Война в Украине угрожает западным демократиям, но вовсе не потому что Россия представляет собой  естественную стратегическую угрозу для США или их европейских союзников. Нет, в большей степени, чем от российского государства, угроза Западу исходит изнутри него самого, являясь следствием нашего ригидного восприятия конфликта.

Бомбы не сыплются на наши города; вместо этого мы наблюдаем психологическою трансформацию войны, и то как она используется в качестве инструмента идеологической обработки и государственного управления в руках истеблишмента.

Украинский кризис, несомненно, является трагедией, но это всего лишь последнее из целой серии геополитических событий, продолжающихся уже не менее 20 лет, освещение которых в СМИ было предвзятым, односторонним и идеологизированным.  Во всех случаях — в Ираке, Ливии, Сирии и выводе войск из Афганистана — было много "структурных информационных ловушек", которые мы игнорировали, вредя самим себе.

С каждым из этих конфликтов освещение становится все хуже, а ловушки - все более искушающими и провокационными. В каждом случае создается и накладывается на репортажи определенный нарратив, подкрепляемый сенсационными образами, которые могут оправдать вмешательство и, возможно, военные действия. Но ни один случай не сравнится с Украиной. Здесь мы стали свидетелями того, как СМИ свободного мира освещают события нечестно и некритично, распространяя фальшивые новости, украинскую дезинформацию и пропаганду, направленную на то, чтобы заставить общественность принять манихейский взгляд истеблишмента о том, что это агрессивная война, которую развязал некий сумасшедший.

Освещение событий на Украине не только было крайне агрессивным, ханжеским и откровенно политизированным, оно активно требует коллективного отказа от сомнений, поскольку культивирует и перенаправляет естественную реакцию сочувствия, испытываемую всеми, в моральное возмущение, требующее конкретного возмездия. Кое-кто, как бывший посол США в России Майкл Макфол, безответственно обливает грязью всё население России. Другие, такие как Энн Эпплбаум из The Atlantic, начали бессмысленно демонизировать прозорливых американских ученых-реалистов за то, что они в прошлом осмелились пролить свет на основные интересы национальной безопасности России и предсказать возможность конфронтации, если таковые не будут признаны.

Насколько известно западным СМИ, мы на самом деле живем в эпоху постистории, которую Фрэнсис Фукуяма триумфально провозгласил в 1989 году, а либеральный интернационализм является единственной приемлемой парадигмой, в рамках которой можно понимать мир.

Альтернативные взгляды теперь равносильны поддержке тирании. В каждом случае диктатор становится олицетворением  гегелевского тимотического[1], хоть и дикого, первобытного человека на международной арене - бесчеловечной антитезы "последнего человека" - маниакально борющегося против либеральной демократии, триумфа современности и самого прогресса. Асад, Каддафи, Талибан и Владимир Путин - все они вписываются в этот архетип как реакционные акторы по преимуществу, против которых необходимо создать священный союз, чтобы противостоять им и цивилизовать их.

Такая мелиористическая[2] трактовка международной политики оправдывает и даже выводит на первый план манихейское повествование о добре и зле. В этом контексте сама рациональность связана с добром, определяемым как эффективное соответствие либеральной гегемонии.

Именно так смотрят на мир представители правящего класса. Бывший глава Национальной разведки США Джеймс Клэппер, например, с апломбом заявляет, что назревавшая много лет война на Украине стала результатом того, что Путин просто "вышел из себя", что наводит на мысль о том, что он может страдать от неврологических проблем. Кондолиза Райс, одна из архитекторов войны в Ираке и непродуманной Бухарестской декларации 2008 года (которая подтвердила принцип"открытых дверей" НАТО по отношению к Украине и, следовательно, помогла разжечь нынешний конфликт), сокрушалась по поводу "бредового восприятия истории" и "неустойчивого" поведения Путина.

