Нацистские оккупанты тотально разграбили, разрушили и обезлюдили Киев
Петр ТРОНЬКО:
— Я расскажу о Киеве в 1943 году. Киев был освобожден в 4 часа утра 6 ноября 1943 года. Я в чине майора авиации в 10 часов утра в такой «звездной» компании — с Жуковым, Хрущевым, Бажаном, Довженко, Яновским, первым секретарем ЦК комсомола Костенко был на Крещатике.
— И вы их близко всех видели?
— Я видел, как Хрущева встречали, как он плакал, как плакали киевляне, благодарили Красную армию за освобождение от гитлеровской оккупации. Затем поехали к памятнику Шевченко, на моих глазах горел университет, горели лаборатории, библиотека. Хрущев и другие поклонились Тарасу. Потом к Богдану поехали, к разрушенному заводу «Большевик». Помню, как Крещатик горел, нельзя было разминуться двум машинам...(с)
6 ноября 1943 года, почти за три часа до восхода солнца, 38-я армия генерал-полковника Кирилла Москаленко (ныне он навечно — почетный гражданин Киева) вместе с танковым корпусом генерала Андрея Кравченко навсегда вышибли немецких оккупантов из города на Днепре.
«Проезжая в 9 часов утра по хорошо знакомому мне Крещатику, когда-то самому красивому проспекту города, я ничего не мог узнать, — отметил в своих воспоминаниях маршал Георгий Жуков. — Вокруг были сплошные руины. Такой вид имел наш древний Киев после бегства гитлеровцев».
Соратники командующего фронтом генерала Ватутина свидетельствуют, что Николай Федорович, а он много лет служил в Киеве и помнил столицу Украины во всей ее довоенной красе, был потрясен и с душевной болью глядел на пожарища и руины, на разрушенный Крещатик и обуглившиеся стены Дома обороны, на охваченный огнем красный корпус университета.
В числе первых в столицу прибыла лектор отдела пропаганды и агитации ЦК КП(б) Украины Лидия Кухаренко, которая потом стала профессором университета и рассказывала автору этих строк, что от довоенного города-миллионника ничего не осталось. Оказывается, еще в сентябре всех киевлян принудительно выселили на окраины. Всякий появляющийся на улицах днем или ночью расстреливался на месте. По ее словам, во многих дворах в первые и последующие дни после изгнания оккупантов специальные команды красноармейцев обнаруживали трупы расстрелянных жителей, уклонявшихся от выезда из города. Вот почему на каждую политбеседу Лидии Ивановне едва удавалось собирать по 10—15 человек.
Спустя шесть дней после освобождения нарком госбезопасности УССР Сергей Савченко под грифом «Совершенно секретно» информирует своего московского шефа Меркулова, что «в Киеве уже насчитывается до 30 000 населения. Жители, скрывающиеся в близлежащих селах, возвращаются в город».
В этой информации впервые официально упоминается, что, цитирую: «За время оккупации немцы на окраине города, в Бабьем Яру, расстреляли до 100.000 советских граждан, в том числе до 20.000 военнопленных Красной Армии».
КАРТИНЫ ДЛЯ КОХА
Масштаб разрушений ужаснул мир: в Киеве перестали существовать 940 крупных общественных и жилых зданий, среди них центральный почтамт на Крещатике, 5 (теперь там, по воле бывшего мэра Омельченко, опять зияет дыра), консерватория, цирк, два универмага, пять лучших кинотеатров, пять отелей. Практически все киевляне остались без крыши над головой. Из 1228 предприятий уцелело 278, причем лишь 78 смогли частично начать работу.
Корпуса и служебные помещения заводов «Арсенал», «Большевик», «Ленинская кузница», «Красный экскаватор», «Укркабель», станкостроительного имени Горького, Дарницкого паровозоремонтного и многие другие были взорваны или сожжены. К слову, сейчас эти предприятия и безо всякой войны доведены до ручки.
Все мосты через Днепр немцы не только разрушили, но даже их стальные конструкции вывезли в Германию. Оккупанты разобрали также и увезли почти 70 километров главных и станционных путей, сожгли станцию Киев-товарный и Дарницкий железнодорожный узел, затопили 34 парохода и катера, баржи и другие суда Днепровской флотилии, уничтожили речной порт. А еще они срезали и вывезли почти 50 километров трамвайной контактной сети, сожгли трамвайный парк имени Фрунзе и вывезли оттуда все вагоны. За несколько дней до бегства немецкие саперы взорвали Киевскую ТЭЦ, из-за чего город остался без электричества и тепла.
