побочные дороги. В нем расположены селения с маленькими домиками, с небольшим количеством людей. Имеющиеся здесь свободные от деревьев места отведены для лугов и пашен.
    Здесь преобладает скотоводство, так как этому способствуют благоприятные климатические условия и богатая почва. По обеим сторонам дороги построены домики, похожие на скворечники. Это так называемые самостоятельные хутора (по 10 и больше домов каждый), расположенные на некотором расстоянии друг от друга. Они неоднородны, но в общем типичны.
     Отмечается зажиточность, правда, нет сравнения с зажиточностью деревень на Украине. Поражаемся чистоплотностью. Оконные рамы и ставни окрашены в разные цвета. Любимые цвета: светло-коричневые доски, белые окна и красная крыша. Лишь в единственном доме стены спальни и кухни обиты досками. В некоторых домах можно увидеть на окнах занавески, кроватей мало.
       Народ очень гостеприимный, охотно отдает нам то, чем он владел, возможно, для того, чтобы быстрее избавиться от нас. Проведена коллективизация, но не так строго, как на Украине." - из дневника унтер-офицера артиллериста 40-го моторизированного корпуса вермахта О.Зейбольда.