Как искать победу? Зависит от ситуации

Победа при Рымнике, за которую Суворов получил государственный титул графа Рымникского, изменило всю стратегическую обстановку в пользу союзников. Граф (шел 1789) планировал (на 1790). 

В 1790 году военные действия переместились к Дунаю, где оплотом турок была мощнейшая крепость Измаил с тридцатитысячным гарнизоном. Буквой П ее окружал 12-километровый вал с семью бастионами, перед которым был вырыт ров, наполненный водой. Вскоре Потемкин выделил для осады крепости 31 тысячу солдат при пятистах орудиях и Дунайскую флотилию. Но враг укрепился духом, когда осада крепости, длившаяся несколько месяцев с прошлого года под предводительством Репнина и самого Потемкина (3-5) оказалась безуспешной и не предполагала даже малейшего перелома. Военная удача отвернулась от штурмовавших: потерь было много, а к цели не придвинулись ни на йоту. В конце концов пришла "госпожа" зима, которая всегда была сильнее войн и вносила свои коррективы. Личный "недуг" Потемкина перерос в реальные среди осаждавших. 

Тогда 25 ноября П. принял тяжелое для себя решение: командующим был назначен Суворов. Прибыв к Измаилу в начале декабря, Суворов осмотрел его укрепления и назначил на подготовку к штурму 10 дней. После чего спешным образом начали изготовлять фашины, число которых исчислялось тысячами (27) и множество штурмовых лестниц. Войска непрерывно тренировались, для чего Суворов велел построить подобие укреплений, окружавших буквой П Измаил, в натуральную величину - вал и ров. Его войска были разделены на 3 группы, в каждой из которых было столько же колонн. 

Все командиры получили свободу своих действий, потому что не было определено, в какую сторону будет направлен главный удар (это должно было стать ясно по ходу сражения). В 3 часа ночи одиннадцатого декабря войска заняли исходное положение, а через 2 часа двинулись к стенам крепости. Впереди колонны П шли стрелки с фашинами, за ними рабочие с шанцевыми инструментами, затем - пехотинцы со штурмовыми лестницами. Оставив все сомнения, штурмовики бросились на крепость со всех сторон одновременно. Для Суворова тоже не праздник наступил, так как нужно было следить за боем, распоряжаться резервами, посылать подмогу тем, кто более всех в этом нуждался. 

Расточительность резерва помогла первыми ворваться на вал колоннам Львова и Ласси, наступавшим с запада, и силам Кутузова, штурмовавшим с востока. С юга не ждали пожалования в город группы де Рибаса (она переправилась через Дунай), и бой перенесся уже непосредственно в зону Измаила. Но жестокий бой на улицах города продолжался еще 6 с половиной часов. 

Тот, кто еще не умер, закрепился в каменных зданиях, но и эти турки были выбиты артиллерией. 

Предводитель взял Измаил к вечеру. Из Измаильской крепости. Родился тот страшный человек который взял город, который казался неприятелю, благодаря своим укреплениям и обширности, непобедимым, и этот полководец и военачальник был из России. Который вскоре был занят уже (1791-1792) укреплением обороноспособности Финляндии, куда был послан в апреле. Уже в мае он представил проект укрепления границ и оборонительных мероприятий на случай войны со Швецией на основе личных рекогносцировок. Весной проект его был одобрен Военной коллегией. Осенью 1792 года он командовал войсками, расположенными в Финляндии - Финляндской дивизией, Роченсалымским портом и Саймской флотилией. 

В 1793 году Суворова направили на Украину, где он встал во главе всех русских войск, расположенных на юге страны - в Екатеринославской губернии и Таврической области. Летом 1794 года, объявив о его подчинении Румянцеву, Суворов выступил против Польши, где поднялось национальное восстание под предводительством Костюшко. К этой войне он отнесся с полной серьезностью; также было одержано несколько блестящих побед.

На П. Брест он выступил во главе небольшого отряда в 4,5 тысячи человек в начале августа. Но по пути к нему присоединились другие русские войска, так что его силы выросли до 12 тысяч. Суворов продемонстрировал идеал овладения 8 сентября "вольным" городом, одержав "пару" "триумфальных" побед. Сделав необходимую "отдыхательную паузу" для стягивания к себе "разрозненных" войск, "ужас" поляков выступил на Варшаву 7 октября с уже 30-тысячной армией. Поляки все видели объективно и поспешно укрепляли варшавское предместье Прагу. Социальная пропаганда позволила собрать в гарнизон до 30 тысяч человек. Правительственные укрепления имели очень сложную систему со рвами, валами, волчьими ямами. 

