Ищенко: Свобода слова как искусство управления
На Украине - очередной скандал. Фракция «Слуг народа» пытается расширить функции СБУ, позволив спецслужбе штрафовать СМИ и инициировать их закрытие за «пропаганду терроризма и сепаратизма»
Ещё один новый законопроект предполагает закрывать СМИ за «трансляцию выражений, содержащих отрицание факта военной агрессии Российской Федерации…, оккупации Российской Федерацией части территории Украины и ведения Российской Федерацией гибридной войны против Украины».
То есть украинские законодатели предполагают наказывать свои СМИ за то, что делают сами, ибо Украина официально с Россией в состоянии войны не находится и даже пытается увеличить свой товарооборот с «агрессором», попутно настаивая на том, чтобы «агрессор» транзитировал в Европу свой «агрессивный» газ исключительно через украинскую территорию.
Что касается «пропаганды терроризма и сепаратизма», то за такое, безусловно, наказывают во всём мире. Но украинские законы и так предполагают наказание за соответствующие действия.
Разница заключается лишь в том, что если раньше надо было доказать, что факт соответствующей пропаганды имел место, то теперь выводы должно будет произвольно делать СБУ — на основании своего собственного «мониторинга».
Насколько «эффективен» может быть этот «мониторинг», могу судить по себе. Вот уже несколько лет как СБУ определило меня в неплохую в целом компанию с российскими и мировыми знаменитостями (некоторые, как Кобзон и Табаков, уже покойные) как человека, «представляющего опасность для украинского государства».
Я, конечно, не могу сказать, что люблю Украину, даже наоборот. Но вся моя публичная деятельность на украинском направлении (как в бытность украинским, так и российским гражданином) сводилась к тому, что я просто констатировал очевидные факты и утверждал, что в случае проведения избранной киевскими элитами внешней и внутренней политики Украина на определённом этапе потеряет Крым, а затем и государственность.
Умные люди, особенно после потери Крыма, прислушались бы, а эти уже сами констатируют, что их государство исчезло в административном смысле и исчезает в территориально-политическом. Но с упорством, достойным лучшего применения, борются не собственным уродством, а с зеркалом, его отражающим.
Могу только представить себе, какое количество «сепаратистов», «террористов» и «отрицателей агрессии» наплодит СБУ с таким подходом. И это ещё не считая того, что закон открывает огромные коррупционные возможности.
Ведь крупным медиа-холдингам будет проще откупиться от «мониторщиков» из СБУ или даже купить у них «абонемент» на свободу слова (на условии регулярной выплаты коррупционного взноса), чем выяснять отношения со спецслужбой, которая может не на месяцы, а на годы парализовать работу.
Естественно, «Слуги народа», продавливая данные законопроекты, рассчитывают использовать их в борьбе со своими политическими противниками — политическая конкуренция на Украине обостряется, не исключены досрочные парламентские выборы, в этих условиях контроль репрессивного аппарата над свободой слова может показаться жизненно необходимым механизмом.
Однако, любая палка имеет два конца и эффект бумеранга в политике тоже никто не отменял. Помните прецедент Коцабы? Один из наиболее ярых и известных сторонников радикальной версии майдана оказался в тюрьме только потому, что позволил себе адекватно оценить военную активность Киева в 2014-15 году.
Обвинён в препятствовании деятельности Вооружённых Сил Украины. Получил 3,5 года. Позднее оправдан, но до сих пор Генпрокуратура Украины пытается добиться отмены оправдательного приговора.
Случай Коцабы — лишь наиболее известный. Но подобных много. Не все они закончились тюремным сроком, но неприятности у людей случались немалые.
Они-то думали, что майдан ограничивает свободу слова исключительно «врагов народа», которые поддерживали Януковича или выступали с пророссийских позиций — заткнуть которым рот было святым делом.
Но затем оказалось, что репрессии (будь это простые ограничения свободы слова или массовые расстрелы), начавшись с «классового врага», легко распространяются на своих. Ведь в рамках одного идеологического течения и одной партии всё равно существует борьба мнений и политических группировок.
Если репрессия становится законным средством политической борьбы, то почему она должна ограничиваться формально чужими, ведь бывшие свои, которые не вписались в новую партийную линию, вроде бы как тоже стали чужими, то есть «врагами народа», а значит репрессия по отношению к ним совершенно легитимна.
