Как из-за пальбы нетрезвого «адвоката» на Рочдельской улице полетели генеральские головы
Репортаж из зала суда. В среду 12 февраля судья Мосгорсуда Сергей Груздев объявил, что суд удаляется для вынесения приговора по делу бывших высокопоставленных сотрудников Следственного комитета РФ Дрыманова, Максименко и Крамаренко, обвиняемых в получении взятки - 1 миллиона долларов от «вора в законе» Захария Калашова (Шакро Молодого) за смягчение обвинения, а затем освобождение из-под ареста криминального авторитета Андрея Кочуйкова /Итальянца.
ДЕЛО ЯСНОЕ, ЧТО ДЕЛО - ТЁМНОЕ
Начиная с понедельника, три дня шли прения сторон. Поочерёдно свои соображения, аналитические выкладки по делу высказывали сначала гособвинители, затем адвокаты и подсудимые. Впрочем, всё сказанное осталось тайной за семью печатями, поскольку решением председательствующего слушание проходило в закрытом для СМИ режиме. Более того, Сергей Груздев сразу предупредил журналистов, что теперь их пустят в зал только на оглашение резолютивной части приговора. Если добавить к этому, что и адвокатов ограничили в комментариях по поводу прений из-за их «секретности», то эту стадию судопроизводства в целом можно охарактеризовать старой поговоркой «дело ясное, что дело тёмное». Как можно объективно освещать процесс, если информация выборочна и дозирована?!
К вечеру понедельника стало известно: прокуроры Игорь Потапов и Милана Дигаева попросили для генерала Дрыманова 16, для экс-полковника Максименко – 17 и для полковника Крамаренко – 14 лет колонии строгого режима. (Сразу вспомнилось: именно эти сроки сотрудники Управления «М» ФСБ обещали подсудимым, если они откажутся признавать вину и сотрудничать с ними.) В коридоре на вопрос журналистов, почему запрошены такие большие сроки, прокурор ответил: мол, раньше за взятки вообще расстреливали. То есть, по его мнению, сроки адекватны содеянному и «вполне божеские, учитывая прежние заслуги подсудимых».
- А в том, что их вина полностью доказана, у меня ни малейших сомнений нет, - добавил Потапов.
В среду вышедшие после заседания адвокаты сообщили, что судебное следствие по делу закончено, суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора. По их словам, все трое подсудимых выступили с последним словом.
- Они не просили суд о снисхождении, так как считают себя полностью невиновными, - коротко раскрыл подробности защитник Дрыманова Денис Кобелев. – Они вновь заявили, что ничего противозаконного не совершали, свою вину не признают и рассчитывают только на справедливость суда.
Приговор будет оглашён 18 марта, начало - в 12.00.
ПОЧЕМУ СВИДЕТЕЛЕЙ ОБВИНЕНИЯ НЕ СПРАШИВАЛИ О ДЕНЬГАХ
Судебный репортёр FLB попросил адвоката Елену Федулову, не нарушая грифа секретности, подвести итоги судебному следствию и прокомментировать прения сторон.
- Если раньше, - отметила Елена Викторовна, - мы комментировали это уголовное дело с точки зрения оценки доказательств, собранных в ходе следствия, то прения дали исчерпывающий анализ всего исследованного в суде.
- И каков, на ваш взгляд, результат?
- В моем понимании не адвоката, а бывшего следователя – все обвинение просто рассыпалось. Там и раньше-то не было никаких доказательств вины подсудимых. Но теперь даже от того, что прокурор считал доказательствами, камня на камне не осталось. Уникальный случай: все свидетели обвинения, которых прокуроры приводили в суд в надежде, что они хотя бы косвенно подтвердят их позицию, дали полностью противоположные показания. Причём они их дали не потому, что изменили свои показания, парадокс в другом: следствие было проведено настолько некачественно, что по многим ключевым моментам свидетелям вообще не задавали вопросы. А в суде эти вопросы прозвучали, и картина исследуемых событий получилась совершенно другая.
- Например?
