Юрий Сивоконенко: «Беркут» предали забывшие о присяге офицеры СБУ

Эксклюзивное интервью News Front с председателем Союза ветеранов Донбасса СВД «Беркут», депутатом Народного Совета ДНР Юрием Сивоконенко

— Юрий Викторович, расскажите, что представляет собой организация СВД «Беркут», кого она объединяет и как связана со ставшим легендарным спецподразделением «Беркут», которое играло ключевую роль в противодействии фашистскому перевороту в Киеве?

— Ещё в Советском Союзе в конце 1988 года были созданы отряды милиции особого назначения – ОМОН. Их было 26 на весь Советский Союз, в том числе 4 на Украине – в Киеве, Одессе, Львове и Донецке. Официальным приказом от 19 декабря 1988 года был создан отряд милиции особого назначения УВД Донецкой области. Первым приказом я был назначен старшим инспектором боевой специальной подготовки. Вместе с моим коллегой Валерием Гаврильчиком мы дальше начали подбирать, собирать подразделение. Это, наверное, был один из самых крупных спецназов в правоохранительных органах. У нас по штату было тогда 150 человек.

— Какие задачи выполняло спецподразделение?

— В функциональные обязанности и задачи у нас входило задержание вооруженных преступников, освобождение заложников, пресечение массовых беспорядков. Всё это в конце 1980-х – начале 1990-х годов происходило, был очень сильный разгул преступности.

— А куда-то в «горячие точки» приходилось выезжать?

— У нас вся Украина была «горячей точкой». Это было время жёсткого противостояния с криминалом. Начиная с 1989 года, мы побывали почти во всех частях Украины — и в Хмельницком, и в Тернополе, и в Одессе, и в Днепропетровске, и в Харькове, и в Киеве, и в Крыму. Тогда Меджлис (запрещённая в России экстремистская организация – прим. ред.) очень сильно поднялся и пытался осуществить переворот в Крыму. В Киеве возник так называемый «Народный Рух Украины», стало всё больше поднимать головы националистическое отребье, которое затем выплеснулось на майданы. По информации, которая уже тогда к нам поступала, этих молодчиков начинали готовить с 1986 года, проводя так называемые «патриотические лагеря», сборы «пластунов», забивая мозги молодежи.

—  А как на это реагировали в то время партийные, советские органы, КГБ?

— Они безответственно относились к подобного рода проявлениям: мол, поиграются, и ладно…  Точно так же было и потом, когда стали выходить на улицы с кричалками: «Кто не скачет, той москаль». Думали, что попрыгают и угомонятся. В итоге, допрыгались до того, что перевернули государство, перевернули исторические устои и, самое страшное, что перевернули восприятие славянского единства. Мы всегда считали, что в славянском единстве наша сила…

В общем, 1989-й, 1990-й, 1991-й годы – это было такое весёлое и сложное время. Подразделение практически постоянно находилось в командировках и выполняло какие-то спецзадания. Мы жили дома в течение года лишь по полтора-два месяца. Все остальное время были на колесах, на выездах.

— Командировки были в пределах Украинской ССР?

— Да, в основном Крым и Киев. Естественно, были спецзадания. Например, когда, в 1990 году в Днепропетровске была захвачена тюрьма – «екатеринка» её называли, наше подразделение практически полным составом выехало на подавление творившегося там беспредела. Свою задачу мы выполнили на отлично, никто не пострадал, выступление было локализовано и подавлено. А в 1992 году отряды милиции особого назначения были переведены под контроль «самостийной» и непонятно от чего и от кого «незалежной» Украины и получили название «Беркут». Хотя, само по себе это название планировалось как кодовое для подразделений ОМОНа ещё в Советском Союзе.

