Почему в Иерусалиме зажгли "Свечу памяти" в честь защитников и жителей Ленинграда
Стальная стела, покрытая патиной, высотой 8,5 метра, с символами Ленинграда и Израиля: Медный всадник и силуэт Петропавловской крепости в прицеле вражеских орудий, а также звезда Давида с менорой, опутанная колючей проволокой. И ласточка, как надежда на жизнь (весной 42-го у многих ленинградцев появился на груди маленький жетон - ласточка с письмом в клюве в ответ на фашистскую пропаганду, что теперь в город даже птица не пролетит). Стела будто разрезана бронзовой свечой, в пламени которой людские силуэты. У подножия монумента в ноябре прошлого года была заложена капсула с землей Пискаревского кладбища. "Ленинград был в блокаде под прицелом врага 900 дней и ночей. Город выстоял. Погибло около двух миллионов мирных жителей и защитников Ленинграда" - выгравировано на плите.
Правильно и праведно
Спрашиваю у Сергея Лаврова на "Деловом завтраке" в "РГ", что может довести министра иностранных дел РФ до слез?
Хотя ответ предполагаю - мэр Иерусалима Моше Лион рассказывал, сам видел, как по щеке министра катилась слеза, когда хор ветеранов Израиля вместе с солистом Мариинки Василием Герелло исполнял тухмановский "День Победы". Это было. Было в этом январе в центре Святого города.
- Да, у многих присутствующих стоял комок в горле, - подтверждает Сергей Викторович, - вспомните, как говорил на церемонии в Израиле наш президент: по-разному можно открыть памятник, но то, как сделали это вы…
И то, как прозвучал на русском и иврите "Синий платочек" ("а что это за меццо-сопрано?", "а певица, она из наших?"), и то, что мало кто знает фамилии создателей монумента "Свеча памяти", было достаточно, чтобы купить билет в безвизовый Израиль.
Итак, что и почему случилось в Иерусалиме, тысячелетней колыбели трех религий, городе, законсервированном легендами, ментально противящемуся любой попытке обозначиться на Святой земле.
Среди советских репатриантов конца двадцатого века были 22 тысячи боевых ветеранов Великой Отечественной войны. Они переехали в Израиль вместе со своей памятью, болью, достоинством. Не стоит забывать, что Вторая мировая война для Израиля - это не только трагедия Холокоста, унесшего шесть миллионов жизней, но и подвиг 148 Героев Советского Союза, тысяч и тысяч воевавших на фронтах и в партизанских отрядах. 9 мая День Победы тут прежде всего стал народным праздником, а в 2017 году израильский Кнессет, когда в иных странах стали перелицовывать историческую дату, единогласно утвердил этот день государственным праздником. Будто второй фронт открылся…
Кто бы мог подумать в мае 45-го, что безусловно Великую Победу придется еще не раз защищать. Сначала в эпоху дефицитной горбачевской перестройки от будто анекдотов ("что же ты, дед, так метко целился, пил бы сейчас баварское пиво"), потом уже на внешних фронтах, когда стали реваншисты менять клеммы истории с плюса на минус и воевать в Европе с памятниками советскому Cолдату-освободителю. И сегодня, как никогда, оказался важен антифашистский фронт против фальсификации итогов Второй мировой войны. Который, на мой взгляд, был мощно явлен на открытии монумента "Свеча памяти".
"Слава богу, что в государстве Израиль нашу Победу ТАК признали", - как молитву эту мысль повторили мне несколько ветеранов и блокадников, живущих тут сегодня.
Про две синагоги
Если вы подумаете, что в Израиле все происходит в атмосфере единодушия, то зря. Этот анекдот мне кое в чем помог, слышала от разных людей, поэтому, думаю, он, как фольклор, никого не обидит.
