Выжить в Бабьем Яре: «Еще до того, как в меня выстрелили, я бросилась с обрыва вниз на тела. Слой земли, которым меня засыпали, оказался небольшим»

Из протокола допроса на судебном процессе в Киеве 12.1.1946 г. в качестве свидетеля Д. Проничевой

9 сентября в гор. Киев ворвались немцы. 28 сентября по всему городу был расклеен приказ, коим все еврейское население обязано было на второй день, т.е. 29 сентября, к 8 час. утра явиться на Дегтяревскую улицу.

В приказе было подчеркнуто, что необходимо взять с собой все теплые и ценные вещи; за неявку приказ предусматривал расстрел. Кто-то из друзей советовал мне бежать из Киева, другие наоборот разубеждали, говоря, что, поскольку я замужем за русским, меня немцы не тронут. Почти никто при этом не предполагал, что будут убивать там ни в чем не повинных людей в такой огромной массе. У всех было такое мнение, что еврейское население немцы куда-то собираются вывезти. Это мнение подкреплялось еще и тем, что в приказе ставилось требование брать с собой вещи.

Из дома мы вышли в 7 часов утра. Шло огромное количество людей: мужчины, женщины, старики, дети, матери несли на руках грудных младенцев. Многие несли вещи на себе, другие везли на тачках, было много подвод с вещами, площадок и т.д. У ворот кладбища образовался затор; были проволочные заграждения и противотанковые ежи. У этих проволочных заграждений и ежей стояли немцы в касках, вооруженные винтовками. Туда за проволочные заграждения впускали всех, оттуда же никого не выпускали, за исключением подвод и площадок, на которых привозили вещи. Входившие через эти заграждения люди шли вперед метров 50 или 100, затем поворачивали налево таким образом, что еврейское кладбище оставалось с правой стороны. Там, у забора, у всех отбирали вещи и складывали тут же у забора, причем еду клали отдельно, а вещи отдельно.

Когда я подходила к коридору, я слышала стрельбу из пулеметов, я поняла, что сюда пригнали этих людей для того, чтобы их уничтожить, и я решила попытаться спастись. Я выбросила свой паспорт, оставив у себя некоторые документы, как-то: профсоюзный билет, трудовую книжку, в которых записана только моя фамилия, а национальность не указана.

 После того, как я попала в руки полицейских, я первому же полицаю на чистом украинском языке заявила, что я не еврейка, что я украинка и случайно сюда попала; при этом я ему показывала свои документы. Он мне предложил сесть неподалеку от того места, где раздевали еврейское население, и сказал, чтобы я подождала до вечера, а вечером я смогу пойти домой. Я присоединилась к группке людей, которые случайно туда попали. Таким образом, меня не раздели. Так я просидела до вечера.

В течение этого дня я видела страшные картины: люди на моих глазах сходили с ума, делались седыми, вокруг были душераздирающие крики и стоны, целый день стреляли из пулеметов.

Я видела, когда немцы отбирали у матерей детей и бросали их с обрыва вниз к оврагу.

К вечеру к нашей группе подъехала машина, из нее вышел немецкий офицер.

Расспросив, что это за группа, он приказал всех нас расстрелять, объяснив, что отсюда нельзя выпускать людей, которые, хотя и не являются евреями, но видели все то, что здесь произошло.

Нас построили и погнали вверх. Войдя в прорез песчаной стены, мы оказались на узкой тропинке на краю обрыва. С противоположной стороны оврага немцы начали нас расстреливать из автоматов. Наша группа состояла примерно из 25–30 человек. Я увидела, как рядом со мной люди после расстрелов падали вниз с обрыва.

Еще до того, как в меня был произведен выстрел, я бросилась с обрыва вниз. Я упала на трупы только что расстрелянных людей и прикинулась мертвой. Я слышала, как немцы спустились вниз и пристреливали раненых.

Я боялась пошевелиться, ко мне подошел один полицейский, увидел, что на мне нет крови, подозвал немца, сказав при этом, что я, кажется, еще жива. Я затаила дыхание; один из них меня ногой толкнул так, что я оказалась лежащей лицом вверх. Немец стал мне одной ногой на грудь, а другой на тыльную часть руки — кисть. Убедившись, что я на это не реагирую, они ушли. На руке у меня образовалась рана, а шрам имеется и сейчас.

Прошло немного времени, и нас стали засыпать землей. Слой земли был небольшим, и мне удалось выбраться из-под земли. Уже в темноте я тихонько подобралась к стене обрыва и с величайшим трудом выбралась наверх. Я выбралась на край обрыва недалеко от той площадки, где перед расстрелом раздевали. Когда я взбиралась по обрыву вверх, меня окликнул мальчик, тоже оставшийся в живых. Двое суток я вместе с этим мальчиком выбиралась из «Бабьего Яра».

Источник: Круглов А. Трагедия Бабьего Яра в немецких документах. — Днепропетровск: Центр «Ткума»; ЧП «Лира ЛТД», 2011.