«Сыпались указы ГКЧП. Казалось, вот-вот объявят чрезвычайное положение, а сторонников перестройки вышлют в Сибирь»: что было в Минске в августе 1991-го

<p>19 августа 1991 года в Москве случился путч, который имел очень важные последствия для Беларуси. Попытка переворота в СССР и захвата власти ГКЧП (Государственным комитетом по чрезвычайному положению), как катализатор, ускорили процесс распада огромной страны. С тех, без преувеличения, исторических событий прошло 30 лет, выросло целое поколение, которое не знает, как все было.</p> <p><strong>Беларусь должна была войти в Союз Суверенных Государств</strong></p> <p>Произошедшее в августе 1991 года историки трактуют однозначно - это была попытка государственного переворота, антиконституционный захват власти. Среди зачинщиков путча было высшее руководство СССР - вице-президент Геннадий Янаев, председатель Совета министров Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков и другие. Лидером ГКЧП считался Янаев, хотя серым кардиналом заговора был Крючков.</p> <p>Чего добивались участники путча? В республиках СССР бурлило народное недовольство. Было понятно, что экономика тяжело больна. Страна трещала по швам. На 20 августа 1991 года Горбачев назначил подписание нового союзного договора между республиками СССР. Планировалось создание конфедерации под названием Союз Суверенных Государств, к которой присоединятся уже не все республики.</p> <p>О намерении уйти от такого союза заявили Армения, Грузия, Молдавия, Эстония, Литва и Латвия. БССР, напротив, намеревалась войти в новое объединение, подписывать этот документ от нашей республики должен был председатель белорусского Верховного Совета Николай Дементей (в Москву он в итоге так и не поехал). Путч казался заговорщикам последней отчаянной попыткой остановить развал страны, заморозить реформы и перестройку.</p> <p><strong>ХРОНИКА СОБЫТИЙ</strong></p> <p><strong>Что происходило в дни путча в Москве?</strong></p> <p>Заговорщики фактически отстранили от власти президента СССР Михаила Горбачева - войска заперли его в Форосе в Крыму, где тот находился на отдыхе. 19 августа по телевизору народу было объявлено, что президент болен и не может выполнять свои обязанности. Сами же путчисты собирались ввести в стране чрезвычайное положение, что означало запрет на проведение массовых мероприятий и приостановление деятельности всех политических партий и движений, кроме КПСС и ВЛКСМ.</p> <p>Помешал реализации этого плана Борис Ельцин - в то время президент РСФСР, крупнейшей республики в составе Советского Союза. По сути, противостояние развернулось в дальнейшем между консервативным крылом руководства СССР и более прогрессивным руководством РСФСР.</p> <p>По приказу министра обороны СССР Дмитрия Язова 19 августа в Москву ввели войска, взяли под охрану телецентр «Останкино» и другие ключевые здания. Весь день по телевидению транслировали балет «Лебединое озеро» и классическую музыку, перемежая их выпусками новостей с воззванием ГКЧП. Возмущенные москвичи вышли на улицу, начали происходить стихийные митинги.</p> <p>Штаб сопротивления разместился в здании Верховного Совета РСФСР. Ельцин с одного из введенных в город танков, стоящих у Белого дома, однозначно высказался: в стране - госпереворот. Он призвал защитить молодую демократию. Ополчение принялось сооружать баррикады из брусчатки, скамеек, мусорных баков и других подручных средств. Постепенно к охране Белого дома присоединились сотрудники МВД РСФСР и вооруженные курсанты школ милиции. В случае штурма здания Ельцин отдал приказ стрелять по нападающим на поражение.</p> <p>Однако штурма удалось избежать - министр обороны СССР Дмитрий Язов так и не решился отдать приказ войскам. Правда, позже Язов сотоварищи говорили, что штурмовать здание и не планировали. Ну а время работало против путчистов - на сторону защитников Белого дома начали переходить военные.</p> <p>В ночь на 21 августа было несколько столкновений военных с демонстрантами, во время которых погибли трое защитников Белого дома. Все они посмертно стали Героями Советского Союза. Уже утром 21 августа было понятно, что ГКЧП проиграл, Язов вынужден был отвести войска из Москвы. 22 августа Горбачев вернулся в Москву. Члены ГКЧП были арестованы, хотя не все из них попали в тюрьму. Министр внутренних дел Борис Пуго застрелился вместе со своей женой как раз перед тем, как его пришли арестовывать. Остальные путчисты посидели в тюрьме, но в 1992-1993 году отпущены по домам под подписку, а позже амнистированы Государственной Думой России.</p> <p><strong>Страсти кипели в парламенте БССР</strong></p> <p>Что происходило во время путча ГКЧП в Беларуси? Руководство республики во главе с первым секретарем ЦК Компартии Беларуси Анатолием Малофеевым встретили события «в центре» с энтузиазмом. Пожалуй, единственным исключением на уровне власти стало постановление президиума Гомельского городского совета о неподчинении ГКЧП с призывом объявить независимость.