До 1994 года я служил в подразделении, носил офицерские погоны, выполнял спецпоручения. В дальнейшем сложилось, что по собственному желанию ушёл, но связи с отрядом не прерывал. Мы постоянно встречались – и киевляне, и одесситы, и крымчане, и полтавчане, и харьковчане, и луганчане, приезжали друг к другу в гости, проводили совместные мероприятия, праздники, отмечали какие-то знаковые даты. В 2002 году мы с инициативной группой офицеров командного состава приняли решение о создании ветеранской организации – Донецкого областного фонда ветеранов ОМОН, «Беркут» и спецподразделений правоохранительных органов. С первых дней своего создания она была открыта для всех — не только для тех, кто в «Беркуте» служил. В наших рядах были и моряки, и подводники, и «контрики», и ГРУшники, и спецназовцы, и пограничники, и десантники…

— То есть, организация объединяла вообще всех ветеранов спецслужб и вооруженных сил?

— Да, приблизительно так. И вот это единение у нас сохранялось буквально до 2014 года. В декабре 2013 года, когда в Киеве уже была вся эта майданная вакханалия, мы собирались на годовщину отряда. Было много коллег из Киева, Крыма, Харькова и Полтавы. Поминали сослуживцев, которые ушли, проводили награждения. И, конечно, нам было небезразлично то, что происходило. Мы вместе с моим другом Олегом Макарченко, ныне командующим Внутренними войсками МВД ДНР, ещё с ноября стали усиленно объединять вокруг себя единомышленников, собирали деньги, покупали продукты, сигареты, какие-то вещи для ребят из «Беркута». Командир донецкого «Беркута» Андрей Терещенко пришел рядовым бойцом, еще когда я служил, и за это время вырос в самостоятельного лидера подразделения. Он и сейчас продолжает им командовать уже в ДНР. Поэтому у нас была постоянная связь, мы знали, что происходило на Майдане. И мы прекрасно понимали, что никаких «бедных студентов» «Беркут» не разгонял. Самому молодому из этих так называемых «онижедетей» было лет 26. И что могли студенты делать на площади в 3 часа ночи? В библиотеку шли, что ли? Это были специально обученные и подготовленные провокаторы.

И, конечно, тогда не верилось до последнего, что произойдет кровавая реализация всех этих сценариев, которые, ясное дело, прописаны были не здесь. Не верилось, что вот так предадут подразделение, которое верой и правдой служило почти четверть века, выполняя самые сложные задачи и сохраняя общественную и гражданскую безопасность в стране. Много было примеров, когда, жертвуя своими жизнями, ребята помогали, спасали, выручали, пресекали, освобождали…. Много ратных подвигов было совершено. Многие были награждены государственными наградами, некоторые даже посмертно. И вот они стояли на Майдане безоружные, только с щитами и спецсредствами, когда по ним начали стрелять и убивать. Из 80 или 90 человек донецкого подразделения, которые там находились на 18-20 февраля 2014 года, когда провокаторы начали стрелять, у нас было 17 человек с огнестрельными ранениями. Слава Богу, из нашего отряда никто не погиб, но в других подразделениях были потери. Все «беркута» – и донецкие, и львовские, и харьковские, и одесские стояли плечом к плечу, все ж были одной большой дружной спецназовской семьей. И не имело значения, размовлял ли кто на украинской мове или разговаривал на русском языке, все друг друга слышали, понимали и поддерживали. Так было всегда – и в момент распада Советского Союза, когда мы стояли возле Мариинского дворца в Киеве, сдерживая националистически настроенную толпу, а одесситы прикрывали нам спину, так было и в 2014 году на Майдане во время государственного переворота.

— Кто, на Ваш взгляд, больше всех виноват в предательстве «Беркута» и других силовиков, которые стояли на Майдане?

— Они стали жертвой трусости и предательства со стороны Януковича, со стороны руководителей МВД, среди которых никто не смог взять на себя ответственность для того, чтобы разогнать Майдан.

Плюс спецслужбы, офицеры СБУ, которые забыли, что такое государственная безопасность, что такое долг, честь, которые прекрасно знали, что происходит, и кто стоит за государственным переворотом, предали свой народ, которому давали присягу на верность, и очень быстро разменялись на американские жвачки и подачки.

Приведу пример: в конце декабре 2013 года в Киеве проводился Кубок Украины по рукопашному бою. Отмечалось как раз 20-летие Федерации рукопашному бою, и один из генералов СБУ, вице-президент федерации начал публично осуждать бойцов «Беркута» за разгон вот этих «студентов». Я тогда вышел и сказал, что каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Но прежде чем кого-то осуждать, надо в этой шкуре побывать. Постоять в одном строю, сцепив зубы, прислонившись друг к другу, сцепившись руками, и не допустить беспредела и хаоса.