- В деле есть показания водителей СК Корнеева и Данченко о том, что 28 апреля 2016 года они привозили Максименко и Дрыманова к «Президент-Отелю» – следователям во что бы то ни стало нужно было зафиксировать факт, что они в этот день там встречались. В суде оба водителя подтвердили эти показания. Затем, отвечая на вопросы защиты, рассказали, что Максименко с Дрымановым пошли на эту встречу с пустыми руками, никаких пачек денег (или свёртков) в руках у них не было, что для гособвинения оказалось «полной неожиданностью», потому что на следствии водителей об этом не спрашивали. Как так? По версии следствия, в этом отеле Максименко передал Дрыманову 400 тысяч долларов (а это фактически «мешок с деньгами!), их не заметить невозможно. А следователям не приходит в голову этим поинтересоваться... Тот же Данченко потом привёз Дрыманова в Главк столичного СК (где, согласно обвинению, Дрыманов передал Никандрову 200 тысяч долларов – его долю), потом сидел в комнате отдыха рядом с кабинетом шефа и хорошо видел все, что там происходило. «Денег вообще там не было. Если бы были, я бы заметил», - заявил Данченко в суде. (Андрей Данченко дал интервью FLB, где поклялся, что пачек долларов в кабинете Дрыманова не было). Но следствию почему-то это было неинтересно.
- Но почему?
- Да потому что, когда следователи допрашивали Корнеева и Данченко, они ещё «не определились» и не решили, что именно будут вменять. Несколько раз менялись даты, места якобы передачи денег… Например, никто даже не удосужился уточнить, что с 2015 по 2016 год «служба безопасности» СК (где располагался кабинет Максименко) поменяла адрес: переехала с Щербаковской улицы в Басманный переулок. Но в первом варианте обвинения именно Щербаковская фигурирует как место передачи Смычковским денег Максименко, хотя тот уже сидел в Басманном. Когда в 2018 году арестовывали Дрыманова, в обвинении утверждалось, что «Максименко передал Дрыманову деньги между улицами Волхонка и Знаменка». И только, когда мы следователей убедили, что там одностороннее движение, там невозможно остановиться на секунду даже с номерами и «мигалками» СКР, они придумали «вариант» с «Президент отелем». Изучив биллинги, поняв, что они действительно там встречались 28 апреля, следователи решили, что там «идеальное место для передачи денег». При этом они не собирали объективные данные, не допрашивали свидетелей, а решили, что биллингов и показаний водителей, что такая встреча была, – вполне достаточно. Логика следствия: раз встречались, значит, передавали взятку. Мол, зачем ещё они могли встречаться в отеле?!
ШАКРО МОЛОДОЙ В ЭТОМ ДЕЛЕ - НИКТО
- Что вы думаете о роли Смычковского? В деле он фигурирует как «решальщик», посредник, передавший Максименко взятку за освобождение Кочуйкова.
- Надо понимать, что Смычковский – очень серьёзный бизнесмен, который ещё на заре становления бизнеса 90-х был эксклюзивным дистрибьютером фирмы «Филипп Моррис», и сейчас он очень состоятельный человек, владелец крупных предприятий. Я же ещё в августе 2018 года летала в Лондон и опрашивала его. Он мне сразу сказал: «Это даже смешно, чтобы я с пачками долларов бегал по Москве и пытался с кем-то что-то «решить». Кстати, он был готов дать свои показания суду, ответить на все вопросы по видео-конференц-связи, но нам было в его допросе отказано.
- А какова роль Захария Калашова?
- Если с точки зрения сухих фактов, то в этом деле Калашов – никто. Он не взяткодатель, потому что, согласно обвинению, «взяткодатель - не установленное лицо из окружения Калашова». Товарищи следователи, если вы не установили «лицо», как вы можете утверждать, из чего он окружения? Ещё на следствии я всем объясняла, что к взяткодателю у следователей должно быть множество вопросов. Во-первых, он должен был в тот период времени этот миллион долларов наличными иметь. Во-вторых, у него должна быть мотивация, чтобы он хотел заплатить эти деньги, правильно? В-третьих, он должен хорошо знать Смычковского, чтобы доверить такое конфиденциальное и довольно опасное дело. Так вот за три с половиной года следствия они из окружения Калашова не допросили никого. Более того, у нас по этому делу Кочуйков с Романовым не допрошены – им никто не задавал вопрос, знают ли они, что за них кто-то заплатил миллион долларов.
-?!
- Это же нонсенс: люди, из-за которых сломано столько «копий», по настоящему уголовному делу не допрашивались. Почему? Это надо спросить у следствия. В результате что мы имеем? Судья ушёл на приговор, а взяткодатель до сих пор – «неустановленное лицо».
ТАЙНЫ «СЕКРЕТНОГО ТОМА»
- Как получилось, что полковник Крамаренко обвиняется в получении взятки, хотя следствием признано: он никаких денег не получил?
