Тринадцать килограммов Достоевского
Евгений Хан
Родился в 1972 году в Барнауле. В 90-е работал журналистом, управляющим типографии, занимался книготорговлей, после чего сменил много профессий. Год назад открыл в Барнауле «Лавку букиниста». С этого момента ведёт дневник, на основе которого написал документальную повесть, которая готовится сейчас к публикации.
«Лавка букиниста»
10 июля, в 15.59
– Вы книги принимаете?
– Принимаем.
– Достоевский нужен?
– Нужен.
– Тринадцать.
– Что тринадцать?
– Килограммов.
– Тринадцать килограммов Достоевского?
– Да.
Я попытался представить, как могут выглядеть тринадцать килограммов Достоевского.
– Хорошо. А что ещё у вас есть?
– Чехов.
– Тоже в килограммах?
– Естественно.
– Сколько?
– Восемнадцать.
– Восемнадцать килограммов Чехова?
– Да.
– Ладно. Это всё?
– Нет. Ещё есть Донцова.
– В килограммах?
– В мешках, – вздохнул мужчина.
От Донцовой я отказался. А тринадцать килограммов Достоевского и восемнадцать килограммов Чехова скоро приедут в «Лавку».
Заходите!
«Лавка букиниста»
19 июня, в 21.35
Сегодня обнаружил одну удивительную особенность – чем ближе подъезжаешь к Белоярску, тем меньше думаешь о Гёте. Да и обо всех остальных писателях и поэтах тоже. Чем дальше уезжаешь от Барнаула, тем всё больше голова заполняется морковкой и капустой, жимолостью и вишней и всеми остальными природными явлениями.
Правда, на обратном пути весь процесс повторяется в обратном порядке. И, когда я вечером вернулся в «Лавку…», первая мысль была о десятитомнике немецкого поэта....
...Ещё более удивительное открытие я совершил, перечитав в ожидании автобуса все наклеенные на одном из остановочных павильонов объявления. На всех объявлениях значилось одно и то же – «куплю рога». Это меня заинтересовало, я не утерпел и набрал указанный в объявлении номер.
– Я насчёт рогов, – сказал я, поздоровавшись. – Хотел кое-что уточнить.
– Уточняйте, – разрешила женщина.
– Хотел узнать, с чем связан ажиотаж на рога?
– А у вас чьи рога есть?
– У меня ничьих рогов нет, но...
– Василий Степанович! – повысила голос женщина, призывая на помощь. – Тут опять шутник!
– Пошли его... вместе с его... туда, где его...
– Постойте! – попросил я.
Но женщина тут же действительно меня послала и отключилась.
А я, оставшись без ответа, сел в автобус и поехал в Белоярск, к маме. Поглядывая на остановочные павильоны, попадавшиеся по пути, я пришёл к заключению – чем дальше удаляешься от краевой столицы, тем больше спрос на рога падает. А в Белоярске его не было вовсе. И это меня порадовало!
И напоследок о книгах.
Сегодня мама попросила меня сделать на веранде полки для разной утвари – для банок, горшков и т.д.
– Сделаешь? – с сомнением спросила мама и уточнила: – Для банок.
Я пообещал. Измерил, отпилил, просверлил, собрал. Получился неплохой книжный стеллаж. Я много таких собрал в «Лавке…».
– Да... – сказала мама, разглядывая моё произведение.
– Может, переделать? – предложил я.
– Поздно! – вздохнула мама. – Тебя не переделать!
И это правда. Не знаю почему, но за что бы я в жизни ни брался, на выходе всё равно получаются книги.
«Лавка букиниста»
24 мая, в 14.07
– А ты совсем не изменился! – улыбнулся мой приятель. Он забежал в «Лавку…», чтобы узнать о книжных новинках.
А я, хоть и хорошо его знал, опрометчиво улыбнулся в ответ.
– Хотя... – заинтересовался он, заметив мой блеснувший позолотой зуб. – Всё течёт, всё меняется...
Не успел я ничего ответить, как он зашёл ко мне со спины и начал тщательно, волос за волосом, изучать мой затылок.
– Не хочу тебя пугать, старик, – сообщил он, закончив осмотр, – но скоро у тебя появится лысина!
Я вздохнул. Я не хотел лысину. Я не хотел о лысине. Мне хотелось провести его на второй этаж и показать новое поступление. Но я снова не успел. Приятель уже заинтересовался моими ушами, потому что это – «локаторы здоровья».
– Вот, например, – заявил он и без предупреждения дёрнул меня за мочку, – у тебя не зазвенело в голове?
