Алена Солнцева о том, что можно узнать о современности, посмотрев новый фильм Андрея Кончаловского
Фильм Андрея Кончаловского "Дорогие товарищи" о трагедии в Новочеркасске в июне 1962 года художественно можно оценивать по-разному, в зависимости от вкусов и пристрастий. Но то, что сегодня он удивительно актуален - бесспорно. Хотя сам Кончаловский утверждает, что это случайность, к съемкам он приступил в 2019 году, сценарий написан в 2018-м, но замысел зрел долго: так что это не реакция на недавние события, а рефлексия о вечном.
Сюжет о жестоком силовом подавлении народного восстания, то есть, о хладнокровном расстреле мирных демонстрантов, основан на документальных фактах. Хотя в случае с этой историей, по сути, нет ни настоящих фактов, ни достоверных документов. Когда в 1992 году Военная прокуратура РФ расследовала преступление 30-летней давности, следователи вынуждены были признать при анализе архивных документов "их конъюнктурную направленность, связанную как с оценкой событий, так и со стремлением властей оправдать свои действия". В итоге следствию так и не удалось выяснить, "какие должностные лица во исполнение принятого членами Президиума ЦК КПСС решения о применении на площади оружия организовали данную акцию и отдавали приказ о стрельбе на поражение, а также установить непосредственных исполнителей этого приказа".
Однако решение о применении оружия все же было принято, и ответственность за него принадлежит первым лицам советского государства. Именно поэтому уголовное дело против Никиты Хрущева, Фрола Козлова, Анастаса Микояна и других (всего 11 высших партийных и должностных лиц, причастных к событиям в Новочеркасске) было возбуждено, но и прекращено в 1994 году – "за отсутствием в действиях указанных лиц состава преступления".
Единственным виновником сочли Фрола Козлова, именно на него указал в своих воспоминаниях Микоян. Козлов, о котором сейчас уже никто не помнит, тогда был вторым лицом в партии, заместителем и самым вероятным преемником Хрущева.
Микоян утверждал, что это "Козлов стоял за проведение неоправданно жесткой линии, названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия, и через Хрущева получил санкцию на это "в случае крайней необходимости".
Сам же Микоян якобы сразу понял, "что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправданно". "Как раз вышло постановление о повышении цен на мясо и масло, - пишет он в мемуарах, - а дурак-директор одновременно повысил нормы, на недовольство рабочих реагировал по-хамски, не желая с ними даже разговаривать. Действовал, как будто провокатор какой-то, оттого что не хватало ума и уважения к рабочим. В результате началась забастовка, которая приобрела политический характер". Козлов же дезинформировал Хрущева, которого и без того пугали из КГБ, сообщая, что волнения грозят перекинуться в другие области.
В общем, все участники перекладывают вину друг на друга, однако в 1962 году они все были заодно, против 5 тысяч рабочих и горожан, вышедших на площадь с портретами Ленина и красными знаменами, с лозунгами "Мясо, масло, повышение зарплаты!"
Кинематограф мало обращался к этому сюжету.
В 1992 году вышел фильм "Разыскивается опасный преступник", где главным героем был некий полковник Черных (его играл Ивар Калныньш). Его прототипом являлся как раз единственный армейский генерал, споривший с решением применять армию против горожан. Фильм начинается с документального выступления депутата Собчака, поднявшего вопрос о расследовании расстрела в Новочеркасске (Путин в начале 2000-х возлагал цветы на мемориал жертвам расстрела). Но сам фильм далек от документальности, он снят на гребне перестроечного энтузиазма. Пропагандистский пафос тогда поменял знак на противоположный, но по духу оставался столь же прямолинейным.
Есть еще сериал "Дело было в Ростове", где одна из сюжетных линий связана с забастовкой и ее трагическими последствиями.
Но "Дорогие товарищи" - первый фильм, впрямую обратившийся к реальным событиям, и основанный, по возможности, на документах и исторических исследованиях.
Впрочем, героиня фильма не является историческим персонажем, Кончаловский рассказывает о трагедии через судьбу вымышленной представительницы правящей элиты, завсектором промышленности горкома партии, убежденной коммунистки Людмилы, одинокой матери, чья восемнадцатилетняя дочь работает в лаборатории того самого завода, с которого началась забастовка. Людмилу играет Юлия Высоцкая, с легкостью демонстрирующая все внешние признаки времени, от чулок на резинках до спецпайка в гастрономе.
Но задачу перед актрисой режиссер поставил более сложную – узнав об участии дочери в расстрелянной демонстрации, Людмила, подобно античным героям, оказывается перед выбором между чувством (матери) и долгом (партработника). Что именно происходит и чем фильм кончается, я рассказывать не буду, чтобы не лишать сюжет напряжения. Хотя это и не столь важно, не для этого стоит фильм смотреть.
