«В России происходит идеологический перелом»: публицист Егор Холмогоров о русском национализме и Путине

Президент В. Путин не так уж редко публикует статьи, составляя конкуренцию нашему брату журналисту. Но успех недавней, которая называется «Об историческом единстве русских и украинцев», оказался беспрецедентным, и обсуждение её не прекращается. Статья актуализировала ряд непростых вещей: дореволюционное понимание русской нации, жёсткая критика большевизма, взаимоотношения власти с «национализмом в хорошем смысле». Обо всём этом обозреватель «АН» поговорил с политическим публицистом и телеведущим Егором ХОЛМОГОРОВЫМ.

– Ни одна статья Путина не производила такого эффекта.

– Статьи представителей власти – это, как правило, банальности, общие места. На сей раз всё иначе. Новое слово, идейный прорыв. Мощная волна откликов свидетельствует: в идеологии России происходит перелом.

– Что за перелом?

– Самое важное – это возвращение к дореволюционной концепции триединой русской нации. Мы уходим от советской идеологической ловушки, в рамках которой существуют «три братских восточнославянских народа». Три братских, но разных народа. А значит, нуждающихся в собственных – отдельных – государствах. Теперь Россия выпутывается из этой логики. Мы не «братские народы», мы один народ – большая русская нация, состоящая из великороссов, малороссов и белорусов.

Во-вторых, назван виновник разделения триединого народа: «В 20–30-е годы прошлого века большевики активно продвигали политику «коренизации»… «Коренизация», безусловно, сыграла большую роль в развитии и укреплении украинских культуры, языка, идентичности. Вместе с тем под видом борьбы с так называемым русским великодержавным шовинизмом украинизация зачастую навязывалась тем, кто себя украинцем не считал. Именно советская национальная политика – вместо большой русской нации, триединого народа, состоявшего из великороссов, малороссов и белорусов, – закрепила на государственном уровне положение о трёх отдельных славянских народах… Таким образом, современная Украина – целиком и полностью детище советской эпохи».

– Путин ссылается в статье на своего политического наставника А. Собчака, который считал, что после выхода из СССР республики имеют право только на те территории, в границах которых они вошли в его состав (и, соответственно, не имеют прав на те, которые были отрезаны от РСФСР). Значит ли это, что РФ теперь предъявит территориальные претензии к ряду соседей?

– По крайней мере эта перспектива обозначена.

– Но если говорить об Украине, то прирезанная к ней территория РСФСР – Крым – уже возвращена. Значит, вопрос с Украиной закрыт?

– Нет. Логику Собчака Путин дополняет собственной: «Добавлю только, что произвольную перекройку границ большевики, как уже отмечал, начали ещё до создания Союза, и все манипуляции с территориями проводили волюнтаристски, игнорируя мнение людей». Причём Путин конкретизирует: рассказывает о провозглашённой в 1918 году Донецко-Криворожской республике, которая просилась в РСФСР, но Ленин отказал ей, и в результате «территории Донецко-Криворожской советской республики в дальнейшем в основном и составили области юго-востока Украины».

Я не привязывался бы к советским республикам и сослался бы не на Собчака, а на знаменитое письмо Солженицына к Ельцину, отправленное 30 августа 1991 года. Писатель заклинал Ельцина не признавать советских межреспубликанских границ, которые состоят в краже великорусских территорий (территорий преимущественного расселения великороссов-русских. – Прим. «АН»). Это связано не только с Украиной, но и, например, с Эстонией, в составе которой оказалась Нарва, или с Казахстаном, в составе которого оказалась Южная Сибирь. Общее ощущение от статьи именно такое: будто бы её пишет Солженицын. Вот это абсолютно по-солженицынски: «Чем именно руководствовались лидеры большевиков, кромсая страну, уже не имеет значения. Можно спорить о деталях, о подоплёке и логике тех или иных решений. Очевидно одно: Россия фактически была ограблена».

– Вы акцентируете внимание на антибольшевистском пафосе статьи, но сказал ли Путин что-то для себя новое? Он заявил ещё в 2019 году, что Ленин «заложил мину» под российскую государственность.

– А теперь он написал: «Лидеры Белого движения выступали за неделимую Россию». Цель белых – целостность России, результат красного проекта – её распад. Значит, ни о какой равной правоте или равной неправоте красных и белых говорить невозможно.

– Кстати, вы были активным участником недавней медийной «войнушки» между красными и белыми: первые захотели вернуть на Лубянку памятник Дзержинскому, а вторые добились проведения электронного голосования, чтобы москвичи выбрали между Дзержинским и Александром Невским. Невский лидировал с небольшим отрывом – и власть закрыла голосование. Для вас это победа или поражение?