Попал еврей после кораблекрушения на необитаемый остров. Первое, что решил сделать, построить синагогу. Второе, что решил сделать, построить синагогу. А вторую-то зачем? А чтоб в другую - ни ногой. Где два еврея, там всегда три мнения, продолжают мои собеседники. Вот почему мы почти год без правительства.
Израиль переживает уникальный момент - впервые в его истории ожидаются третьи подряд парламентские выборы. Ни председатель правящей партии "Ликуд" Биньямин Нетаньяху, ни глава оппозиционного блока "Кахоль-Лаван" Бени Ганц, получая из рук президента Ривлина мандат на формирование кабинета министров, не могли добиться необходимой поддержки парламента.
И вот - третья попытка, 2 марта. Не использовать "русскую карту" в израильских выборах, где из девяти миллионов почти каждый шестой русскоговорящий, было бы, мягко говоря, не разумно. Конечно, проведение международных мемориальных торжеств, посвященных годовщине Холокоста, открытие монумента "Свеча памяти" это в зачет.
Мой личный эксперт в Израиле по русскому вопросу Николай Алексеевич, чистокровный украинец, по совместительству муж моей школьной подружки Тамары Моисеевны, категоричен: 44 процента израильтян, по опросам, смотрят русскоязычные новости!
Кстати, любимая духоподъемная передача у Николая Алексеевича "Умники и умницы": смотрите и понимайте, какой силой обладает Россия. И домашняя заготовка - специально для меня, командированной в Израиль по горячим следам церемонии:
- Сижу я тут, как уважаемый пенсионер, на скамеечке у дома на улице Вайцмана, первого президента Израиля, идет сосед, и знаешь, что он говорит: ни перед чем в жизни не остановлюсь, чтобы защитить Путина и свою собаку.
Младшее поколение, с сосками переехавшее на Землю обетованную и отслужившее уже в израильской армии, по традиции приезжает в родительский дом в пятницу на шабат (потом тихонько наблюдала, как Тамара собирала им собойки со всякой домашней снедью - точно так я делаю своим детям после воскресного обеда). Да, они имеют свое отличное мнение. Рассказывают про обратную сторону Луны. Оппоненты открытия монумента назвали все "путинским проектом", возмутились Нетаньяху, который на своем борту привез Иссахар из Москвы ("44 израильских гражданина сидят в тюрьмах в разных странах мира за похожие нарушения - так вы уж за остальными отправляйте самолеты!").
Отцы и дети не только на Святой земле думают по-разному.
На встречу с мэром Иерусалима иду с главным вопросом: потребовалось ли от него личное мужество, чтобы в центре Иерусалима, рядом с Кнессетом, открыть монумент "Свеча памяти"?
Ведь около 150 политических активистов несколько месяцев назад написали ему протестное письмо, что в этом парке надо сохранить площадку для выгула собак, а не строить "путинский проект".
В Израиле все откуда-то приехали
- В первые годы нашей жизни в Израиле мы еще помнили отчества друг друга, - встречает меня русскоязычный советник мэра Елена Жаровская, которая вместе с руководителем Россотрудничества в Израиле Денисом Пархомчуком станет дуэтом переводить интервью. При этом весело и неумолимо сканирует меня: так вот, Ядвига, как ваше отчество?
Отчество не понадобилось, а в итоге я получила феерический мастер-класс, как дозваниваться на борт самолета суперзвезде, улетающей на гастроли, как общаться с режиссером концерта, который не может снять трубку, потому что идет репетиция…
Посыл у нас был святой: весь мир аплодировал политикам на открытии памятника. Но ведь надо знать и тех, кто сотворил и монумент, и пронзительный праздник в честь его открытия.
Итак, режиссер Ран Цахор. Фейсбучное братство тут же приговорило: "Режиссеру этого сценария орден". "Евреи такие трогательные и театральные, я сам всплакнул, помнят, чтят".
Как вам удалось заставить заплакать весь зал?
- Я не знаю ответа на этот вопрос. Это моя профессия - делать все уважительно и точно.