Возможно, учитывая глубокий кризис смысла на Западе и разрыв в солидарности и социальной сплоченности, нам не стоит удивляться. Для живущих в условиях отрыва от корней, духовной пустоты и раздражения, каждый кризис - это возможность для мифопоэзиса. Трагедия возрождается, и мы легко вовлекаемся в периодические циклы поклонения и создания героев. Наша вера в культ компетентности и экспертизы, тем временем, делает нас слепыми и глухими по отношению к потенциальным опасностям, исходящим из такого деления мира на чёрное и белое.

Как настоящие последователи Лео Штраусса, американские неоконсерваторы одними из первых осознали этот факт: что из-за «расколдовывания мира»[3] и разрыва «священной завесы»[4] миф - или платоновская "благородная ложь" - может быть использован для укрепления режима. Благодаря их соединению, они обеспечат использование присущей "благородной лжи" силы для регулярного создания casus belli (причина войны лат.) для глобального либерального империализма. В конце концов, что может быть лучшей объединяющей силой, чем "великий американский проект" войны, для того, чтобы стимулировать стремление к национальному величию и необходимость упорядочивания жизни в беспорядочном, хаотичном Zeitgeist (дух времени нем.). Поэтому великая миссия англосферы, возглавляемой Америкой, должна заключаться в "продвижении самой цивилизации". Не говоря уже о том, что героям нужны и злодеи, и в этом помогает то, что в украинском случае "зло" не является нематериальным вирусом, а может быть персонифицировано в "другом" - в данном случае, в Владимире Путине.

Это фальшивый, перформативный и интернационалистский национализм американской элиты: они используют эмоциональные триггеры, чтобы сплотить народ под флагом государства во имя возвышенных гуманитарных целей, которые маскируют их больное самомнение и самовлюбленное «величие». Фактически, систематическое и периодическое использование трагедий для нагнетания массовой истерии и создания поддержки либеральной империи и ее правителей стало modus operandi (образ действия лат.) в Вашингтоне. Следствием этого является не только дальнейшее расширение возможностей военного государства, но и поддержка и даже возвеличивание американской военной машины.

Но что с того? Что с того, что наша информационная экосистема на Западе существенно ущербна и предвзята? Не является ли этот вид системной информационной предвзятости, несбалансированного освещения и откровенного фаворитизма свойственным для всех культурных комплексов, распространенным также в государственных СМИ Китая, Ирана и России? Ответ, безусловно, положительный, но с важной оговоркой: последние не являются либеральными демократиями.

Кто-то может сказать, что "ястребы" внешней политики не извлекли уроков из своих катастрофических войн по смене режимов на Ближнем Востоке. Но это так. Они поняли важность контроля над нарративами информационной войны, направленной на внутреннюю аудиторию: консолидация СМИ, ужесточение контроля над информацией, маргинализация немногих оставшихся журналистов-расследователей и обнуляя скептицизм, объявляя его примиренчеством с агрессором, а так же путинизмом. Несомненно, ситуация серьезно угрожает гражданским свободам и свободе мысли в англосфере, подрывая саму основу западной демократии.

Но в сочетании с тревожным, но набирающим силу неомаккартизмом, гомогенизация западной медиасреды может в конечном итоге оказаться более зловещей, чем простая государственная цензура в стиле Северной Кореи или Ирана. В своей основе это явление направлено на то, чтобы приучить общественное мнение к "правильным" приемлемым речевым моделям в угоду "благородной лжи", используя в качестве приманки доброе сердце большинства простых граждан и их отвращение к человеческим страданиям.

Это пагубное развитие, если его полностью не обезвредить и не нейтрализовать, может разорвать саму ткань западного общества, вызвав антиутопию интернализованного тоталитаризма, где границы между общественным и частным исчезают, а граждане - даже информированные - с трудом могут отличить подброшенную или навязанную обществом информацию от своих собственных взглядов. В таком мире единственный выбор - это игра на публику и самоцензура.

