Life Story. Катя
Это совсем не Love story, прошу не путать! Имя - условное, одно из любимых моих женских имен, вот я и решил его использовать.
Мы с Катей много лет дружили, вместе работали, причем в трех разных редакциях, так уж совпадало и случалось, но между нами никогда ничего интимного не было. Хотя, если честно, в свое время я бы не отказался, она была очень привлекательна, да просто очаровательна и срблазнительна даже однако не судьба.
Мне это напоминает коллизию из чудесной повести Сергея Довлатова "Иностранка", когда он сам, точнее, условный автор повествования встречается с главной героиней Мусей Татарович, и между ними пробегает искра, но... далее ничего не происходит.
Знаю, образовалась уже целая гвардия отрицателей Довлатова, я их не понимаю, он, наверное, не принадлежит к сонму Великих (а кто из наших современников принадлежит? мы того не ведаем, об этом судить потомкам), но просто хороший русский писатель.
На закате перестройки
Нет, не скажу, что Катя чем-то похожа на Мусю Татарович, разве что женской привлекательностью. Когда мы познакомились, оказавшись в стенах одного рабочего кабинета, она была девушкой бодрой, умной, остроумной, яркой и самостоятельной, давно расставшейся с отцом своего ребенка, и у нее был длительный и мучительный роман с одним нашим общим знакомым.
Он был старше ее, был женат, что не мешало ему регулярно ходить "налево". Отношения их складывались сложно и неоднозначно, но личная жизнь редко бывает простой и ясной, а я в чужие сложности не вникал, хватало своих проблем.
Профессией своей Катя владела превосходно. В ту пору, на закате перестройки, ей пришлось заниматься политическими темами, и она, как правило, отлично справлялась.
Правда, одно задание мы с ней провалили. Вокруг бурлила и закипала политическая жизнь, и нас попросили разобраться: почему в этих политических схватках не участвует такая активная часть общества, как студенчество, на редкость пассивное и аполитичное. Но ничего у нас не вышло. Студенты в силу своей аполитичности категорически не шли на контакт, как следует пообщаться нам удалось только с преподавателями, в том числе с Натальей Ивановной Басовской, которая была тогда проректором Историко-архивного института (будущего РГГУ), а диалоги со студентами мы просто сочинили, так сказать, синтезировали на основе наших походов по вузам. Как сейчас помню, что я придумал студента по имени Толик Фаткуллин, который "озвучивал" наши соображения по данной проблеме. Какие именно - напрочь забыл, да уже неважно. Что-то потом было опубликовано, но ту нашу совместную заметку трудно было назвать удачной.
От Кучмы до Крыма
Зато Катя блестяще справлялась с командировками и интервью. Ездила в Литву, объявившую о своей независимости, за что Кремль подверг ее так называемой "блокаде". Привезла прекрасный материал, который мы назвали "В окопах Волгограда" - беседа с новоявленным "прорабом перестройки" Валерием Махарадзе, избранным председателем Волгоградского областного совета (потом он попал в гайдаровское правительство, а затем был отправлен торгпредом в Канаду, где и скончался в 2008 году, всеми забытый). Была отправлена в Днепропетровск, где взяла интервью у Леонида Кучмы, тогда еще "красного директора", не знавшего ни слова по-украински, владевшего только русским языком, причем, в основном, русским матерным. Ездила и потом на Украину.
Украина и Катя - отдельная тема, позднее ставшая роковой для наших отношений.
С Украиной моя коллега была связана крепкими нитями. Оттуда родом ее отец, бывший советский большой начальник и литературовед, а также крупный специалист по украинской литературе. Туда намного позже, когда подрос, уехал ее сын. Да и сама Катя отличалась заядлым украинским патриотизмом. В кабинете, где мы вместе сидели, она повесила на стену большой жовто-блакитный флаг. А я постоянно дружески подкалывал ее по поводу украинской независимости. Особенно насчет Крыма.
Как всякий нормальный гражданин России, я всегда считал Крым нашим, но вплоть до 2014 года не верил в реальность воссоединения. Слишком пассивным было население полуострова, оно было решительно неспособно ни на какие решительные действия. Таким же неспособным на решительные действия я считал российское руководство - и частично ошибся, хотя той решительности ненадолго и не на многое хватило. Наконец, я недооценивал возможности российских военных, размещенных в Крыму по договору с Украиной.
