Месть из могилы: как Тухачевский помог немцам за 4 года до начала Великой Отечественной
«План поражения», который стал частью признательных показаний Тухачевского, во многом дезориентировал советское военное руководство. Вторжение Германии в СССР развивалось не по сценарию, предсказанному в документе опальным маршалом, тем не менее Генштаб действовал согласно его стратегии ведения войны.
Коварный план
Так называемый «План поражения», изложенный Михаилом Тухачевским во время допросов на Лубянке, по мнению следствия, был написан маршалом в 1936 году и передан немецкому разведчику Оскару Нидермайеру. В этом документе Тухачевский излагал свое видение начала будущей войны между Германией и СССР, акцентировал внимание на сильных и слабых сторонах противников, их военно-стратегических интересах.
«План», очевидно, созрел после оперативной военной игры Генштаба РККА, проведенной весной 1936 года. Любопытно, что осенью того же года командно-штабные учения прошли и в Германии, где, по мнению ряда исследователей, рассматривались диспозиции немецких и советских войск, обозначенные в плане Тухачевского. Наверное, неслучайно штабные игры германского генералитета посетил ближайший соратник Тухачевского, командующий Белорусским военным округом Иероним Уборевич.
Существует косвенное свидетельство того, что Тухачевский мог снабжать германскую сторону важнейшей оперативной информацией касающейся обороноспособности СССР. Руководитель службы по контролю за деятельностью разведки на советском направлении генерал вермахта Эберхарт Кинцель, которого называют «другом Уборевича», внес существенные коррективы в план «Барбаросса», в частности, указал на уязвимые позиции в пограничных укрепрайонах СССР.
Показания, изложенные Тухачевским в «Плане поражения», носят узкий, сугубо профессиональный характер. Все в этом документе логично и продуманно, что практически исключает появление данных сведений под давлением следствия. Данные размышления, вероятно, созрели в голове «Красного Бонапарта» давно. Однако вопрос, планировал ли Тухачевский наносить осознанный вред обороноспособности страны с целью ее ослабления и занимался ли он шпионажем в пользу Германии, о чем он заявлял в кабинетах Лубянки, остается открытым. Часть исследователей по-прежнему считает, что эти показания были выбиты под пытками, а неопровержимых доказательств, уличающих маршала, нет.
Сегодня нам доступны не все протоколы допроса Тухачевского, в 1997 году была рассекречена лишь небольшая их часть. Известно, что также существует некий альтернативный документ Уборевича, где прогнозируется вероятный сценарий начала германо-советской войны. Однако он до сих находится под грифом «совершенно секретно».
12 июня 1937 года, менее чем через месяц после ареста, Михаил Тухачевский и ряд других высших командиров РККА, включая Уборевича, были обвинены в подготовке насильственного захвата власти в СССР в обстановке военного поражения от Германии и Польши. В тот же день заговорщики были расстреляны. Мало кто тогда думал, что «План поражения» Тухачевского, очевидно проанализированный в Генштабе РККА, в итоге превратится в бомбу замедленного действия, которая рванет в июне 1941-го.
Главное направление
Тухачевский в своем «Плане поражения» мыслил прежде всего не как политик, а как военный стратег, хотя многим его рассуждения кажутся не вполне профессиональными, оторванными от реального положения вещей. Собственно, начало Великой Отечественной войны и ее ход подтвердили ошибочность многих концепций, изложенных в документе.
Маршал, основываясь на опыте Первой мировой войны, считал, что ключевой вопрос для германской военной машины – это получение колоний. Об этом не раз заявлял и сам Гитлер, полагая что источники сырья Третий рейх будет искать прежде всего в странах Малой Антанты (Румынии, Чехословакии и Югославии), а также в Советском Союзе (прежде всего на Украине и Кавказе).
Однако Тухачевский сомневался, что ради ресурсов Гитлер затеет большую войну против СССР и попытается полностью подчинить себе страну. Максимум на что может рассчитывать Берлин, так это на отторжение некоторых важнейших в стратегическом плане территорий, но и эта задача будет трудновыполнима без открытия второго фронта против СССР на Дальнем Востоке, полагал маршал.
В аспекте ведения войны на Западе Тухачевский отмечал три возможных направления германского удара: через Прибалтику, через Белоруссию и через Украину, разбирая плюсы и минусы каждого из них для рейха. Он не сомневался, что немцы без труда смогут захватить Литву, Латвию и Эстонию, чтобы создать себе плацдарм для наступления на Ленинград, однако отметил ряд сложностей, с которыми неизбежно столкнутся германские войска.
Во-первых, Прибалтийские страны обладали слаборазвитой железнодорожной сетью, чтобы бесперебойно обслуживать крупные армейские силы, а для реорганизации железнодорожного сообщения немцам пришлось бы потратить немало времени и средств. Во-вторых, СССР не позволил бы рейху безнаказанно оккупировать Прибалтику и обустраивать там базу для дальнейшего продвижения вглубь советских владений. Тухачевский приходит к выводу, что кроме хозяйственных хлопот захват этих территорий Германии ничего не даст.