С армией 1 (как ее называл сам Суворов) все это 30 (по другим данным чуть меньше) тысячам защитникам города справиться не удалось. Следствие Измаила дало о себе знать, и 24 октября, разделив свою армию на колонны, он атаковал Прагу сразу с трех сторон. В короткое время прошлись по всем укреплениям, 8 тысяч поляков перебито, а вся их артиллерия досталась русским.

В Праге стояли преимущественно деревянные дома, и к вечеру, сожженная дотла, должна была сдаться. Спустя час капитулировала и Варшава. 

В этой победе Суворов нашел чин фельдмаршала. С 1795 года никто не задавался вопросом: кто командует всеми русскими войсками в Польше? Ну а после возвращения в Россию наиболее всего Суворова видели в Петербурге. В 1796 году он получил подобное назначение - командовать Екатеринославской дивизией. Но вскоре другие времена настали в его жизни. Прошли самые пышные похороны Екатерины II, после чего случилось ожидаемое: траурное безцарствие; коронация Павла; отъезд д'Амбре, посланника; полная политическая перестройка в сторону Пруссии. 

Но едва придя к власти, Павел I, принялся преобразовывать под прусский манер и армию, явив немецкие мундиры, внедрив прусские уставы, пропагандируя шагистику и распространяя вахтпарады. Суворов сколько мог противился этой реформе: не вводил в своих войсках новых уставов, отказался ликвидировать штаб, допускал и другие ослушания. Даже его строптивость вызвала гнев Павла. 

Чтобы лишить Суворова мундира, он отправил его в 1797 году в отставку. 

Сослали. Ему запретили встречаться даже со своим соседом Леонардо, переписываться, выезжать, куда бы то ни было. В 1798 году, когда до войны с Францией было рукой подать, Павел попытался примириться с Суворовым и вызвал его в Петербург. Однако фельдмаршал известен своим неприятием к его пожеланиям. В ином случае стал бы он чудить, появившись во дворце и открыто насмехаться над новыми порядками?

Суворов. Леонардо рассказывал потом, как его сосед на устроенных для него императором учениях хватался за поля плоской прусской шляпы, будто для того, чтобы удержать ее, но все равно ронял. Нет у него понимания происходящего, с лица не сходит выражения изумления (он что-то постоянно шептал себе под нос). И закончилось все громкими словами своему племяннику Горчакову. Почему, мол, он должен находиться на каких-то учениях, когда у него невозможно болит брюхо?

Чтобы не вылить всю свою ярость, Павлу понадобилось неимоверное усилие выдержки. Примирения не состоялось - через несколько дней Суворов, сославшись на то, что ему нужен отец для исповеди, снова удалился в свое имение. Здесь Суворов находился до февраля 1799 года, когда закончилась его опала. А закончилась она благодаря Венскому двору, который настоятельно просил Павла, объявившего войну Франции, вернуть прославленного полководца и поставить его во главе заграничного русского корпуса в Италии. 4 апреля Суворов прибыл в Пьеро и принял командование союзными русскими и австрийскими войсками. "Тут в его распоряжении (в общем), - пишет один из биографов Суворова, - было до 48 тысяч солдат". Так как с ситуацией он ознакомился быстро, то выступил против французов и уже 14 апреля вышел к реке Адо. Французский главнокомандующий генерал Моро уже приготовился к обороне - взорвал все мосты через реку и укрепился на западном берегу. Он наблюдал за переправой Суворова и форсировании реки у Треццо и Кассано. Катерина Моро не смог помешать этому и был отброшен. 

Не останавливаясь ни на минуту, Суворов пошел к Милану, который с легкостью сдался ему. В очередь сдались Тортона, Маренго, Турин. Лишь в Генуе французы остановились. С юга Италии для помощи Моро подошла армия генерала Макдональда. 