Или ещё один пример: с 2004 года нам начали навязывать вот этот Бандерштадт в лице героизации и культа Бандеры и Шухевича. Поступали рекомендации не праздновать День Победы, отмечать как в Европе 8 мая –так называемый «день памяти и скорби». Но для нас День Победы – это святой праздник. Мы игнорировали все рекомендации, обязательно проводили праздничные мероприятия, накрывали столы, чествовали ветеранов, готовили показательные выступления. Один из символов Дня Победы — георгиевская ленточка. Я её всегда ношу, и это моя гражданская позиция! С ней я приехал в марте 2014 года в Житомир на последний чемпионат Украины по рукопашному бою. И я был единственный, кто надел георгиевскую ленточку, хотя ещё за полгода до этого на международном турнире, посвящённом Дню освобождения Киева от немецко-фашистских захватчиков все мои коллеги носили символ Победы в Великой Отечественной войне. Я поворачиваюсь к ним и говорю: «Сначала вы предадите ленту, а дальше память, историю и Родину». Так и получилось.

— Как сложилась судьба донецкого «Беркута» после Майдана?

— Когда «Беркут» вернулся с Майдана, только в трёх регионах ребят встречали как героев – в Донецке, Луганске и в Крыму. Во всех остальных это славное подразделение обезличили, обесчестили и попытались выдавить из памяти. Из вернувшихся оттуда ни один не пришёл целым. Все были или жженые, или резаные, либо колотые, либо битые и раненые. У прошедших через этот ад 25-26-летних ребят глаза были как у взрослых 50-летних мужиков. За ранеными «беркутятами», которые оставались в Киеве на лечении, шла настоящая охота. Их искали по госпиталям, добивали прямо на больничных койках. Одному тяжелораненому бойцу нашего донецкого отряда Мише Лебедеву повезло, он был как раз в это время на операции.

Когда «Беркут» вернулся в Донецк, наши активисты – 300-400 человек взяли под контроль периметр базы подразделения, чтобы не позволить никого арестовать или похитить и увезти. Потому что тогда уже киевским режимом была объявлена люстрация. На митингах, которые проходили в Донецке, звучали лозунги в поддержку и защиту «Беркута». Естественно, новая майданная украинская власть пыталась использовать бойцов, которых они ещё недавно жгли и убивали, против протестующих. И тогда прозвучала историческая фраза: «Беркут» с народом!

Сейчас в ДНР существует отряд мобильный особого назначения «Беркут». В Республике сохранили это славное, доблестное имя. «Беркутовцы» наряду с другими подразделениями МВД и Народной милиции несут боевую службу на передовой, хотя по своим функциональным обязанностям должны выполнять обеспечение гражданской безопасности внутри государства. Тем не менее, они доблестно защищают наше Отечество на линии фронта.

—  Помимо руководства СВД «Беркут», Вы являетесь депутатом Народного Совета ДНР. Что входит в Ваши обязанности как народного избранника, какие задачи решаете?

— С 2014 года я стал депутатом Народного Совета ДНР и депутатом парламента Новороссии. Направление, которое я для себя определил, за мной идет по жизни. Это молодежь, спорт, туризм, патриотическое воспитание. Я вхожу в Комитет по делам физической культуры, молодёжи, спорта и туризма. Совместными усилиями нашего Комитета и Министерства молодежи и спорта ДНР нам удалось разработать и выдать на-гора Закон о физической культуре, который позволил открывать спортивные площадки, развивать спортивную дипломатию. Мы активно работаем с молодёжью, прививаем ей как жизненную позицию стремление к самосовершенствованию, к здоровому образу жизни, к победам, лидерству, к умению работать, тренироваться, выступать и бороться в команде, доказывать свои лидерские качества и делать маленькие победы над собой, которые доставляют большую радость.

— Как Вы считаете, за эти семь лет состоялась ли Донецкая Народная Республика как государство? И какие её основные достижения?

