Посланник доброй вести. 96-летняя ветеран Великой Отечественной вспоминает, как первой узнала о Победе

Где-то в архивных залежах среди десятков тысяч заявлений добровольцев затерялось и заявление уроженки Знаменки Тони Новиковой. «Горю желанием помочь действующей Красной Армии в защите нашей Советской Родины»  – не дрогнувшей рукой написала она тогда. А самой едва исполнилось восемнадцать. Вечером дома с матерью чуть не случился удар. Сквозь рыдания она могла вымолвить лишь единственное слово: «Зачем?». Мама и дед проплакали всю ночь, а наутро их крошечная, хрупкая девочка отправилась к месту сбора. Их было двадцать девчонок, двинувшихся под началом взрослого мужчины пешим ходом в областной военкомат. В Двориках пришлось сделать привал, потому что уже свечерело. Когда шли вдоль деревни в поисках ночлега, заметили мужчину, который курил у порога своего дома. Старший группы обратился к нему с просьбой разместить новобранцев хоть как-нибудь, лишь бы под крышей, на что хозяин ответил отказом. Тогда сотрудник военкомата стал стыдить его: «Посмотри на них - соплячки идут воевать, а ты стоишь, здоровый лоб, и тебе жалко пустить их на полу переночевать». Тому стало совестно, и он проговорил: «Входите». В Тамбове девчонкам выдали форму, и они стали ждать отправки в Москву, откуда должны были по предписанию проследовать в Белоруссию. Ожидание затянулось на несколько дней, и Тоня с двумя подружками, не теряя времени даром, отправились в парикмахерскую, где девушка отрезала свои шикарные толстые косы и сделала перманентную завивку. За такие явно неуставные действия схлопотали по пять суток ареста, которые добросовестно отрабатывали при кухне. Потом был долгий путь к месту службы. Шёл 43-й год, и Белоруссия после пережитых бомбёжек представляла собой сплошные руины. Командование 84-й дивизии ПВО располагалось в одном из уцелевших зданий. Антонине вручили три коммутаторных станции и отправили в подвальное помещение, чтобы техника не пострадала во время авианалётов. Здесь рядовой Новикова, практически не выходя, провела последующие два с половиной года, в одиночку бессменно поддерживая связь между армейскими частями и командованием. Урывками забывалась коротким сном, ела, когда придётся, и вообще старалась поменьше думать о своих желаниях. Перед глазами были только гнёзда штекеров и провода, а в ушах – позывные, произносимые где-то на другом конце телефонных линий.     Она всегда была надёжной, исполнительной и старательной. Имела прекрасный почерк, что во времена, когда печатная машинка была огромной редкостью, могло сыграть в судьбе решающую роль. Красивый почерк здорово помог девушке, когда она обосновалась на месте службы. У кладовщика, который выдавал личному составу обмундирование, с писаниной как-то не задалось. И его карманы постоянно были забиты крошечными записочками, которые он очень боялся растерять, поскольку был лицом материально ответственным. Каково же было счастье, когда он обрёл в лице Тони отличную помощницу. Она ему всё аккуратненько переписала в специальную тетрадь и вела всю приходно-расходную документацию. А он за это приберегал для девушки самую подходящую по её фигуре форму. А когда получал сапоги, то первой звал её: «Иди, померяй!». Антонина Васильевна отчётливо помнит, как однажды во время ночного сеанса связи услышала в наушниках слова: «Война кончилась!». Она решила, что это ей пригрезилось от усталости и постоянного напряжения, и в три часа ночи сам мозг выдаёт желаемое за действительное. И вдруг опять: «Война кончилась!» Свесившись вниз (к концу войны её с аппаратурой перевели на пятый этаж), она что есть мочи выкрикнула радостную весть в глубину лестничного пролёта. Все повыскакивали из дверей полуодетыми, начали обниматься и целоваться. А Тоню, подняв на руки, парни стали качать, как посланника, принесшего добрую весть. – Угощать нас ничем не угощали, – вспоминает сейчас Антонина Васильевна, поменявшая после замужества фамилию на Климову, – дождались приказа о демобилизации и разъехались все по домам. Вернувшись с фронта, Антонина Васильевна работала в суде, инспектором по кадрам в автохозяйстве. Вышла замуж за Николая Егоровича Климова, тоже фронтовика, воевавшего на Кольском полуострове и получившего серьёзное ранение. Красавец, родом из деревни Ольховка, он после войны окончил межобластную школу милиции в Саратове и работал оперуполномоченным в Покрово-Марфино, а затем в Никифоровке.     Антонине Васильевне тоже хватило сил и характера, чтобы имея двоих детей, окончить Тамбовский кооперативный техникум. Большую часть своей трудовой биографии она проработала в райкоме партии – сначала бухгалтером, а затем завсектором учёта. Сейчас, к сожалению, из-за болезни 96-летняя Антонина Васильевна практически не встаёт с постели. Но она не падает духом, очень много читает, общается с многочисленными родственниками, которые гордятся своей героиней. Особенно много тем для бесед находится у них с шестилетним правнуком Колей, он приносит ей свои машинки и даже устраивает небольшие гонки. А ещё прабабушка с удовольствием рассматривает его жуков и расспрашивает про их повадки. Рядом с кроватью на дверце шкафа висит парадный жакет Антонины Васильевны, который она надевает в самых торжественных случаях, наглядно иллюстрируя соседство простых житейских вещей и великого, героического. Лацканы украшены многочисленными юбилейными медалями, медалью Жукова и Орденом Великой Отечественной войны II степени.   9 мая 2014 год, Антонина Васильевна вторая справа