При отсутствии контроля это может привести к массовой идеологической обработке по ключевым вопросам национальной безопасности и означать конец демократии - по духу, если не по процедуре. Туман войны охватывает всё.

Несмотря на многочисленные неудачи, урок, извлеченный внешнеполитическим истеблишментом из их катастрофического интервенционизма под знаменем демократии и свободы ("демократизма"), заключался не в отказе от их евангелических крестовых походов во имя империи ради утверждения сдержанности, умеренности и благоразумия. Напротив, это было желание не быть пойманными на лжи, как это было с их откровенно ложным утверждением об иракском оружии массового поражения (ОМП). Чтобы добиться этого, военно-промышленный комплекс и управляющий им профессионально-управленческий класс должны были доминировать в новом пространстве битвы - в информационном. Не для иностранной аудитории, в чем западные разведки уже давно преуспели, а для того, чтобы приручить, интеллектуально стерилизовать и эффективно нейтрализовать своих собственных граждан.

Чтобы гарантировать продолжение своих глобалистских авантюр, истеблишмент должен был контролировать и ограничивать политический дискурс внутри страны. Это было сделано в основном двумя способами. Первый заключался в претензии на монополию на "правду" и дискредитации любого, кто мог не согласиться с утвержденным нарративом, сомневаясь в его патриотизме и клеймя его как соглашателя, апологета и/или явного предателя. Второй задачей было обеспечить полную консолидацию нарративов национальной безопасности - так, чтобы даже в случае обнаружения признаков лжи и дезинформации, это не получило широкой огласки, а было задвинуто в самые темные уголки Интернета.

Любая война - это трагедия. Мы должны добиваться ее окончания в Украине и работать над деэскалацией. Но в конфликте всегда есть как минимум две стороны: две повестки дня, не считая замыслов внешних акторов. Война не происходит в вакууме. Она часто является следствием (и кульминацией) долгой истории обид и недоверия.

Конфликт в Украине, унесший более 14 000 жизней с 2014 года, связан не с Владимиром Путиным и его характером, а с реальной политикой, национальными интересами и соперничеством великих держав. У стран есть реальные интересы безопасности, некоторые из них экзистенциальные. У них есть реальные "красные линии".

"Ни один российский лидер не может стоять сложа руки", - сказал Путин Уильяму Бернсу, ныне директору ЦРУ, и принять в НАТО Украину, Грузию или Беларусь, или допустить в эти страны западные системы вооружений. Реакция Джорджа Кеннана, одного из величайших американских стратегов и архитектора "сдерживания" против Советского Союза, на настойчивые требования администрации Клинтона о расширении НАТО особенно показательна: "Я думаю, что русские постепенно отреагируют весьма негативно, и это повлияет на их политику. Я думаю, что это трагическая ошибка. Для этого не было никаких причин. Никто никому не угрожал. Это расширение заставило бы отцов-основателей этой страны перевернуться в могиле".

Спустя почти 25 лет такой трезвый анализ становится все более редким. И то, что на второй план  отодвигается нейтральный, беспристрастный анализ российско-украинской войны вызывает особую тревогу, потому что это не война Америки. У Северной Атлантики мало жизненно важных геостратегических интересов в Украине, кроме попытки избежать кризиса беженцев или энергетического кризиса. Тем не менее, многие в Вашингтоне, Лондоне или Брюсселе подталкивали и поощряли конфликт, а теперь наслаждаются им - будучи убежденными в том, что затяжная трясина может стать для России таким же уязвимым местом, каким был Афганистан для Советского Союза, злокачественной опухолью, метастазирующей во всю российскую политику и провоцирующей смену режима.

В то время как заплесневелые консерваторы могут желать столкновения между Западом и Востоком под старым лозунгом "демократия против автократии", чтобы доказать свой мачизм, ситуация на Украине достигла точки кипения - и это еще только начало.

