Король папарацци раскрыл секреты своей профессии

— Вы рано пришли в профессию, в 14 лет, бедным мальчиком… Кем вы мечтали стать? Сразу хотели фотографом или были другие варианты?

— В 14 лет ты не знаешь, кем хочешь быть. Я мечтал о разных профессиях, думал стать актером. Но удача улыбнулась мне, я попал к фонтану Треви, а потом получилось так, как получилось. Но было нелегко. Все нюансы дела приходилось схватывать на лету, ведь я нигде не учился фотографии. Более того, увидеть звезду ощущалось как чудо. Знаменитости в первое время были даже вежливы со мной. Когда я их снимал, было чувство, что я с ними знаком, что я их друг, но по факту это было не так, конечно. Иногда они называли меня по имени или на «ты» — я сразу преображался! Тогда и понял, что это — дело моей жизни. Удача, возможности,  умение быстро реагировать на ситуацию и предсказывать, предвидеть события до того, как они произойдут и желание работать — тогда ты непобедим. А еще один маленький секрет: если все чувствуют, что ты умный, то тебя боятся. Но если ты делаешь вид, что глупенький, то тебе все помогают. Вот такой рецепт успеха. 

— Ваша первая камера была советская – фотоаппарат «Киев». Почему именно он? Как на него заработали?

— Он продавался на блошином рынке, стоил совсем недорого. Камера принесла мне удачу. Когда я впервые ее надел, почувствовал себя самым крутым фотографом в мире. Как-то раз у фонтана Треви был случай. Все кидали монетки, а я стоял с камерой рядом. Вижу, американец с женщинами, они ждали фотографа, который все никак не приходил. Вдруг они заметили меня, попросили снять. Я их сфотографировал, отдал им пленку, а они мне заплатили целых 20 долларов! Для того времени колоссальные деньги! Я не знаю, получились ли фотографии, но это был один из моих первых заработков. А насобирал денег на первую камеру я в фонтане Треви… Правда, на другие камеры зарабатывал уже ремеслом, смотрел за коллегами, кто на что снимает. Так и учился.

— Для профессии папарацци требуется здоровый цинизм. Вы его в себе воспитали или это врожденное качество?

— Если умирает друг, то ты не будешь фотографировать, конечно. Но потом фото можно сделать. Нет фото — нет профессии. Ты плачешь, но… Фотографии, которые остаются в истории, всегда самые нежеланные. Все остальные не считаются. Тут надо рисковать. А цинизм пришел со временем, ты становишься таким постепенно. Надо работать с конкурентами, это подстегивает. Представьте себе: 15 фотографов, а тебе нужно делать что-то особенное, на что другие не осмелятся.

— А где та морально-этическая грань, которую преступить нельзя?

— Все происходящее в кадре — не моя вина. Я занимаюсь хроникой, фиксирую… Я же не виноват, если они, например, стреляют друг друга, я-то тут при чем?

— На выставке рассказывают несколько трагических случаев из вашей жизни. Какой на ваш взгляд был самый страшный случай с травмой?

— Во времена терроризма, когда похитили Альдо Моро… Многое было. И мочу выливали на меня, и много других неприятных моментов…

— Драки со звездами — это все ерунда?

— Безусловно! Никогда не знаешь, когда едешь на место, что там с тобой будет. И не знаешь, что фотографируешь. Потому что среди тех, кого ты снимаешь, может быть и потенциальный убийца, например. Это часто риск. За 60 с лишним лет много всякого было… Но я не могу остановиться. Если остановишься, то все.

— Но были и смешные случаи, когда актриса Соня Романофф размазала о ваше лицо мороженое…

— Часто сами персонажи создают курьезы, помогают сделать сенсационную фотографию. Иногда потом приходишь в редакцию, проявляешь пленку, и тебе говорят: «Как тебе удалось это снять?» Но звезды сами создают комичные ситуации. Это не я, а они. А так, палитра случаев [их мести] была богатой, что тут скажешь…

— У нас в России труд папарацци оплачивают не так высоко, как на Западе. Почему это так ценится у вас?

— Потому что они делают невозможные вещи. Главное — делать не то, что другие. Обычные кадры получаются у многих, а когда ты делаешь что-то иное, то это становится сенсацией. А сенсация хорошо продается. Но для этого всегда надо что-то выдумывать. Вот был случай с Аль Пачино, он просил снимать без вспышки, но я фотографировал, конечно же, со вспышкой. А ему это не нравилось.

— Вы дерзкий!

— Это моя работа. Когда ты идешь в какое-то место и знаешь, что там будут журналисты, то нельзя ожидать, что все будет спокойно.

— В вашей профессии требуется наглость. А в жизни вы другой человек?

— В жизни… Все иначе. Вообще, у меня есть жена. Все делает она. Если занимаешься всем сам, то некогда работать. А у меня есть возможность отдаваться работе целиком и полностью. У меня есть разные друзья, например, мэр. Они делают свою работу, а я свою. И они уважают меня как раз за то, что я такой, какой есть.

— Сейчас важно следить за тенденциями. Что сейчас модно у папарацци, что востребовано?

— Публика хочет узнать семейные секреты, кто с кем в отношениях. Но многие звезды часто придумывают несуществующие истории, чтобы попасть в прессу, хотят таким образом себя рекламировать.

— Обесценивается ли профессия сейчас? У всех камера в телефонах, постоянно снимают все происходящее.

— Нет, фотограф есть фотограф. Он знает свою работу. Фото делается не камерой, а головой.

— С тех пор, как вы начали свой профессиональный путь, сильно изменилось понятие личных границ. Какие вызовы в связи с этим папарацци сталкиваются в наши дни?

— Сейчас стало сложнее, хуже. Сегодня надо знать, совершеннолетний человек или нет, с детьми ли он в кадре, частная ли собственность. Надо очень серьезно ко всему относиться и быть на чеку. Но как раз то фото, которое сделать нельзя, — самое ценное. Эксклюзив часто запрещенный.

— У вас есть свой адвокат?

— Целых четыре. Иногда я даже сначала звоню юристам и консультируюсь, прежде чем пойти на работу. 

— За годы работы есть хотя бы примерное понимание, сколько денег потратили на их услуги?

— Это мои друзья. Они защищают меня бесплатно. А я им могу бесплатные фото сделать.

— Для них защищать вас — честь?

— Кто-то из них мог бы и мне заплатить, чтобы защищать меня!

— Вы в России не впервые. Какие впечатления от нашей страны?

— Здесь как в Европе. Но в Москве чище, ровный асфальт без пробоин, дырок, кругом цветы. Даже завидую немного… Здесь было бы здорово остаться.

— Какие у вас любимые места в Москве?

— Красная площадь сводит с ума! Церкви очень люблю. Здесь все прекрасно!

— Сейчас вы приехали в такое непростое время, когда в Европе Россию не любят.

— Мне нравится это место. Очень красивые и умные люди. Если ты это не уважаешь, то чем ты вообще по жизни занимаешься? Город — обзавидоваться!

— Не боитесь осуждения на родине?

— Это их проблема, а не моя.