Убегая, рачительные оккупанты не брезгали ничем, тащили все, что попадалось. Увезли в Германию даже всех зверей из зоопарка и его имущество. Из домов волокли мебель, одежду, ковры, хрусталь, белье и самовары — медь тогда была в цене. Даже урны для мусора утащили.
По подсчетам правительственной комиссии, изучавшей последствия гитлеровской оккупации Киева, его промышленности и коммунальному хозяйству нанесен урон на сумму 10 миллиардов довоенных рублей. Эту цифру ныне представить практически невозможно. Вместо некогда прекрасного города на берегах Днепра оставалась лишь точка на карте.
Сегодня мало кто знает, что в то время, когда воины вермахта упорно сопротивлялись натиску советских войск под Лютежем и Букрином, немецкие тыловые команды, имеющие автотранспорт, шастали по Киеву и лихорадочно собирали все ценное для вывоза. Спустя годы стало известно, что этим воспользовались рейхскомиссар Эрих Кох и его киевский наместник генерал Магуния, приказав доставить им особо ценные музейные картины голландских художников. Рейхсминистру Розенбергу достались картины Веницианова и автопортрет Карла Брюллова, а доктор Винтер уволок в свое имение даже позолоченные стулья из Музея украинского изобразительного искусства.
Более того, при отступлении гитлеровцы прихватили с собой даже древний ключ от ворот Киевской крепости весом 3,5 килограмма, хранившийся в Историческом музее. При разгроме немцев под Тернополем подразделения 1-го Украинского фронта спасли эту ценную реликвию и вернули ее городу.
О состоянии же киевских театров сведения и поныне весьма противоречивые. Так, в научно-документальном издании «Київ у днi нацистської навали», выпущенном в 2003 году, говорится, что оперному театру был причинен ущерб на сумму более трех миллионов рублей. Утверждается также, что в помещении драмтеатра имени Ивана Франко немцы даже бархат с кресел содрали, забрали занавес и все костюмы, а потом взорвали здание. Дескать, точно так же они поступили и с театром имени Леси Украинки.
А вот из протокола совещания у секретаря ЦК партии Демьяна Коротченко, состоявшегося 13 ноября 1943 года, где с информацией выступил заместитель заведующего отделом пропаганды Константин Литвин, следует, что, цитирую: «Все театры сохранились. В оперном театре сохранилась нотная библиотека, в частности, единственный экземпляр оперы «Тарас Бульба», экземпляр музыки балета «Лилея». Сохранилась правительственная занавесь, которую в свое время закопали работники театра. Хорошо сохранились театр русской драмы, им. Франко».
ХЛЕБ РЕШАЛ ВСЕ
Какие же первоочередные задачи стояли перед освободителями Киева? Прежде всего они обеспечили надежное снабжение киевлян хлебом. По данным бюро карточного снабжения видно, как благодаря именно этому стремительно росло население города: на конец ноября 1943 года здесь уже проживало почти 200 тысяч человек, а в январе 1944-го — 305 тысяч.
Одновременно решалась и санитарно-эпидемиологическая проблема. Ведь из-за отсутствия централизованного водоснабжения и канализации, огромного количества неубранного мусора и стихийных захоронений в городе вспыхнули очаги сыпного и брюшного тифа. Поэтому срочно разворачивались амбулаторные пункты, строились бани (их в городе осталось всего две), восстанавливались дизельные электростанции.
Третьей по важности решалась задача, поставленная тогдашним наркомом НКВД Украины Василием Рясным: безотлагательно убрать из центра города все захоронения солдат и офицеров вермахта. Было перемещено куда-то на окраину немецкое кладбище, устроенное оккупантами на Аскольдовой могиле.
Возникла и вовсе неожиданная проблема. Сразу после освобождения Киева сюда, на хлебные карточки, хлынули бесконечные потоки инвалидов войны и детей-сирот. Без рук, без ног, слепые и глухие, голодные и больные, они ютились в землянках, подвалах и руинах домов, попрошайничали, пьянствовали и воровали на базарах, грабили прохожих...