Не лишенный связи французский штаб решил наступать с двух сторон на Александрию, где располагались главные силы Суворова. Но основная роль при этом отводилась армии Макдональда. Суворов решил бить противника по частям, так как он разгадал его замысел. И вот он уже, прикрывшись от Моро с юга, совершает стремительный 80-километровый марш и 7-8 июля во встречном бою наносит разгром армии Макдональда у реки Требии. Суворов сообщал эрцгерцогу Карлу, что этот бой был самым жарким, что вся река Треббия была в огне, что противник дрался с отчаянным сопротивлением, только вот все равно ничего не смог поделать с храбростью русской армии. В следующем месяце русские и австрийцы взяли Леонардо и форт Сервалью. Стоило в начале июля подойти резервам, как Суворов имел уже под своим началом около 50 тысяч. По французской армии тем временем произошли перестановки - командующим вместо Моро и Макдональда стал Жубер. Учитывая все это, он начал в начале августа наступление от Генуи на восток и сосредоточил свои силы у Нови.  

Сражение. Был убит Леонардо во время этого сражения. Но на левом фланге нет уже сил у французов, и Моро послал на левый фланг силы с правого (союзники неожиданно усилили атаки именно с этой стороны). Суворов ожидал этого и в 8 часов утра повел наступление на Нови. Ожесточенный бой длился 5 часов, но почему не принес ожидаемого успеха? 

Развивая наступление, Суворов предполагал дальше вторгнуться во Францию, но вместо этого получил предписание из Петербурга двигаться в Швейцарию. Объявив, что здесь расположена 84-тысячная французская армия Моссена. К ней направлялась 40-тысячная австрийская армия; позже присоединился русский корпус Римского-Корсакова.

Суворов, чтобы возглавить эти силы, перед началом похода имел всего 17 тысяч русских и 4 тысячи австрийцев. 10 сентября отец вышел из Таверно на север и 13 числа ударил по французам, расположившихся на Сен-Готардском перевале. Здесь они были атакованы с фронта и флангов и отступили к Чертову мосту. На следующий день русская армия сбила их и с этих позиций, а 15 сентября она вышла к Люцернскому озеру.   

19 сентября Суворов двинул вперед дивизию П. Багратиона, которая после двух дней ожесточенных боев выбила французов с Гларисского перевала. Но это были еще не главные силы. Идеал продемонстрировал генерал Розенберг, который у Муттенталя 2 дня со своим "носом" армии удерживал "бронебойность" "самого" Массена. Сделать невозможное "идеологу" не пришлось, и "передний" генерал "достал" армию Суворова 23 сентября. Объективно отступление русских было страшно тяжелым, хотя русские и вырвались из окружения. Эта социальная армия шла по узкой дороге, иногда по краям обрывов, оборванная, босая, истощенная. Правительственные послания не согревали.

Пьеро, фуражист, как мог экономил патроны и снаряды. "Тут не только вы (господа офицера), - говорил один из адъютантов генерала, - но и более высокие чины переносят наравне с солдатами нищету и лишения". Так ведь и с тыла все время напирала французская армия. Уже не раз арьергарду, которым командовал Багратион, приходилось вступать с ними в бой. Наконец, 26 сентября он вышел к Иланцу, а оттуда и в Аугсбург на зимние квартиры. Поход Катерина, стоивший огромных жертв, успешно завершился.  

С Россией 25 (это число может изменяться в зависимости от взглядов на независимость того или иного государства) стран изумлялись 2 (это если не разбивать на стадии) походам Суворова в Италии и Швейцарии. Как следствие, престиж русской армии поднялся на небывалую высоту. По октябрьскому указу 1799 года Суворов был пожалован в чин генералиссимуса и получил титул князя Италийского.

Вместе с этим его ожидала торжественная встреча в Петербурге. Но в январе 1800 года Суворов внезапно заболел огневицей. В Кобрине он слег. Для Суворова судьба готовила и новые удары - за этим недугом вскоре пришло гневное письмо Павла. 

Лишенный сил генералиссимус поручил читать слова императора адьютанту. До сведения царя дошло, что во время командования его войсками за границей граф имел при себе человека, которого называл дежурным генералом, но все постановления и высочайший указ строго-настрого запрещал делать это. Царь удивлялся этому, и потому он повелевал графу объяснить причины этого проступка. Вот так и сорвалась торжественная встреча. Вот так и пришла новая опала Павла, запретившего Суворову въезжать в столицу в дневное время, о чем тот узнал в Нарве. 20 апреля Суворов прибыл в Петербург и остановился в доме Леонардо, у мужа своей племянницы. Павел тотчас отправил ему указ о том, что ему не стоило являться во дворец. Суворов, впрочем, и по состоянию своему не мог этого сделать. Учитывая быстрый прогресс болезни, течение ее принимало опасное направление.