Но если вернуться от глобального, геополитического и общего к частному, то наши с Катей разные подходы к крымскому вопросу долгое время не мешали нашей дружбе.
Дальше
Буковка в угаре
Дела на нашей общей работе складывались все хуже - по не зависящим от нас причинам, и наша нервозность породила, что называется, "угар". Мы постоянно собирались то в рабочем кабинете, то на Катиной квартире узким кругом человек в 5-6 и, откровенно говоря, активно употребляли спиртные напитки.
Не только. Еще, например, играли в "буковку": каждый должен был написать фамилии известных людей, или вообще, или в определенных "номинациях" - писатели, политики, чьи фамилии начинались на определенную букву. Потом вычеркивались те фамилии, что повторялись у разных участников игры, а выиграл тот, у кого фамилий оказывалось больше. Надо сказать, что Катя отличалась очень хорошей памятью и выигрывала не реже, чем я.
Игра эта сопровождалась забавными спорами о том, чья фамилия заслуживает упоминания в списке (кто бы услышал - ничего бы не понял). Мы жульничали. Я, например, несколько раз "протаскивал" мифического президента США по фамилии Робертсон, однако был разоблачен. В общем, было весело, тем более, что всё это проходило и происходило в алкогольном дыму.
В ту пору завершился вышеупомянутый роман Кати с женатым мужчиной (который, естественно, не одобряли ее родители, но сделать ничего не могли, она все-таки была уже взрослой, да и жить стала отдельно после размена их общей семейной большой квартиры), и случилась непродолжительная связь с молодым нашим общим коллегой.
Человек он был весьма своеобразный. С виду - интеллигент-хлюпик в очках, но при этом постоянно ездил в горячие точки, где реально - любимое словечко уже стареющей молодёжи - участвовал в крутых разборках и боях. Еще у него была тогда одна особенность: мог много выпить и выглядеть совершенно трезвым. Однако это была лишь видимость, так как "крыша" его съезжала. Я лично убедился в этом, когда после длительных возлияний на квартире у Кати он вдруг сел за руль форд-фокуса, завёл его и призывал нас с ним прокатиться. Проблема была даже не в алкоголизации потенциального водителя, а в том, что автомобиль этот был чужой, и владелец его не был даже нам известен.
Но мы, несколько протрезвев, вытащили нашего товарища из машины, инцидент был исчерпан, он же сам на следующий день признавался, что решительно ничего не помнит, и благодарил за то, что мы предотвратили лихую эскападу с чужой машиной.
Сплошной вред от Украины
Потом угар прошел, мы разошлись по разным другим местам работы, в одном из них я вновь встретился с Катей. Там мы были в разных отделах, она больше не занималась политической проблематикой, писала симпатичные заметки, но у нее не сложились отношения с женщиной-редактором, она ушла. И жизнь нас развела. Надолго, больше, чем на 10 лет.
Когда же мы вновь оказались в стенах одной редакции, совсем-совсем другой, Катя была уже солидным, маститым кинокритиком, завсегдатаем Каннского кинофестиваля, обозревателем отдела культуры. Я ж говорю, что ей легко даются самые разные темы, жанры и сферы.
Но в дальнейшем в ее судьбу вмешалась ее любимая Украина, и отнюдь не самым приятным образом.
Сначала в нашем личном. На дне рождения одной из наших общих знакомых Катя вдруг обиделась на мои шутки-прибаутки на тему Крыма и Украины, и ушла, хлопнув дверью. Не могу вспомнить, было это до 2014 года или сразу после, но обстановка в Киеве уже накалялась, и это плохо подействовало на ее нервы. Даже юмор пропал, ранее ей свойственный.
Ну а затем - еще хуже. Ее, уже точно после последнего майдана и переворота-свержения Януковича, попросили написать заявление об уходе из солидной и серьезной конторы, тоже из сферы СМИ - из-за симпатий к киевскому режиму, откровенно выраженных в ее аккаунте в фейсбуке. Сочли это несовместимым с работой в такой организации, хотя формально и не принадлежащей государству.
Таковы реалии нашей жизни.
Хотя я для неё и стал "идейным врагом", сочувствую и сожалею, тем более, что сам прошел через нечто в этом роде, только без политической подкладки.