– Часть силовых структур значительно вложилась в эту историю, ошибочно понимая фигуру Дзержинского как символ сильного и справедливого государства, символ патриотизма. Они оказались в шоке от того, что против выступили прежде всего не либералы, а патриотическая общественность – белые, монархисты, националисты, для которых Дзержинский – символ кровавого красного террора. Стало понятно: начинается малое подобие гражданской войны, которое необходимо притормозить. Власть свела ситуацию к ничьей – и правильно сделала.

Приходится констатировать: в головах наших чиновников зачастую идеологическая каша. Чего, к счастью, не скажешь о Путине, который придерживается русского национализма. Ещё в 2008 году он сказал, что является «русским националистом в хорошем смысле».

– А за пять лет до этого заявил, что «Россия для русских» – лозунг придурков и провокаторов.

– Верно, но в феврале нынешнего года он высказался так: «Лозунг «Россия только для русских» только вредит русским, только вредит России и способствует её раскачке изнутри». Обратили внимание? Теперь Путин критикует не лозунг «Россия для русских», а лозунг «Россия только для русских», понимая, что первый в отличие от второго пользуется поддержкой в обществе. Плюс совсем недавно – в июне – президент сказал об угрозе «размывания государствообразующего этнического ядра». Заканчивается доминирование противников идеи русского национального государства в бюрократическом аппарате: благодаря формуле о государствообразующем народе, введённой в Конституцию, бюрократы «русифицируются», пусть даже и поверхностно.

– Интеграция русского национализма в идеологию РФ сопровождается встречным движением: мышление власти проникает в головы русских националистов. Например, вы, политический телеведущий государственных телеканалов, в своём блоге чувственно одобрили жёсткие действия ОМОНа в ходе зимних протестов. Тогда как славянофилы XIX века, последователем которых вы себя считаете, осуждали «душевредный деспотизм».

– Славянофилы были не единственными националистами и консерваторами в XIX веке – существовали ещё и такие люди, как, например, Михаил Катков. Представители славянофильства видели свой народ в розовых тонах и считали, что стоит снять с русского человека чрезмерный гнёт имперских учреждений вроде полиции – и расцветёт национальная жизнь. Катков же мыслил иначе: государство необходимо сохранять, потому что только оно способно защитить гражданские свободы. Правоту Каткова исчерпывающе показал 1917 год, когда с разрушением государства народ вместо свободы получил чекистов.

Сегодня ситуация повторяется: значительная часть нынешних славянофилов, националистов, консерваторов убеждена, что если власть перестанет мешать русским людям и допустит честные выборы, то избиратель проголосует за подлинно национальные ценности. Я же со своей стороны сильно сомневаюсь в этом. Полагаю, к власти тогда придут красные вроде Прилепина. Страна получит битву сталинистов, с одной стороны, и американских марионеток – с другой. И никаким славянофилам, националистам, ревнителям исторической России места в этой системе не будет. Потому в отношении нынешнего государства я придерживаюсь подхода из армянского анекдота: это продашь – что лучше купишь?

– Вы рассуждаете логично, но из логики не вытекает эмоциональность, в которую вы порой впадаете. Одно дело – принимать полицейское насилие в качестве неизбежного зла, и совсем другое – радостно аплодировать ему, как делаете лично вы.

– Нет, это именно логика – логика политической борьбы. Если одна сторона отчаянно романтизирует свои политические выступления, то другая сторона должна аналогично романтизировать своё противостояние этим выступлениям. Россию XIX – начала XX века погубил именно этот восторг перед революцией, постоянно навязываемый образованному обществу, погубили представления о революционерах как об идеалистах, как о святых мальчиках и девочках. В ответ на поэзию революции должна рождаться поэзия реакции.

К сожалению, в современной политической реальности мало людей вроде Столыпина, который умел чётко объяснить, почему революция – зло. Сегодняшнее охранительство, увы, сопровождается огромным количеством лжи, но это всё равно не даёт оснований думать, будто оппозиционеры наделены некоей человеческой правдой. Конечной целью оппозиции является то же самое, что являлось в 2014 году целью украинской оппозиции и является сегодня целью белорусской оппозиции, – переход государства под иностранный контроль. Навальный это продемонстрировал наглядно: ещё в 2013-м он косил под русского националиста, а в 2014-м, когда решался крымский вопрос и возникло чёткое геополитическое требование к Навальному, выяснилось, что он абсолютно управляем извне.

– Существует ли черта, которую не должны переступать люди национально-патриотических взглядов в своём сотрудничестве с властью? Могут ли они, например, влиться в партию власти – «Единую Россию»?

– Запросто, хотя я слабо верю, что карьера в «Единой России» станет для таких людей возможна. А черту провести нетрудно: нельзя идти на идеологические уступки. И конечно, нужно продолжать критику власти в тех вопросах, где она того заслуживает.