Почему вы выбрали "Синий платочек"?
- Потому что у нас эту песню хорошо знают, поют на иврите. Мне надо было найти песни-символы, чтобы рядом с трагедией Холокоста стала трагедия блокады Ленинграда, о которой в Израиле многие никогда не слышали.
На связи - Марина Максимилиан, джазовая певица, звезда популярного в стране телесериала. Максимилиан - псевдоним, фамилия Блюмин.
Марина, вы совершили чудо: российский телеканал вел из Израиля прямую трансляцию церемонии. Два момента потом все пересказывали друг другу: путинское "спасибо" с комком в горле и ваш "Синий платочек". На иврите, с пулеметом согласных, он звучал еще сильнее и победнее. А на языке всемирной нежности - русском вы будто обняли за плечи каждого, слушавшего вас…
- Все в жизни связано. Не я песню выбирала. Но история моей семьи дает настрой так ее петь. У меня одна бабушка родом из Польши, где в концлагере погибла часть нашего рода. Вторая - из Днепропетровска. Врач. Мы приехали в Израиль, когда мне было три года. И то, что я говорю по-русски, ее заслуга. Я не скрываю свои корни: в Израиле все откуда-то приехали.
А вы когда-нибудь были в Москве?
- Никогда.
В эту минуту захотелось немедленно позвонить руководителю Театра мюзикла Михаилу Швыдкому, который приглашал поляка Петра Косевского спеть "Темную ночь", запрещенную в Гданьске. Мне почему-то кажется, что накануне Дня Победы Марина Максимилиан споет свои песни в Москве.
… "Синий платочек", легкий вальс, по одной из легенд, написан до войны в минской гостинице "Беларусь" поляком Ежи Петерсбурским. В 1942 г. появился уже военный вариант песни со строчкой "строчит пулеметчик за синий платочек". Новые слова принадлежали 22-летнему лейтенанту Михаилу Максимову. В блокадном Ленинграде Клавдия Шульженко спела ее более 500 раз. От голода в ее коллективе умерли три музыканта… Впрочем, история песни - это отдельная история, отдельная песня, но ее уместность в Иерусалиме, на открытии мемориала вдруг стала самодостаточной силой.
"Памятник не просто будет стоять на этом месте"
Выступая на церемонии, господин мэр, вы сказали, что в зале находится и ваш отец. Когда люди так говорят, статистика трагедии превращается в понятное горе. Мне показалось, что личностные истории, в том числе и президента России, трехлетний брат которого умер в блокаду и похоронен на Пискаревском кладбище, совершали катарсис. Было потрясение и очищение душ, хотя я только смотрела трансляцию по телевизору за тысячи километров от парка Ган Сакер, где все происходило.
- Мой отец родился в Салониках, в Греции. В 35-м году ему был всего год, когда родители переехали в Израиль. ...Остальная его семья - тети, дяди - остались там. Когда началась война, все ветви семьи были вывезены фашистами и погибли в Аушвице. Для меня, как мэра Иерусалима, так закольцевалась история.
Как самочувствие вашего отца?
Дальше перевод сбивается, советник мэра Лена выражает собственное мнение: "Надо отдать должное мэру, он берет своего папу на все мероприятия. Он всегда рядом с ним".
Из этого я делаю вывод, что папа чувствует себя нормально.
Он вам, как мэру, делает замечания, если вы что-то не так сделали?
- Ему нравится все в сыне, - транслирует Лена.
Мне ничего не оставалось, как поверить такому неравнодушному переводу.
Как появилась идея такого памятника?
- Я был тогда депутатом горсовета Иерусалима, когда ко мне с идеей пришел Леон Литинецкий, бывший до этого депутатом Кнессета двух созывов. Начал вникать в историю. Много общего оказалось между Ленинградом и Иерусалимом, который пережил свою первую блокаду еще две с половиной тысячи лет назад. Понял, что мы должны мужественным людям Второй мировой войны сказать спасибо из Иерусалима. Большая часть из оставшихся на сегодня ветеранов-евреев, а это люди 90+, живут в Израиле, из трех тысяч - в Иерусалиме около ста человек. Они крепкие, настоящие люди, мы их очень ценим.