- Это тоже любопытно. В обвинении написано: «не успел получить по неустановленным следствием причинам», что уже само по себе «абсурдно» – все якобы получили, а он «не успел». Ведь именно Крамаренко (по мнению следователей) предпринимал активные незаконные действия по переквалификации дела Кочуйкова и Романова. Что помешало передать ему «его долю», если он был в «деле»? Следствие даже не пытается это объяснить.
- Может, так называемый «секретный том», из-за которого закрывали слушания и на который прокуроры постоянно ссылаются, содержит прямые улики против подсудимых?
- В моем представлении – нет. Там кроме фонограмм прослушки разговоров фигурантов ничего нет, причём, половина этих фонограмм никакого отношения к нашему делу не имеет. Это те же записи, которые были использованы при первом деле Максименко, там все их «проговоры» с Ламоновым по поводу «200 – нам, 200 – в Москву», то есть разговоры, связанные с получением 500 тысяч долларов, за которые все фигуранты первого дела уже осуждены. В деле есть один-единственный записанный ФСБ разговор Крамаренко с Максименко, когда рано утром 11 мая 2016 года он по просьбе начальника службы безопасности Гусева привёз пьяного Максименко к нему домой и продолжал с ним выпивать. Любопытно, что вся эта запись от 11 мая, где позже Максименко, Дрыманов и Гусев выпивают под пельмени и поют военные песни, была в распоряжении оперативных сотрудников Управления «М» ФСБ, но не представляла для них оперативного интереса до 2018 года, поскольку там даже зацепиться было не за что.
- Почему потом интерес появился?
- Да потому что она подтверждает сам факт общения Крамаренко с Максименко. Других же фактов не было - до 11 мая они несколько лет не виделись вообще, у них не было ни одного телефонного разговора. Да и на этой записи они ни словом не обмолвились ни о деньгах, ни о Кочуйкове и Романове, ни о Смычковском… Максименко по мере употребления спиртного предъявлял Крамаренко претензии по разным не имеющим отношения к этому делу событиям прошлых лет, что только подтверждает их давние неприязненные отношения, которые бы никогда не позволили им объединиться в какую-либо организованную преступную группу. Не представляю, как без взаимного доверия они будут делиться конфиденциальной информацией, за которую грозит наказание от 8 до 15 лет лишения свободы?!
- Кстати, чем следствие доказывает, что такая ОПГ в составе Дрыманова, Максименко и Крамаренко действительно была?
- Таких доказательств нет совсем. Я всю жизнь, будучи следователем, расследовала оргпреступность. В законе чётко прописаны основные критерии существования ОПГ, без которых обвинение несостоятельно. В нём всё должно быть расписано: как объединялись, кто кого вовлёк, как распределялись роли, кто и какие конкретные действия должен был совершить… Все трое обвиняются «в вынесении процессуальных актов», но они даже не удосужились написать, каких именно процессуальных актов, кто выносил конкретные постановления или давал указания.
ДЕЛО О ВЗЯТКАХ НАЧАЛОСЬ С «МИФА»
- Вы как-то сказали, что, на ваш взгляд, это дело простое. Вам понятно, откуда в нём «ноги» растут?
- «Ноги» растут из Управления «М» ФСБ России – я это говорю каждый раз. Но изначально никаких «коррупционных» задумок, думаю, не было. Всё началось с перестрелки на Рочдельской и росло как снежный ком.
- То есть всё началось из-за Буданцева?
- Свидетель Павел Черчинцев рассказал в суде, кто такой Буданцев и чем он занимался. Это человек с адвокатским удостоверением, который в своей жизни не провёл ни одного уголовного или гражданского дела и имевший эту «ксиву адвокатскую» (извините, но называть её по-другому язык не поворачивается) просто «для прикрытия» каких-то своих тёмных делишек. Черчинцев работал с ним более десяти лет. По его словам, все «непонятные вопросы», с которыми крупные коммерсанты приходили в ФСБ (например, нужно было выбить многомиллионные долги) переадресовывались Буданцеву. «К нам в офис ежедневно, - рассказывал он, - приезжали сотрудники ФСБ и привозили людей с «проблемами». Сами они не хотели пачкаться. Задача Буданцева была – под их «крышей» решать эти проблемы».
