Кремнистый путь Николая Авенариуса
Рассказываем о непростой жизни нашего земляка в XX веке
Николай Авенариус — из семьи обрусевших немцев. Под Рыбинском он родился и прожил 13 лет, учился в рыбинской гимназии, оставил про наш город и Мологу яркие воспоминания.
Жизнь Авенариуса – словно сюжет сериала. Он пережил все вихри, которые захватили Россию и Европу в XX веке: Первая мировая и гражданская война, тиф, эвакуация, строительство молодой Чехословакии, раздел страны по Мюнхенскому сговору и Движение Сопротивления нацистам. А при коммунистах он потерял бизнес и жилье. Пожалуй, не было только сталинских лагерей – Авенариус вовремя сбежал из России. Читаем его автобиографию. Немцы в России
Авенариусы – старинный немецкий род, живущий в России с петровских времен. В их числе — полковой командир русской армии 1812 года, придворный доктор, ученый-физик, археолог, инженер, основатель Сестрорецкого курорта. Много священников и педагогов, в том числе Царско-Сельского лицея. Повестями о жизни Пушкина, Гоголя, Глинки прославился детский писатель Василий Авенариус — их читали школьники до революции.
Отец нашего героя приходился писателю племянником. Именно отец — Александр Николаевич – стал первым Авенариусом, кто из столиц прибыл на рыбинскую землю и устроился в Мологе. Привел его в наши края бизнес-интерес: в 1896 году Авенариус основал здесь завод, где производил фруктово-ягодные экстракты и сгущенное молоко.
Основам ремесла бывший военный Авенариус научился у второго дяди. Легендарный московский фармацевт Владимир Феррейн владел целой фарм-империей: несколькими аптеками, химической лабораторией, плантацией лекарственных трав, стеклодувной фабрикой. Он построил на Никольской улице Москвы четырехэтажную царь-аптеку, тогда крупнейшую в Европе. Кроме лекарств, Феррейн производил парфюмерию, алкоголь, мыло, косметику, занимался и пищевым производством.
У дядюшки Александр Авенариус трудился четыре года, и вскоре захотел создать свое предприятие. Он построил деревянный заводик на окраине Мологи и переехал сюда с женой Клавдией Сергеевной и 4-летней дочерью Ольгой. Наш герой Николай Авенариус родился уже в Мологе, в 1897 году. Москвичи охотно включились в жизнь провинциального города. Отца избрали гласным городской управы, он основал клуб, где мологжане общались, играли в карты, ставили спектакли, устраивали детские елки на Рождество. «Нашлись 30 молодых семей, с которыми мама и папа подружились, им начала нравиться жизнь в совсем других условиях», — пишет Николай Авенариус в мемуарах. Но рождение сына тяжело далось Клавдии Сергеевне, она страдала эпилептическими приступами. Если отец пропадал до ночи на заводе, то, как пишет наш земляк, «бедняжка-мама почти не покидала дома, ограничив знакомство несколькими семействами». Рыбинск: пароходы и гимназия Когда Николай подрос, его в 1905 году отправили учиться в Рыбинск – в Мологе не было мужской гимназии. Мальчик мог возвращаться домой лишь до ледостава. «Пока Волга не была подо льдом, ходили пароходы, ездил домой каждое воскресенье. Но от середины октября до апреля сообщение с Мологой было только на лошадях. За зиму я бывал дома лишь три раза», — вспоминает Авенариус. Поначалу маленький Коля скучал без семьи, но в Рыбинске было много развлечений для мальчишек. «Зимой катаюсь на коньках, брожу по улицам с приятелями, интересуют нас магазины, ведь в Мологе их раз-два и обчелся. В Рыбинске два кинематографа, в Мологе ни одного. В воскресенье гурьбой ходим туда», — пишет он в мемуарах.
Вспоминал Николай Авенариус и богато устроенную рыбинскую гимназию: «Постройка ее не обошлась без помощи купцов: судовладельцев, оптовых торговцев хлебом, лесом. Здесь были прекрасный актовый зал, модерновая гимнастическая зала, обширная светлая церковь с хором из гимназистов. В гимназии была сплоченная компания – веселая, живая, я бы сказал, бедовая». После уроков мальчик бегал к Волге – наблюдал за движением судов по реке. «Рыбинск был большим центром пароходного движения, стояли пять пристаней разных пароходных обществ. Сновали буксирные пароходы – обслуживали большущие баржи, стоящие на якорях. Была даже импозантная пристань полицейско-пожарной службы с тремя пароходами. Сильный с высунутым вперед железным носом пароход «Охрана» таранил загоравшиеся баржи и прекращал опасный пожар на воде», — читаем в автобиографии.
Дела отцовского завода тем временем шли ни шатко ни валко. Ситуацию выправила… война с Японией. Часть госзаказа на сгущенку Владимир Феррейн решил выполнять в Мологе, на площадях племянника. Авенариус продал дяде завод, став управляющим. Москвич привез оборудование, прибыли военный врач, агроном, интендант от военного министерства. При заводе оборудовали электростанцию. «Электричество в Мологе было невиданной новинкой, на которое приходили посмотреть мологжане», — пишет Николай Авенариус. Но после войны интерес к молочным консервам закончился. На заводе стали производить перекись водорода, салициловые препараты, а в 1913 го-ду его и вовсе закрыли. Семья Авенариусов переехала обратно в Москву, под крыло к дяде-фармацевту. Дважды бежал из родной страны Началась Первая мировая. В дни погромов московских немцев в 1915 году – после «Великого отступления» русской армии – Авенариусов у разъяренной толпы едва отбили их же рабочие. Тем временем 18-летний Николай рвался на фронт. Студент Московского технического училища спешно окончил курсы шоферов и полгода служил водителем грузовика и мотоциклистом-связистом на Западном фронте. Вернувшись, в дни московского Октябрьского восстания юноша с другими студентами оказывал сопротивление большевикам.