Я сообщил, что зазвенело. И что ещё как будто что-то хрустнуло в шее.
– Вот! – удовлетворённо согласился он. – Это уши! Ты не затягивай с этим делом.
Я пообещал, что не буду, и, не подумав, потянулся рукой к томику Бродского.
– А по рукам, – перехватив мою руку на лету, сказал приятель, – по рукам о человеке можно рассказать всё!
И он рассказал. И я узнал по своей руке очень много о своих ногах. О печени, желудочно-кишечном тракте, двенадцатиперстной кишке и обо всём остальном организме.
– Ну, вот видишь! – удовлетворённо улыбнулся мой приятель, заканчивая разговор о книжных новинках. – Хорошо поговорили!
В целом я был согласен. Но улыбаться в ответ не стал.
«Лавка букиниста»
20 мая, в 17.14
– Спит, – вздохнула мама, склонившись над моим лицом, потом наклонилась ещё ниже и произнесла: – А может, и нет...
А я спал. И было 5.32. Замечательное белоярское утро!
Мама вышла в соседнюю комнату, вздохнула и строго наказала маленькой домашней собачке:
– Даже не вздумай шуметь! – И добавила для верности: – Падла!
И наступила такая тишина, о которой на Северо-Западной можно было только мечтать! В этой тишине я отчётливо расслышал мамину фразу:
– Моё солнышко ещё спит...
Это обо мне. Это я – солнышко. Непутёвое пятидесятилетнее солнце, встающее то там, то здесь, в кои-то веки заглянувшее к маме с ночёвкой...
...В первых записях «Дневника» я пытался рассказать, с чего начинается «Лавка…». С лобзика, веника, но главное – с друзей и близких. Что бы я мог сделать без них? Это всё верно. Но есть и другое начало. До него не так уж и сложно добраться. От Северо-Западной до Боярки полтора часа пути на автобусах, потом пятнадцать минут пешком. Лес, речка, мостик. Крутой подъём. Я подхожу к дому. Около калитки меня уже ждёт мама с собачкой на руках.
– Ну, здравствуй, солнышко!
– Здравствуй, мама...
Это моё начало. Я возвращаюсь домой.
«Лавка букиниста»
25 апреля, в 21.44
Перед закрытием в «Лавку…» ворвались два полусумасшедшего вида мальчугана лет двенадцати, не больше, и с ходу принялись восхищаться.
– П...ц как много! – восхитился первый, рассматривая книжные стеллажи.
– Ох...ть! – восхитился и второй.
Мне, конечно, нравится, когда дети восхищаются. Особенно книгами.
– И даже Маугли есть! И Чебурашка!
– Е...ться можно!
Детское восхищение стремительно нарастало. Поэтому пришлось появиться мне.
– Сколько стоит? – увидев меня, спросил первый, наиболее обормотистый мальчик, ткнув в книжку Эдуарда Успенского.
Когда я назвал цену, юные книголюбы устроили небольшое эмоциональное совещание. На чаше весов, как я понял, была покупка или «Чебурашки», или пачки «Винстона». Победу в споре одержал мальчик обормотистый и, с гордостью рассчитавшись за «Чебурашку», спросил меня перед уходом:
– Ну а сам-то как?
– Неплохо, – ответил я. – Работаю.
– Проблемы есть?
– Да так, по мелочи.
– Если будут, – сказал мой новый знакомый и для вескости трахнул «Чебурашкой» по столу, – можешь сказать, что меня знаешь. Меня Колей зовут. Запомнишь?
Я запомнил. Коля.
«Лавка букиниста»
17 апреля, в 17.36
В коробке с пластинками обнаружился старый журнал охраны одного из барнаульских предприятий. Никакой ценности он, разумеется, не представляет, но несколько записей показались мне любопытными. Привожу их дословный текст.
«При осмотре территории у первого склада заметили, что из трубы капает вода. Сантехнику Потапову сообщили. Потапов сообщил, что протекание скоро закончится само собой».
Следующая запись сделана через две недели:
«Протекание у склада номер один усилилось. Вода капает без остановки. Сантехнику Потапову сообщили. Потапов сообщил, что меры примет». Ещё через неделю:
«Около лопнувшей трубы образовалась лужа, затрудняющая подход к складу. Пригласили начальника склада и менеджера по перевозкам. Сообщить о происшествии сантехнику Потапову не удалось».
Под записью чей-то приказ:
«Срочно разыскать и сообщить Потапову!»
И последняя запись в журнале на эту тему через три дня.
