«Она ткала музыку». Воспоминания о знаменитом воронежском композиторе и дирижере Татьяне Шипулиной

Так говорят о ней коллеги и близкие друзья. Татьяна Шипулина – чуть ли не единственная в мире женщина-композитор, сделавшая музыкой духовные молитвенные тексты. Ее уход из жизни был таким же деликатным, как и сама ее жизнь. И в нынешнем чересчур громком культурном сообществе вспоминают о Татьяне Александровне все реже. Поэтому так ценны оказались воспоминания о воронежском дирижере другой Татьяны – старейшего анестезиолога-реаниматолога Татьяны Николаевны Русановой из знаменитой российской династии врачей, которые она предоставила редакции. При работе с ними стало понятно, что эти воспоминания – не только о жизни Татьяны Александровны, но и обо всех нас, о самом духе воронежцев разных поколений. Три «До» – Татьяна Николаевна, с чего началось ваше знакомство? – Это случилось в Воронеже в самом начале 90-х. Все, ожидая перемен к лучшему, обрадовались свободе. Вскоре столкнулись с горькой реальностью. В городе появились рэкет и мошенничество. Пустели полки магазинов. Сбережения пропали. Цены взлетели, а зарплаты упали до нуля. Годы были житейски трудные. Скудные и голодные. Мы шутили тогда – «Живем в три «до»: донашиваем, доедаем, доживаем». Со сцен хлынули волны пошлости. Вот именно тогда большую популярность в Воронеже получили клубы по интересам – почти в каждой библиотеке, в Доме композитора и Доме актера. «Любители прекрасного», «Пушкинисты», «При свечах», «Лики творчества», «Любители оперы» в самом оперном театре. Все бесплатно, с участием энтузиастов. Именно в это время Татьяна Александровна Шипулина создала небольшой «Классик-оркестр». Бесплатные концерты проходили и в Доме актера, и в Доме композитора, и в фойе второго этажа оперного театра. Не пропуская ни одного концерта, я вскоре познакомилась с самой Татьяной Александровной, с другими солистами и музыкантами нашего оперного. Икра красная морковная и «бомжики» – Как получилось, что знакомство переросло в большую личную дружбу? – Просто люди тогда стремились к общению. Музыканты стали часто бывать у меня дома. Я жила одна в просторной квартире на проспекте Революции. И между репетициями и спектаклями артистам удобно было не ехать далеко, а провести это время у меня. Нашей семье жилось несколько легче. Любимая сестра моя Людмила с мужем, работавшие в сельской больнице, регулярно снабжали нас овощами, деревенским подсолнечным маслом и грибами. Потому дежурными блюдами у нас считались запеканка картофельная с луком под грибным соусом и икра красная – естественно, морковная. К чаю же подавалось свое­образное печенье, именуемое «бомжиками». Готовилось оно из муки, замешанной на рассоле после банок с помидорами или огурцами. Ничего, вкусно. Особенно удачно оно получалось у Галины Людвиговны Коротких – еще одного в Воронеже профессио­нала от Бога. Но – врача-терапевта. Она близко общалась с людьми искусства. Кстати, именно Галина Людвиговна позвала меня впервые на концерт «Классик-оркестра» и познакомила с Татьяной Александровной. И потом я уже не пропускала ни одного выступления «Классик-оркестра». Власти от культуры тогда упорно не желали его признавать и оформлять. Без ответа – В чем выражалось тогда противостояние между воронежскими деятелями искусств и чиновниками? – Вот только один эпизод. После очередного выступления «Классик-оркестра» в большом зале Дома актера стояла тишина. Потом зал взорвался аплодисментами. А потом поднялась на сцену Галина Коротких. Она напрямую громко обратилась к тогдашнему большому чиновнику от культуры, назвав его по имени-отчеству, и спросила: «Почему «Оркестр» не получает признания? Ведь у вас же были слезы на глазах! Я видела! Помогите же!» Но ответа не последовало. Помощи – тоже. И вскоре «Классик-оркестр» распался. А вот общение всех нас – музыкантов, врачей, художников – укрепилось. И уже ни одного спектакля в оперном театре, когда дирижировала Татьяна Александровна, я не пропускала. Невысокая, стройная, с копной золотых волос, она вставала перед оркестром – и с первого же взмаха ее рук начиналось волшебство. Казалось, что это она сама из воздуха ткет музыку руками. Дирижировала самозабвенно, вся отдавалась музыке. Однажды в азарте так отбивала такт ногой, что проломила дощечку на трибунке, на которой стояла. Мотоцикл и симфония – Она вам рассказывала о своем детстве? – Детство ее прошло на Чижовке. В юности начала мечтать о мотоцикле. Просила родителей купить. Они сказали, что для семейного бюджета это неподъемная трата. И Татьяна безропотно согласилась. И в этом ярко отрази­лась одна из главных ее черт на всю жизнь – самоотверженность. Максимум для других, минимум для себя. И музыкой тоже Татьяна увлекалась с детства. Она окончила Воронежское музыкальное училище, затем – Киевскую консерваторию, затем – Львовскую по уникальному для женщины классу «Дирижер-симфонист». Училась в аспирантуре у выдающегося ленинградского маэстро Мусина. Но при всех ее талантах и высочайшей образованности жизнь складывалась непросто. Ей на протяжении всей жизни были свойственны бескорыстие, бескомпромиссность, доброта и абсолютная честность. Обладая всеми этими качествами, она подсознательно ждала того же от других. Но часто сталкивалась с непониманием, грубостью, прямым обманом. Подножка от Ильича – Даже еще в студенчестве? – Да. Ведь она еще имела большой талант организатора. В Киеве занимала должность секретаря комсомольской организации курса. Но мыслила нестандартно. Однажды резко возразила, когда музыкантов хотели заставить на воскреснике копать траншеи для кабеля. Тогда ей удалось убедить начальство в нецелесообразности такого распоряжения. Предложила вместо этого проводить бесплатные концерты в домах престарелых, детдомах. С ней согласились, но взяли на заметку. Другой случай оказался гораздо серьезнее. К очередной юбилейной дате Ленина студентам и сокурсникам было велено традиционно законспектировать многие его работы. Татьяна предложила альтернативу: провести цикл концертов на любимые произведения Ильича. Ведь из литературы было известно, что тот любил «Аппасионату» Бетховена и раздольные волжские песни. Именно так предложила юный музыкант почтить память вождя. И у нее вдруг появилась масса последователей. Но вот этого покушения на саму «генеральную линию партии» ей не позволили и не простили. Не только сняли с секретарей, но и исключили из комсомола. Пострадали и партийные руководители учебного заведения за «политическую слепоту и недостатки в воспитательной работе». Это событие черной тенью тянулось за Татьяной Александровной через многие годы… Продолжение следует.