</p> <p>Внешне в республике все было спокойно. Эпицентр кипения находился в Минске в парламенте. 19 августа фракция БНФ во главе с Зеноном Позняком пытались убедить председателя Верховного Совета Николая Дементея в необходимости созыва внеочередной сессии. После переговоров стало ясно, что Дементей за путчистов. Тогда депутаты из БНФ призвали белорусов не выполнять приказы ГКЧП.</p> <p>Вечером 19 августа перед Домом правительства собралось пару сотен человек, которые поддержали действия фракции БНФ. Это было совсем мало, особенно если сравнивать, сколько народу протестовало еще в апреле 1991-го из-за резкого повышения цен - на площади ежедневно проходили многотысячные митинги.</p> <p>Но дело было не в том, что белорусы оказались безразличны к судьбе страны. Просто информация о том, что происходит в Москве, доходила с большим опозданием. По телевидению крутили «Лебединое озеро», а интернета еще не было и в помине.</p> <p><strong>Газетчики против ГКЧП</strong></p> <p>Основным источником информации являлись газеты. Главный редактор органа Верховного Совета «Народной газеты» Иосиф Середич был в то время в отпуске, заменял его заместитель редактора Александр Класковский.</p> <p>- Если говорить откровенно, 19 августа было страшно. С утра посыпались через телетайп указы ГКЧП, так называемые литерные сообщения, которые надо было обязательно ставить в газету по правилам того времени, - рассказал Александр Класковский. - Нужно принимать решение, а обстановка такая, что в стране вот-вот введут чрезвычайное положение. Ходили даже слухи, что к ж/д станции в Минске уже подогнали зарешеченные вагоны, и все сторонники перестройки отправятся прямо в Сибирь. Мы ожидали, что в любой момент люди с автоматами могут войти в редакцию «Народной газеты», чтобы арестовать нас или даже расстрелять по законам военного времени. Во всяком случае, тон указов ГКЧП был именно такой - не до шуток. Я пытался пробиться к Николаю Дементею, для этого всего-то нужно было пройти по коридору, поскольку редакция «Народной газеты» находилась в Доме правительства. Но секретарь стал стеной и сказал: Николай Иванович занят, никого не принимает. Вообще, все высокое начальство в Беларуси сидело и выжидало, чем все закончится, никто не проявлял инициативы. А нам, журналистам, нужно было делать номер! Мы собрали редколлегию и решили дать несколько указов ГКЧП, чтобы народ представлял суть момента. Но вместе с тем поставить колонку Павла Якубовича. А тут еще подоспело обращение группы прогрессивных депутатов Верховного Совета. Такое Соломоново решение, хотя и оно в то время было очень рисковым.</p> <p>Что касается Павла Якубовича - он слыл демократическим журналистом и был первым пером газеты Иосифа Середича. В редакции мы отпоили Якубовича крепким чаем и сказали: пиши. Он диктовал колонку наборщице - сам не писал. Помнится, мы советовались и решали, как повернуть ту или иную фразу.</p> <p>Когда подписали номер и отправили его в типографию, не было уверенности, что его не зарежут. Но повезло - тираж отпечатали. Помню, приехал домой, накатил стакан водки, хотя до этого долго не пил. Тогда был дефицит курева - его выдавали по талонам. Я сам не курил, но покупал «Беломор» для родственников в деревне - но по этому поводу сделал исключение, закурил. Потом включил радиоприемник и услышал, что Белый дом держится, Ельцин выступил против путча. И я подумал, что не все потеряно. Хотя, признаться, в ту ночь ожидал, что приедет воронок и меня заберут. Ну, а на следующий день уже было понятно, что самого страшного не случилось, произошел перелом, Ельцин взял инициативу в свои руки. А там уже и Иосиф Середич приехал с Нарочи, сказал, что «могли бы и посмелее сделать номер».</p> <p>Самой демократичной и многотиражной в то время была газета «Знамя юности», даже несмотря на то, что являлась органом ЛКСМБ. Если «взрослым» газетам лишнего не позволяли, то на вольности «молодежки» смотрели сквозь пальцы. Вся редакция, где в то время только-только начинал работать и автор этих строк, была настроена демократично. Было решено отправить в Москву трех корреспондентов. На первой полосе номера от 19 августа поместили портрет Горбачева и колонку колумниста Семена Букчина. Воззвание ГКЧП решили не печатать вовсе - и, как выяснилось потом, стали единственной белорусской газетой, которая приняла такое решение. Это был серьезный вызов власти.</p> <p>А вечером заместителю редактора «Знаменки» Юрию Вельтнеру позвонили из типографии и сказали, что номер запретили печатать, поскольку он был «стилистически сырым». Кто именно остановил тираж - так и осталось неизвестным. Скорее всего, выполнил пожелание ЦК КПБ кто-то из цензоров, без визы которых газеты в то время не выходили. Так что «Знамя юности» 20 августа не вышла. А уже 21 августа никто не помешал отпечатать тираж с большим репортажем из Москвы и некоторыми материалами, которые не вышли в предыдущем номере.