Началась национализация, в августе 1918 года Авенариусов выгнали из квартиры при фабрике. Семья переехала к писателю Василию Авенариусу, но и его квартиру вскоре реквизировали. На улицах юноша видел ужасающие его сцены: «Жизнь в Москве все более удушлива, улицы все грязней. В трамвае протискивается к выходу скромно одетый человек и обращается к солдату: «Господин, подвиньтесь, пожалуйста!» Солдат хватает его за воротник, тычет кулак в нос, кричит: «Не все здесь господа, есть и порядочные люди!» Кругом хохочут солдаты». В ужасе семья Авенариусов бежит за границу – в независимую Румынию. Там в городе Сороки живет их родственник-врач. Николай пробирается через границы под видом бывшего немецкого военнопленного. Кажется, можно выдохнуть, но он заболел сыпным тифом и пока лежал в бреду, скончался отец.
В России как раз в разгаре гражданская война, 24-летний Николай рвется участвовать: там друзья, там борьба за его страну. После ухода отца его здесь ничего не держит – мать и сестра работают педагогами в еврейской общине, их не требуется содержать. Летом 1919-го юноша чудом перешел румынскую границу. Николай вспоминает: «Не хотел видеть, как уничтожают старое, в котором были и недостатки, как при каждом режиме. Но уничтожать все, что создали отцы, было варварством, против которого надо было встать». Он встал и 1,5 года сражался в Белой армии: ремонтировал автоброневики в Севастополе, а зимой 1920-го оборонял Перекоп. Снова перенес тиф, наступал в дивизии Корнилова, дойдя до Никополя.
После перемирия с Польшей Красная Армия перебросила на юг крупные силы. Корниловская дивизия с боями отошла в Крым. Откуда в ноябре 1920 года Николай Авенариус эвакуировался из Севастополя на крейсере «Саратов» в Константинополь. Поначалу наивный юноша хотел остаться, надеясь на милость красных. «Узнав, что творилось в Крыму, я понял, чем бы кончился мой план. Бела Кун, назначенный на ликвидацию остатков белых и их единомышленников, отправил на тот свет в Крыму тысячи людей. Попал бы и я в число их», — читаем в мемуарах.
В Турции Николай Авенариус жил недолго, вскоре переехав в Румынию, где трудился техником на заводе и электростанции. Но амбициозному умному мужчине хотелось получить профессию. В эти годы центром высшего образования русской диаспоры стала Прага, столица молодой Чехословакии, президент которой поддерживал ученых и студентов из России организационно и финансово. Авенариус отучился сразу в двух пражских университетах: в Русском высшем училище техников путей сообщения и на межевом факультете Чешского технического университета.
Получив два диплома, Николай старался принести максимум пользы стране, приютившей его: работал на строительстве железной дороги, трудился геодезистом на реконструкции Дудважеских осушительных сооружений, работал в канцелярии министерства финансов. Наконец, Авенариус дорос до своего дела: открыл частную техническую фирму, где производил геодезические работы, и принял подданство Чехословацкой республики. А к сорока годам женился на моравке Ярославе Мнячко, позже у них родился сын, которого назвали Сашей в честь деда. Между двух огней Тем временем над Европой сгущались тучи, мир стоял перед угрозой Второй мировой войны. Промышленность Чехословакии считалась одной из самых развитых в Европе, страна была одним из ведущих мировых экспортеров оружия. Такой лакомый кусок в 1938 году разделили по Мюнхенскому соглашению – территорию Чехословакии нарезали между Германией, Польшей и Венгрией. Под контролем нацистов образовали марионеточную Словацкую республику.
Во время Второй мировой войны, как и тысячи русских эмигрантов, Николай Авенариус выступил против нацистов. «Немцев вся русская колония ненавидела. Не может быть и речи, чтобы кто-нибудь им сочувствовал», — поясняет он в мемуарах. В июле 1941-го была убита в румынских Сороках его сестра Ольга, тесно связанная с еврейской общиной. Наш земляк активно участвовал в Движении Сопротивления – вместе с другими русскими он укрывал советских военнопленных, бежавших из концлагерей, помогал им перебираться к партизанам. Несколько раз он попадал под подозрение: его арестовывали словацкие жандармы и даже гестапо, но каждый раз удавалось отделаться штрафом или взяткой.
Но и наступавшие советские войска тоже пугали эмигрантов. «Неизвестность приводила нас в ужас. Как отнесутся к нашему прошлому, когда мы 25 лет назад с оружием боролись с новыми идеями советской власти? Быть сосланным на принудительные работы на Север, оставив семью без средств? Снова эмигрировать, искать нового убежища?» — пишет Николай Авенариус. Но советские офицеры ограничились лишь его допросами.
После войны в Чехословакии пришла к власти Коммунистическая партия, частную собственность ликвидировали, фирму Авенариуса передали госпредприятию, квартиру конфисковали для работников военного завода, семью выселили в деревню. 50-летнему Авенариусу пришлось работать в шахте. Лишь в 1965 году семья смогла купить квартиру в Братиславе, а Николай Александрович трудился в фирме «Геодезия и картография» до самой смерти в 1983 году. Перед кончиной Авенариус написал мемуары, изданные в 2012 году под названием «Кремнистый путь».
Сегодня потомки Авенариусов живут в разных городах России – Санкт-Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, а также в Беларуси, Германии, США, Канаде, Австралии. Ежегодно общество Авенариусов организует встречи в Германии или Нидерландах.