Таким образом, пытаясь создать механизм борьбы с политическим противниками, имеющими солидное преимущество на информационном фронте, «Слуги народа» создают репрессивный механизм, который в конечном итоге будет использован против них же.
Уверен, что у Порошенко, Медведчука, Коломойского и их коллег, как по отдельности, так и тем более вместе, найдётся неограниченное количество красивых зелёных, приятно шуршащих «аргументов», однозначно убеждающих СБУ кто здесь враг народа, а кто народ, кого надо защищать, а с кем бороться. В том числе и при помощи новых законов.
Необходимо понимать, что против кого бы ни в вводились ограничения или кому бы ни потворствовали законодательные поблажки, постепенно (но достаточно быстро) они распространяются на всё общество.
Великая хартия вольностей изначально защищала права баронов — высшей британской аристократии. Но для того чтобы эти права обеспечить, их пришлось практически сразу распространить на горожан, купцов, церковь, а затем и на всё лично свободное население Англии.
Конечно, лорду реализовать свои права было проще, чем крестьянину. Но если король отказывал в реализации его права на объективный суд лорду, то крестьян тем более начинали вешать без суда.
С другой стороны, как только аристократия начинала отказывать низшим классам в закреплённых за ними правах, тут же королевская власть, опираясь на обиженные низшие классы, резко урезала права и свободы самой аристократии.
Власть, права и свободы являются сообщающимися сосудами, уровень наполненности которых равно ощущается всем обществом. От «самоубившегося» (а по факту убитого) в 2005 году экс-министра внутренних дел Украины Кравченко до убитого в 2015 году писателя Олеся Бузины - дистанция огромного размера. Они принадлежали к разным, практически никогда не пересекающимся, слоям общества.
Но гибель (политическое убийство) обоих так и не была расследована, хоть в обоих случаях установление истины не предполагало особой сложности. То же самое случилось в 2005 году с Кирпой, а в 2014-15 — с Семенюк-Самсоненко и Чечетовым.
Странные «самоубийства» крупных политиков не расследованы точно так же, как не расследованы многочисленные «исчезновения» сторонников «Русской весны» в 2014 году в Днепропетровске, Харькове, других городах, как не наказаны известные поимённо организаторы Одесской Хатыни и Мариупольского расстрела в мае 2014 года.
Но избегают наказания и убийцы «героев АТО», тем более простых участников майдана (при минимально «правильной» политической ориентации).
Сегодняшние хозяева Украины могут считать, что они схватили Бога за бороду, но на деле они ничем не лучше своих предшественников и никто им не гарантирует, что судьба Кравченко, Кирпы или Чечетова, Милошевича, Хуссейна или Каддафи не постигнет кого-то из них или всех сразу.
Беззаконие как метод реализации власти, конечно, даёт больше возможностей тем, у кого больше денег и есть личные армии. Но в конечном итоге всегда найдётся кто-то (человек или государство), от которого ни деньги, ни армия защитить не могут. И тогда хочется обратиться к закону, найти защиту под его сенью. Но закона больше нет, он уничтожен тобою же.
И политический бумеранг возвращается к запустившим его.
Впрочем, есть и более серьёзная проблема. Отказ от свободной дискуссии, ограничение обсуждаемых тем официальной позицией резко снижают возможность соответствующего общественного организма адекватно реагировать на внешние раздражители. Ведь целый ряд возможностей даже не рассматривается.
Политика страны становится уныло-предсказуемым бегом по порочному кругу. При этом общество становится похоже на лошадь, которая годами ходила по кругу на привязи, качая воду. Когда с неё наконец снимают путы, предоставляя полную свободу, выясняется, что бедное животное уже не способно двигаться иначе, как по тому же заданному кругу.
Формальных ограничений уже нет, но приобретённая привычка становится сильнее реальности.
Подобное общество (так же, как и подобное животное) абсолютно нежизнеспособно. Ещё хуже, что в своём движении к смерти такие общества видят цель жизни («светлое будущее») и пытаются утащить за собой в небытие всех, до кого дотянутся.
Ростислав Ищенко