 Настоящие ужасы могу быть ещё впереди. Украина - это маленькое государство, соседствующее с великой державой, исторический буфер и мост между Россией и Западом. "Для России Украина никогда не будет просто иностранным государством", - писал Генри Киссинджер в 2014 году. "Русская история началась в том месте, которое называлось Киевской Русью". Чем скорее мы осознаем и примем этот факт, тем скорее мы сможем здраво оценить ситуацию как она есть и критически оценить наши обязательства.

Государственная мудрость - это искусство не позволять эмоциям управлять политикой. Сентиментальность - враг разума, чувства меры и границ: короче говоря, она убивает реализм и порождает принять желаемого за действительное. Такой утопизм бессмыслен и опасен: он приведет к затягиванию конфликта и ненужной гибели множества невинных гражданских лиц. Между тем, разжигание ложных надежд в обществе может еще больше раздуть пламя войны, втянуть Европу и США в конфронтацию с ядерной Россией - Армагеддон,  после которого говорить уже будет некому и не с кем.

Война - это не ставки на спорт, где можно с удовольствием поставить на аутсайдера, не вставая с дивана или из бара. Это геополитика в ее наиболее внутренней, экзистенциальной форме: ставки имеют реальную стоимость, включающую человеческие жизни, и они решаются только с помощью силы и политической воли.

Дело в том, что эта трагедия была полностью предсказуема и ее можно было избежать. Мы вызвали (если не вынудили) конфликт своей политикой интриг и вмешательства в дела Восточной Европы, нашим пренебрежением к интересам Москвы в области безопасности  и нашим пусканием пыли в глаза в таких вопросах, как расширение НАТО на восток, нейтралитет Украины и демилитаризация. Любой опытный дипломат времен холодной войны остался бы в полном недоумении. Это было и остается политической и стратегической недобросовестностью.

Вопрос теперь в том, хотим ли мы подвергать миллионы украинских жизней опасности только для того, чтобы Украина оставалась западным форпостом на границе России и ножом у горла Москвы. Российско-украинская война должна быть осуждена и завершена дипломатическими методами, но Запад должен принять на себя определенную долю вины за то, что повёл украинцев по этой скользкой дорожке и натравливал на гигантского соседа на востоке. Любая попытка эскалации и затягивания этого конфликта, которая даёт ложную надежду украинскому народу жесткой риторикой, морализаторством, смертоносным оружием и экономическими санкциями, тяжесть которых ощутят на себе мирные жители с обеих сторон, является безответственной и бессердечной. Это лишь приведет к ещё большим страданиям и смертям.

Как утверждал бывший полковник армии США Дуглас Макгрегор в недавнем телевизионном интервью: "Я не вижу причин, почему мы должны ссориться с русскими из-за того, о чем они говорили годами, но мы просто предпочли проигнорировать... Мы не будем посылать наши войска на войну, но мы призываем украинцев бессмысленно умирать в борьбе, которую они не могут выиграть. Мы собираемся создать гораздо больший гуманитарный кризис, чем все, что вы когда-либо видели, если это не прекратится". Только на этот раз наше либеральное самомнение и мессианское заблуждение могут привести к тому, что региональный конфликт превратится в глобальный водоворот, который уничтожит человечество в ядерном апокалипсисе.

Дорога в ад, как гласит мудрый афоризм, вымощена благими намерениями. Если мы не изменим свой курс сейчас, то вскоре мы можем оказаться в  "Дивном новом мире" (Brave New World) Хаксли, который использует иллюзию свободы, одновременно нормализуя изощренное манипулирование общественным дискурсом для выработки согласия с либеральной интернационалистской внешней политикой истеблишмента.

Когда все дороги ведут к вторжению и войне, сделайте паузу, подумайте, как мы оказались там, где оказались. Спросите себя, кто и с какой целью создал это антиутопическое царство лжи - пока не стало слишком поздно.

[4]     Отсылка к книге: Бергер П. Священная завеса. Элементы социологической теории религии. / Пер. Р. О. Сафронов. — М.: НЛО, 2018