Желаю ей всего наилучшего, независимо от щирых заморочек на Украине.
Необязательные мемуары
Мы с Катей много лет дружили, вместе работали, причем в трех разных редакциях, так уж совпадало и случалось, но между нами никогда ничего интимного не было. Хотя, если честно, в свое время я бы не отказался, она была очень привлекательна, да просто очаровательна и срблазнительна даже однако не судьба.
Мне это напоминает коллизию из чудесной повести Сергея Довлатова "Иностранка", когда он сам, точнее, условный автор повествования встречается с главной героиней Мусей Татарович, и между ними пробегает искра, но... далее ничего не происходит.
Знаю, образовалась уже целая гвардия отрицателей Довлатова, я их не понимаю, он, наверное, не принадлежит к сонму Великих (а кто из наших современников принадлежит? мы того не ведаем, об этом судить потомкам), но просто хороший русский писатель.
На закате перестройки
Нет, не скажу, что Катя чем-то похожа на Мусю Татарович, разве что женской привлекательностью. Когда мы познакомились, оказавшись в стенах одного рабочего кабинета, она была девушкой бодрой, умной, остроумной, яркой и самостоятельной, давно расставшейся с отцом своего ребенка, и у нее был длительный и мучительный роман с одним нашим общим знакомым.
Он был старше ее, был женат, что не мешало ему регулярно ходить "налево". Отношения их складывались сложно и неоднозначно, но личная жизнь редко бывает простой и ясной, а я в чужие сложности не вникал, хватало своих проблем.
Профессией своей Катя владела превосходно. В ту пору, на закате перестройки, ей пришлось заниматься политическими темами, и она, как правило, отлично справлялась.
Правда, одно задание мы с ней провалили. Вокруг бурлила и закипала политическая жизнь, и нас попросили разобраться: почему в этих политических схватках не участвует такая активная часть общества, как студенчество, на редкость пассивное и аполитичное. Но ничего у нас не вышло. Студенты в силу своей аполитичности категорически не шли на контакт, как следует пообщаться нам удалось только с преподавателями, в том числе с Натальей Ивановной Басовской, которая была тогда проректором Историко-архивного института (будущего РГГУ), а диалоги со студентами мы просто сочинили, так сказать, синтезировали на основе наших походов по вузам. Как сейчас помню, что я придумал студента по имени Толик Фаткуллин, который "озвучивал" наши соображения по данной проблеме. Какие именно - напрочь забыл, да уже неважно. Что-то потом было опубликовано, но ту нашу совместную заметку трудно было назвать удачной.
От Кучмы до Крыма
Зато Катя блестяще справлялась с командировками и интервью. Ездила в Литву, объявившую о своей независимости, за что Кремль подверг ее так называемой "блокаде". Привезла прекрасный материал, который мы назвали "В окопах Волгограда" - беседа с новоявленным "прорабом перестройки" Валерием Махарадзе, избранным председателем Волгоградского областного совета (потом он попал в гайдаровское правительство, а затем был отправлен торгпредом в Канаду, где и скончался в 2008 году, всеми забытый). Была отправлена в Днепропетровск, где взяла интервью у Леонида Кучмы, тогда еще "красного директора", не знавшего ни слова по-украински, владевшего только русским языком, причем, в основном, русским матерным. Ездила и потом на Украину.
Украина и Катя - отдельная тема, позднее ставшая роковой для наших отношений.
С Украиной моя коллега была связана крепкими нитями. Оттуда родом ее отец, бывший советский большой начальник и литературовед, а также крупный специалист по украинской литературе. Туда намного позже, когда подрос, уехал ее сын. Да и сама Катя отличалась заядлым украинским патриотизмом. В кабинете, где мы вместе сидели, она повесила на стену большой жовто-блакитный флаг. А я постоянно дружески подкалывал ее по поводу украинской независимости. Особенно насчет Крыма.
Как всякий нормальный гражданин России, я всегда считал Крым нашим, но вплоть до 2014 года не верил в реальность воссоединения. Слишком пассивным было население полуострова, оно было решительно неспособно ни на какие решительные действия. Таким же неспособным на решительные действия я считал российское руководство - и частично ошибся, хотя той решительности ненадолго и не на многое хватило. Наконец, я недооценивал возможности российских военных, размещенных в Крыму по договору с Украиной.