То есть Буданцев приехал на Рочдельскую, не будучи адвокатом Жанны Ким. Более того, они до этого в глаза друг друга не видели. Нас всё время пытаются убедить, что это к нашему делу не относится, но это относится напрямую, поскольку всё остальное закрутилось именно вокруг этого… Со слов того же Черчинцева, Буданцев приехал на эту встречу в состоянии алкогольного опьянения, чем во многом объясняется то, что между ним и Кочуйковым возникла словесная перепалка, после чего он выхватил пистолет и начал палить… Я представляю, каким образом он потребовал у своей «крыши» защитить его. А как можно выгородить человека, который двоих убил, двоим причинил тяжкий вред здоровью и ещё несколько человек ранил? Естественно стали «раздувать» миф о вымогательстве и о том, что «честный адвокат и человек Буданцев со своим наградным пистолетом выступил против всей российской оргпреступности.
- Вымогательства не было?
- Ни Буданцев, ни Кочуйков в хозяйственном споре не участвовали и даже не были в курсе, что там обсуждают. Оба появились за 10 минут до окончания переговоров, которые длились три часа и где юристы и прорабы сторон обсуждали, кто кому должен за произведённый ремонт. Конфликт случился на почве личной неприязни. А потом, чтобы вытащить из этого дела Буданцева, все и завертелось. Арестовали Кочуйкова с Романовым. Возбудили так называемое «дело Ламонова» (Ламонов признался, что получил за смягчение обвинения Кочуйкову 500 тысяч долларов и дал показания на Максименко и Никандрова, - FLB.). Показалось, что этого мало. Уговорили на «досудебку» Никандрова. А что такое «досудебное соглашение»? Надо изобличить кого-то.
- То есть вы считаете, что никакой второй взятки в реальности не было и Никандрову было предложено «включить фантазию»?
- Ему сказали: нужен новый эпизод. В первые 500 тысяч уже никого не втиснешь – там уже было слишком много народа. А про Смычковского все знали, что он ходил и спрашивал об этом деле. К тому же у сотрудников ФСБ возникла заманчивая идея: под это дело снять заодно Дрыманова.
- Чем мешал генерал?
- Тем, что он человек с совестью и не был готов исполнять любую «хотелку» Управления «М». Есть же его телефонные разговоры задолго до этих событий, где он жалуется Максименко, что «из ФСБ привозят на возбуждение совершенно необоснованные материалы». Их не устраивал Дрыманов.
КТО ПОБЕДИТ: ЗАКОН ИЛИ ФСБ?
- Правда, что всем троим подсудимым настойчиво предлагали заключить досудебное соглашение?
- Да, всех уговаривали полностью признать свою вину и дать изобличительные показания на других. В обмен обещали минимальные сроки, без штрафа и УДО – по той же схеме, что у Никандрова. Причём, последнее предложение Крамаренко было более чем смешным. Когда они поняли, что он не будет никого оговаривать, давать ложные показания, ему предложили «вспомнить» о каком-нибудь своём старом злоупотреблении. Мол, потом по сроку давности это злоупотребление «спишут», а «досудебка» зачтётся. Но он отказался.
- Как Дрыманов, Крамаренко и Максименко мотивировали свой отказ? Им же открытым текстом говорили, то их ждёт.
- Крамаренко сегодня в последнем слове все объяснил. Сказал, что всю жизнь был честным человеком, офицером и несмотря на то, что у него с Максименко были неприязненные отношения, а с Дрымановым не очень хорошие, идти на сделку с совестью он не готов и оговаривать их он не собирался. Добавил, что готов сидеть сколько придётся и доказывать свою невиновность. У Дрыманова и Максименко позиция аналогичная.
- Как вы думаете, суд во всем этом захочет разобраться?
- Мы сейчас будем ждать, кто победит: закон или ФСБ. Я именно так это расцениваю. Будем надеяться на законный и справедливый приговор.
Андрей Колобаев, судебный репортёр FLB.ru
Подробности прежних слушаний см.
- «Генерал Никандров оговором Дрыманова купил себе свободу. Лично я так считаю»
- «Давай, давай показания на Дрыманова. Дрыманов – оптимальный вариант»
- «Смыч «поклялся детьми, что взятку для Дрыманова и К не передавал»
- «Мучают ли кошмары экс-генерала Дениса Никандрова?»
- «Следствию не интересно, куда генерал Никандров «спустил» $200 000»
- «Ходили слухи, что Крамаренко агент ФСБ»
- «Из-за чего подрались два полковника Следственного комитета»
- «Кто-то слил дезинформацию, что Шакро Молодой привёз мне сумку с миллионом долларов»