</p> <p><strong>Рисовали плакаты, срывали портреты Ленина и Маркса</strong></p> <p>Рок-музыканту Александру Помидорову в 1991-м исполнилось 20 лет. Но события тех дней он помнит как вчера:</p> <p>- Я проснулся 19 августа от крика моей тетки, которая в то время жила с нами: вставай, в стране переворот, Горбачева скинули, - вспоминает Александр Помидоров. - Я спросонья включил радио и услышал сообщение о ГКЧП. Это не казалось чем-то очень уж страшным - ситуация в стране была такой, что было понятно и так, что все готово рухнуть. Все эти метания власти при Горбачеве, перемены на руководящих постах - все шло к какой-то развязке. Но в то время до нас доходил минимум информации, а любой слух обрастал невероятными подробностями. Даже «Радио Свобода» и «Голос Америки» несли что-то несусветное. Но сам факт о том, что в Москву вошла Таманская дивизия, говорил о многом. В Минске, в отличие от Москвы, ничего особенного на улицах не происходило. Ходили слухи, что из Уручья выдвинулась в центр танковая бригада, и даже кто-то слышал грохот. Но танков в Минске никто в глаза не видел. Да и людей на улице было мало, все разъехались по дачам, в отпуска.</p> <p>Мы с другом решили не оставаться в стороне и засели у меня дома рисовать плакаты, как нам казалось, провокационного содержания, а ночью пошли клеить их по городу. Последний плакат прилепили на постамент танка у Дома офицеров, и он провисел аж до октября. А потом, поскольку спать все равно не хотелось, взяли гитары и отправились на площадь Ленина - сейчас Независимости. Там было несколько групп людей, которые стояли и просто слушали радио. Мы пели часа полтора свои песни, Майка Науменко и "Алису", немного Виктора Цоя. А утром уже пошла информация о столкновениях протестующих с войсками в Москве, первом погибшем.</p> <p>Появилась международная реакция, и наконец телевидение начало что-то показывать. В Минске в это время снова-таки не происходило ничего особенного. И только на следующую ночь, когда в Москве танкисты стали переходить на сторону народа, в Минске на площади появилось больше людей. Это были три дня полной анархии, милиция вообще никак не реагировала - не было команды. А 22 августа начали ходить по рукам листовки БНФ и появляться белорусские газеты хоть с какой-то информацией.</p> <p>У меня был друг Макс, он служил в армии в то время. Еще 18 августа военных отправили в леса и вернули в часть только 25 августа. Когда мы пришли проведать Макса уже после поражения путчистов, увидели, что ворота КПП распахнуты, а счастливые солдаты срывают со стен портреты Ленина и Маркса, красные флаги. Мы им помогли это делать.</p> <p><strong>ЧТО БЫЛО ПОТОМ</strong></p> <p><strong>Беларусь объявила независимость</strong></p> <p>24 августа, когда ГКЧП арестовали, открылась внеочередная сессия Верховного Совета, к которой депутаты от БНФ подготовили десятки законопроектов, в том числе постановление о придании Декларации о суверенитете конституционного статуса, о запрете деятельности КПБ и национализации собственности, о подчинении МВД, КГБ и прокуратуры Верховному Совету и Совмину Беларуси. Зенон Позняк с депутатами в тот же вечер приехали в телецентр на Макаенка и выступили в прямом эфире, где рассказали о своем видении будущего страны.</p> <p>25 августа 1991 года Верховный Совет после долгих дебатов объявил независимость Беларуси. Председатель Верховного Совета Николай Дементей был вынужден уйти в отставку. По этому поводу в центре Минска даже устроили факельное шествие с гробом, но хоронили Дементея, конечно, символически.</p> <p>19 сентября страна официально получила новое название - Республика Беларусь, были утверждены государственные символы: бело-красно-белый флаг и герб «Погоня», которые были таковыми до 7 июня 1995 года, когда были заменены на нынешние по решению референдума. А 8 декабря 1991-го в Вискулях, что в Беловежской пуще, руководители Беларуси, России и Украины подписали окончательный приговор Советскому Союзу.</p> <p>ЧИТАТЬ ТАКЖЕ</p> <p>Экс-мэр Минска Александр Герасименко: В 91-м году Минск полгода жил без бюджета</p> <p><a href="https://www.kp.by/daily/26460.3/3329355/" target="_blank">Александр Герасименко был минским градоначальником с 1990 по 1995 годы. Где он брал деньги для развития города и как боролся с кризисом - в нашем проекте «История независимости»</a></p> <p>Первый глава независимой Беларуси был доктором наук, а 4 из 10 премьеров имели ученые степени: посмотрели труды и звания людей у власти</p> <p><a href="https://www.kp.by/daily/27287/4425581/" target="_blank">Среди нынешних белорусских политиков и членов правительства тоже есть несколько кандидатов и докторов наук. «Комсомолка» поинтересовалась их научными достижениями</a></p>