Но если вернуться от глобального, геополитического и общего к частному, то наши с Катей разные подходы к крымскому вопросу долгое время не мешали нашей дружбе.
Дальше
Буковка в угаре
Дела на нашей общей работе складывались все хуже - по не зависящим от нас причинам, и наша нервозность породила, что называется, "угар". Мы постоянно собирались то в рабочем кабинете, то на Катиной квартире узким кругом человек в 5-6 и, откровенно говоря, активно употребляли спиртные напитки.
Не только. Еще, например, играли в "буковку": каждый должен был написать фамилии известных людей, или вообще, или в определенных "номинациях" - писатели, политики, чьи фамилии начинались на определенную букву. Потом вычеркивались те фамилии, что повторялись у разных участников игры, а выиграл тот, у кого фамилий оказывалось больше. Надо сказать, что Катя отличалась очень хорошей памятью и выигрывала не реже, чем я.
Игра эта сопровождалась забавными спорами о том, чья фамилия заслуживает упоминания в списке (кто бы услышал - ничего бы не понял). Мы жульничали. Я, например, несколько раз "протаскивал" мифического президента США по фамилии Робертсон, однако был разоблачен. В общем, было весело, тем более, что всё это проходило и происходило в алкогольном дыму.
В ту пору завершился вышеупомянутый роман Кати с женатым мужчиной (который, естественно, не одобряли ее родители, но сделать ничего не могли, она все-таки была уже взрослой, да и жить стала отдельно после размена их общей семейной большой квартиры), и случилась непродолжительная связь с молодым нашим общим коллегой.
Человек он был весьма своеобразный. С виду - интеллигент-хлюпик в очках, но при этом постоянно ездил в горячие точки, где реально - любимое словечко уже стареющей молодёжи - участвовал в крутых разборках и боях. Еще у него была тогда одна особенность: мог много выпить и выглядеть совершенно трезвым. Однако это была лишь видимость, так как "крыша" его съезжала. Я лично убедился в этом, когда после длительных возлияний на квартире у Кати он вдруг сел за руль форд-фокуса, завёл его и призывал нас с ним прокатиться. Проблема была даже не в алкоголизации потенциального водителя, а в том, что автомобиль этот был чужой, и владелец его не был даже нам известен.
Но мы, несколько протрезвев, вытащили нашего товарища из машины, инцидент был исчерпан, он же сам на следующий день признавался, что решительно ничего не помнит, и благодарил за то, что мы предотвратили лихую эскападу с чужой машиной.
Сплошной вред от Украины
Потом угар прошел, мы разошлись по разным другим местам работы, в одном из них я вновь встретился с Катей. Там мы были в разных отделах, она больше не занималась политической проблематикой, писала симпатичные заметки, но у нее не сложились отношения с женщиной-редактором, она ушла. И жизнь нас развела. Надолго, больше, чем на 10 лет.
Когда же мы вновь оказались в стенах одной редакции, совсем-совсем другой, Катя была уже солидным, маститым кинокритиком, завсегдатаем Каннского кинофестиваля, обозревателем отдела культуры. Я ж говорю, что ей легко даются самые разные темы, жанры и сферы.
Но в дальнейшем в ее судьбу вмешалась ее любимая Украина, и отнюдь не самым приятным образом.
Сначала в нашем личном. На дне рождения одной из наших общих знакомых Катя вдруг обиделась на мои шутки-прибаутки на тему Крыма и Украины, и ушла, хлопнув дверью. Не могу вспомнить, было это до 2014 года или сразу после, но обстановка в Киеве уже накалялась, и это плохо подействовало на ее нервы. Даже юмор пропал, ранее ей свойственный.
Ну а затем - еще хуже. Ее, уже точно после последнего майдана и переворота-свержения Януковича, попросили написать заявление об уходе из солидной и серьезной конторы, тоже из сферы СМИ - из-за симпатий к киевскому режиму, откровенно выраженных в ее аккаунте в фейсбуке. Сочли это несовместимым с работой в такой организации, хотя формально и не принадлежащей государству.
Таковы реалии нашей жизни.
Хотя я для неё и стал "идейным врагом", сочувствую и сожалею, тем более, что сам прошел через нечто в этом роде, только без политической подкладки.
Желаю ей всего наилучшего, независимо от щирых заморочек на Украине.
Необязательные мемуары