Интересно посмотреть на события с точки зрения тех, кто находится на стороне власти. Людмила возмущена происходящим, она привычно "выступает" перед гостями из Москвы, требуя немедленного расстрела хулиганов и бунтовщиков. Ее ведет автоматизм заученного пафоса, жестов, знакомой лексики. До тех пор, пока дело не коснется ее дочери – тут риторика перестает работать.
Толпа людей, бьющая стекла и кидающая камни в здание заводоуправления, где оказываются, как в западне, члены городского и областного комитета, растерянные, подавленные, униженные – пугает и угрожает. Никто из "актива", запертого в кабинете, не думает о справедливости, жалости, участии – демонстранты воспринимаются как опасность, как враги, поэтому апелляция к войскам возникает естественно.
Войска нужны для защиты осажденных, спецназ выводит отцов города из западни через узкие канализационные люки, что на визуальном уровне подчеркивает унизительность их положения. Но никто из руководства не сочувствует восставшим, не думает о справедливости их требований, не готов вступать с ними в диалог – страх за свою безопасность делает их безжалостными.
Кончаловский, в отсутствии твердых фактов, выбирает из существующих версий наиболее эффектные.
Например, героиня во время своего бегства отчетливо видит на чердаке горкома снайпера, расчехляющего свой пулемет (считается, хоть это и не доказано, что стреляли по толпе боевыми патронами бойцы Девятого управления КГБ, якобы под видом музыкантов приехавшие в город для спецоперации). Сцена отказа генерал-лейтенанта Матвея Шапошникова использовать армию против трудящихся - тоже одна из самых эффектных в фильме. (Жаль, что в формате этого кино нельзя рассказать о том, что позже случилось с генералом – он, в отличие от послушно выполнивших приказ руководства, потребовал расследования преступления. После чего его обвинили в антисоветской пропаганде, он вынужден был покаяться и выйти в отставку).
Вошло в фильм тайное захоронение убитых (по одним данным, во время расстрела было убито 16 человек, по другим 26), ради сохранения секретности трупы просто втихую зарыли, в том числе и в старые могилы. Снято и то, как горожане дают подписку о неразглашении государственной тайны. И как ночами арестовывают участников митинга, как бегут за ними по улицам, тоже есть.
А вот расстрел семерых "зачинщиков" в фильм уже не попал.
Но самым удивительным в "Дорогих товарищах" мне кажется не то, что героиня все равно остается сталинисткой и убежденной партийкой. Это как раз скорее объяснимо – до сих пор многие твердые коммунисты считают, что Новочеркасск был результатом ошибок мягкотелого, "купленного Америкой" Хрущева. Удивительнее то, что сам Кончаловский остается внутри рамок этой картины мира.
В самый горький свой час пьяная Людмила запевает марш из фильма "Весна": "Товарищ, товарищ! В труде и в бою\ Храни беззаветно Отчизну свою!", ее добровольный помощник из органов подхватывает: "Цветут вокруг прекрасные \ Мои поля, мои леса. \ Страна моя любимая, \ На всей земле одна\ Стоит никем непобедимая". Слова марша, как известно, написаны Сергеем Михалковым, отцом режиссера. И именно на этой песне настаивал режиссер, интуитивно выбрав такую краску.
Субъектом истории в фильме по-прежнему является не народ, напрасно требующий какого-то масла и мяса, бросающий камни в окна и громящий стулья в горкоме, а сидящие в ряд в президиуме дорогие товарищи из Политбюро, пусть и временно униженные.
Ничего - даже если вдруг танки и не встанут стрелять ради их защиты, всегда есть некие тихие люди, которые справятся с любыми спецоперациями. Виновные будут наказаны, потом, если надо, кого-то реабилитируют, но тех, кто на самом деле отдал приказ стрелять по толпе безоружных людей, никогда не найдут.
Кстати, уникальность трагедии в Новочеркасске именно в том, что там начали стрелять – потому что в том, что трудящиеся в 60-е годы вышли бастовать и митинговать, ничего необычного для СССР не было.
Повышение цен на масло и мясо на 20-30% в мае 1962 года вызвало много случаев протеста по всей стране - в Москве, Ленинграде, Донецке, Днепропетровске, Горьком, Тамбове, Тбилиси, Новосибирске, Челябинске, Загорске, Выборге и других городах произошло 58 стихийных забастовок и 12 уличных демонстраций. Но там не убивали протестующих, и потому следа в общественной памяти они не оставили. Впрочем, и цены не опустили.
Из всех слухов и полуфактов, связанных с Новочеркасском, лично меня поразил один – после скорого суда, по которому семерых, назначенных зачинщиками, расстреляли, а еще сотню отправили в колонии с сроком от 5 до 10 лет, рабочие вышли на завод и перевыполнили план на 150 процентов.