«Обнаруженного сантехника Потапова привезли к яме с водой. Поскользнувшись, Потапов упал в воду. Вызвали скорую помощь. По словам врачей, сантехник Потапов в ближайшие две недели приступить к работе не сможет. Вызвали аварийную бригаду».
Я изменил только фамилию главного героя.
«Лавка букиниста»
14 апреля, в 20.21
За то время, что я нахожусь в магазине до его открытия, я успеваю кое-что сделать: навести порядок, проветрить помещение, расставить новые книги. На самом деле эти пару часов я занят ожиданием. Я предвкушаю новый день со всеми его радостями, заботами и даже происшествиями! Я жду гостей!
...Утро началось бодро и резво. Первый посетитель – мужчина лет сорока – подошёл к моему столу и с грохотом бросил на него принесённую с собой книгу.
– Верните деньги! – грозно потребовал он и пододвинул книгу ко мне.
– Кофе? – предложил я, подумав, что этот день будет нескучным. Мужчина, немного подумав, согласился. Я заварил ему растворимый «Якобс», а сам занялся книгой.
На первый взгляд книга была в полном порядке. Состояние отличное, ни потёртостей, ни царапин, все страницы на месте. Автор – известный мэтр по части медицины. Я видел его выступления по телевизору. И всё-таки похоже, что именно содержание книги не устраивало моего гостя.
– Вы с чем-то не согласны? – спросил я его.
– Ну, конечно! – взорвался он, едва не облившись кофе. – Со вшами!
Хочу признаться: из всего, что происходит в «Лавке…», больше всего я люблю вот такие разговоры с посетителями – один на один. При этом я никогда не считал себя словоохотливым. Наоборот. Но то ли книги так действуют на людей, то ли обстановка, но люди в магазине иногда раскрываются с поразительных сторон!
– Ну, не с самими вшами, разумеется! – потеплев, сообщил мой гость. – С тем, как они размножаются.
До этой встречи о размножении вшей я знал немного. Но мужчина, используя научную терминологию, начал просвещать меня с таким жаром, что вскоре я уяснил, что с этим вопросом действительно что-то не так. К концу беседы я был полностью уверен, что вши размножаются абсолютно неправильно, не так, как написано в книге у медицинского светила. Да и передаются совсем по-другому.
Мужчина выговорился, забрал книгу со стола и, завернув в пакет, вздохнул:
– Хоть опровержение пиши...
– Вы врач? – спросил я его.
На что он гордо ответил: «Я пациент!»
И направился к выходу.
«Лавка букиниста»
25 марта, в 21.24
...Иногда ответ приходит сразу, как только задаёшь вопрос...
После работы я закрыл магазин, поднялся на второй этаж, заварил себе кофе и, удобно устроившись за столом, хотел сделать первую запись в дневнике. Мне хотелось начать с главного. С размышлений о том, какое будущее уготовано книге и какое будущее ожидает наш магазин. Но меня отвлекли.
В дверь магазина с силой затарабанили.
– Б-б-б-бу-букинисты! – расслышал я чей-то пьяный голос из-за двери. – Открывайте, м-м-мать вашу!
В субботу вечером такие явления не редкость. В округе ломбарды, парикмахерские и пивные. Люди что-то закладывают, подстригаются, а потом пьют. Ну или всё в обратном порядке.
Я спустился вниз и открыл дверь. На пороге раскачивался, как неваляшка, пьяный гражданин в кожаной куртке на голое тело, то ли в шортах, то ли в трусах в полосочку. Некоторое время он непонимающе всматривался в меня, а потом завёл своё:
– Б-б-б-бу...
– Букинисты? – попытался я ускорить ход событий.
– Б-б-б-бардак! – отчего-то разозлился вечерний посетитель и, сильно качнувшись, едва не упал плашмя на спину. Я едва успел его подхватить.
– Б-б-б-ба, – опять начал он.
– Бардак? – снова попытался я опередить время.
Гражданин посмотрел на меня как на идиота, покрутил пальцем у виска, вытащил из-за пазухи газетный свёрток и, сунув его мне, очень чётко произнёс:
– Благодарю!
А потом, раскачиваясь и балансируя, как канатоходец, отправился восвояси вниз по Северо-Западной...
Я вернулся в магазин и развернул свёрток. В нём оказалась книга. Замызганный, истрёпанный Павка Корчагин. «Как закалялась сталь».
Ну вот и ответ, подумал я. Пока люди несут книги в магазин, а не в мусорный бак, и у книг, и у нашего магазина есть будущее.