Второе возможное направление удара по СССР через Белоруссию, по мнению Тухачевского, также не решило бы сырьевую проблему Германии. Белорусский театр был бы интересен для Гитлера лишь в случае его стремления захватить Москву и полностью разгромить Красную Армию, а такое развитие событий выглядело совершенно нереалистичным, был убежден маршал. Кроме того, Тухачевский писал, что при вторжении через Белоруссию немцы зависели бы от поляков, что могло задержать продвижение германских войск. Он не исключал и варианта совместного польско-германского похода на Россию.
А вот третье направление, украинское, для немцев выглядело наиболее перспективным, продолжал анализировать стратег. Он отметил, что в этом случае также нужно было использовать польскую территорию, однако, игра стоила свеч, поскольку Украина, обладавшая мощным экономическим потенциалом, была лакомым кусочком для Германии. Захват Украины решал и металлургическую, и хлебную проблемы, что при любых раскладах на полях сражений становилось одной из первоочередных задач, был уверен Тухачевский.
При этом стремление немцев завоевать сырьевые регионы Украины – Донбасс и Кривой Рог, неизбежно повлекут за собой затяжную войну с СССР, так как Советский Союз слишком силен, чтобы согласиться даже на малейшую территориальную уступку, заявлял маршал. Длительное противостояние Германии и СССР, по мнению Тухачевского, могло вполне превратиться в большую войну с вовлечением на стороне последней Англии и Франции. Именно Украину как главное направление немецкого удара должен рассматривать оперативный штаб РККА, резюмирует Тухачевский.
Стратегический просчет
Вопрос, насколько советский Генштаб сверял свои действия с информацией, полученной из признания Тухачевского, остается дискуссионным. Ведь до начала войны оставалось еще целых четыре года, за которые военно-политическая обстановка как в Германии, так и в СССР могла не раз смениться. Думается, что «План поражения» подвергался тщательному анализу и сверялся с данными, получаемыми по оперативным каналам внешней разведки. Новая информация свидетельствовала, что Германия имеет несколько иное представление о стратегии ведения военных действий против СССР.
В августе 1940 года начальник Генштаба маршал Борис Шапошников представил документ, в котором акцентировал внимание на двух вариантах развития войны: в первом Гитлер с главными силами вторгается через территории Прибалтийского и Западного военных округов, во втором – Киевского военного округа. При этом маршал отмечал, что наиболее вероятным сценарием будет главный удар через Прибалтику и Белоруссию.
Пришедший на смену Шапошникову генерал Кирилл Мерецков предложил свой прогноз начала возможного вторжения Германии, в котором он видел наиболее вероятным удар именно по Украине. Сталин согласился с генералом и поручил военным укрепить позиции Киевского военного округа. При этом Генштаб подготовил два варианта отражения агрессии – на южном и северном направлениях.
Весной 1941 года по агентурным каналам стала поступать информация, что главный удар скорее всего будет нанесен по Прибалтике и Белоруссии, тем не менее в советском Генштабе явно недооценивали силы, с которыми немцы могут вторгнуться на этих направлениях, а потому готовили немедленный контрудар, который, по замыслу стратегов Генштаба, должен был отбросить врага назад. Возможно, над советским генералитетом все еще витал призрак «Плана» Тухачевского, где отмечалось, что сил 130-150 стрелковых дивизий будет достаточно для успешного отражения немецкого нападения.
Как показало начало войны, ожидание главного удара вермахта через Украину оказалось фатальной ошибкой. Как мы знаем, немцы нанесли удар по всему фронту от Молдавии до Прибалтики силами трех армейских группировок. Наиболее мощной была группа армий «Центр», двигавшаяся преимущественно через Белоруссию: она насчитывала в общей сложности 45 дивизий. Для сравнения группа армий «Юг», ударившая по Украине, имела 38 дивизий, а группа армий «Север», вторгшаяся через Прибалтику, была укомплектована всего 27 дивизиями.
Как бы то ни было, но в июне 1941 года расположение РККА во многом соответствовало сценарию, предсказанному репрессированным маршалом. Контратаковать противника так и не удалось, и это несмотря на превосходство в самолетах и танках: немцы очень быстро продвигались вглубь советских территорий, уничтожая аэродромы и места базирования бронетехники. Публицист Константин Романенко полагает, что вина за этот провал во многом должна быть возложена на Жукова, начальника Генштаба, который стал «рабом тактических концепций изменника». Кроме того, Романенко убежден, что преступной была вся предложенная Тухачевским тактика ведения боевых действий. Как показала война, опора на марши легких колесных танков по территории противника и заброска в тыл врага массового десанта оказались бесперспективными играми.
Тарас Репин