— Республика, безусловно, состоялась как государство. Мы однозначно определили свой фарватер и наш путь в Россию. Вот у меня в кабинете висит плакат 1921 года «Донбасс – сердце России», где наш регион представлен в виде огромного сердца, от которого тянутся артерии ко всем уголкам нашей Родины. По большому счету Донбасс никогда и не выходил из состава России. Вследствие каких-то политических интриг и передергиваний он был передан Украине, как впоследствии Крым. Вот только, если воссоединение Крыма с Россией прошло радостно и очень быстро, то Донбассу уже восьмой год в условиях войны приходится доказывать, что мы – это неотъемлемая часть России.  При этом Донбасс —  самодостаточный регион. Да, в условиях непрекращающейся войны сложно говорить о каких-то достижениях в производстве. Вот недавно запустили металлургический завод. Это маленькая победа, но она по чуть-чуть, по крупинкам возрождает наш промышленный потенциал.

Я думаю, что нам, наверное, отведена великая миссия. Всевышний определил, что выдержать и остановить вот эту проамериканско-бандеровскую нечисть может только Донбасс. Мы не позволили украинским нацистам ходить по нашей земле и устраивать факельные шествия. Мы не позволили нарушить связь поколений, сломать историческую память, отказаться от славного прошлого нашего края, вытравить память о подвигах наших героев, наших отцов и дедов. И это, наверное, наше самое большое достижение.

— Каким Вы видите будущее ДНР через 5 лет?

— Я хочу, чтобы у нас был свой День Победы. И, как говорил мой друг, наш покойный Глава Республики Саша Захарченко, чтобы мы могли накрыть один большой стол от ДМЗ до железнодорожного вокзала и аэропорта.  И чтобы все граждане ДНР могли собраться за этим столом, искренне радовались Победе и вспоминали своих родных и близких.

— Поддерживаете ли Вы сейчас связь с бывшими коллегами из ОМОНа и «Беркута», с ветеранскими организациями из регионов Украины?

— Поскольку я с 2014 года являюсь на Украине персоной нон грата, и общение со мной может доставить коллегам неприятности, я этого не делаю. Периодически они сами выходят на меня. Это те люди, у которых осталась гордость за Великую Победу, за наших отцов, дедов и прадедов, трепетное отношение к георгиевской ленте, ностальгия по прошлому, правильное видение и понимание истории.

— То есть, среди проживающих на Украине Ваших бывших коллег, ветеранов-силовиков есть немало людей, которые сочувствуют борьбе Донбасса?

— Не только сочувствуют, но еще и в меру своих сил и возможностей нам помогают. Они не теряют уверенности в том, что рано или поздно всё это закончится, и что народ получит право сделать выбор — что для него свято, на каком языке разговаривать, в каких храмах молиться, какие праздники отмечать. И я уверен, что это рано или поздно произойдёт.

— Как Вы считаете, после стольких лет искусственно навязанной вражды и кровопролития возможно ли примирение и мирное сосуществование нас с Украиной? Что для этого должно произойти?

— Первое, что должно произойти, это очищение мозгов. Значительная часть населения Украины действительно зазомбирована. Безразличие, равнодушие и переписывание истории сделали своё дело. Яркий пример: вот есть выражение «моя хата с краю». Ведь изначально это означало, что раз моя хата с краю, значит я первый беду принимаю. То есть, именно на окраине строили крепкие дома и всячески поддерживали тех людей, которые были способны сражаться и удержать врага. Что происходит сейчас? Моя хата с краю, то есть мне все равно, лишь бы меня это не коснулось.

Что же касается Украины, то 4 мая 2014 года к нам в Донецк тайно приезжали несколько сотников с Майдана, пытались нас агитировать «за единую Украину». На тот момент произошла уже трагедия Одесской Хатыни. Мы им сказали: «Забудьте!». После того, что произошло, это государство не имеет права на существование, оно должно обнулиться, обновиться, а на его месте появиться что-то новое – Новороссия, Малороссия… Но это недогосударство Украина должно уйти в небытие.

Беседовал Дмитрий Павленко, специально для News Front