У победы много отцов, это поражение - сирота. Поднять за три года такой памятник, найти на него почти два миллиона долларов, собрать российско-израильскую команду, прийти к согласию с тактом и уважением ко всем символам и надписям на стеле… Кто вам помог?
- Все имена благотворителей - на плитах у подножия памятника. После того, как мы нашли место в Иерусалиме, обратились с просьбой о финансировании проекта к президенту Евро-Азиатского еврейского конгресса Михаилу Мирилашвили, кстати, человеку с ленинградскими корнями… Про эту идею узнали в России. Решили сделать совместный с правительством Санкт-Петербурга проект. Привлекли две группы архитекторов - из Санкт-Петербурга и Тель-Авива. Когда в 2018 году я стал мэром города, вся история закрутилась на другой скорости.
И вот вы узнали, что для президента России - это еще и личная история…
- Я не предполагал, что для Путина все так серьезно. Мы продолжили бы проект в любом случае - монумент уже был не только в эскизах и умах. Как правда и то, что последние полгода дело начало продвигаться очень быстро, когда сказали, что Путин хочет приехать на открытие. Часть этого памятника, что важно, делалась в Санкт-Петербурге . Сегодня "Свеча памяти" в парке Ган Сакер. Это не просто место в Иерусалиме, это место очень уважаемое.
Открыть памятник - великое дело. А как он приживется в мультикультурном городе?.. Я читала, что было вам письмо протеста.
- Оппозиции часто повод не важен - главное, повоевать. Я считаю, что этот памятник останется навсегда. Он не просто будет стоять на этом месте. Мы сделаем все, чтобы объяснить всем, кто будет приходить и приезжать, что это за символ. Это не просто памятник, это памятник взаимопониманию между нашими странами.
После банкета - в Смольный
Эмилия Ларина, председатель Совета жителей блокадного Ленинграда, пришла на встречу со своим памятником - сборником воспоминаний лишь части из тех 1300 человек, что проживают сегодня в Израиле. Со своей историей блокадного детства, в котором была единственная кукла из бревна, с пузырьком рыбьего жира, который вернул ее с того света…
- В 2016 году мы официально вошли в организацию ветеранов Второй мировой войны, и нас пригласили на мемориальные торжества в Ленинград. Так, едете бесплатно, значит, в командировку. А в командировке надо работать, сказали нам ветераны, которые тогда не смогли поехать.
И мы поехали с идеями, как увековечить в Израиле память о мужестве города и людей блокадного Ленинграда.
Издать книгу воспоминаний блокадников.
Поставить совместный памятник в Израиле.
Посадить рощу.
Сделать обмен детскими делегациями.
На следующий день после банкета я пошла в Смольный на прием с этими идеями… Ну, а дальше вы все знаете.
Красивая женщина Эмилия Ларина ("я до 78 лет работала, теперь четыре года продолжаю ходить на работу в министерство, только бесплатно") четко доложила, как выполнены все пункты той памятной командировки.
Урок памятника
Есть японская пословица: чтобы молиться - нужны две руки. Говорю об этом Уди Кассифу в его мастерской в Тель-Авиве. - Как вам, международной команде, удавалось предлагать-отвергать-утверждать?
- Мы были деликатны, но настойчивы, учились и учили друг друга. В первых эскизах была женщина с ребенком, но на Ближнем Востоке не принято идолопоклонство. Были элементы с крестом, но уже мэрия попросила их убрать. Надо было вместить монумент в концепцию общей культуры и узнаваемой трагедии. Колонна, стела - символ спокойной жизни, которая переходит в бронзовую свечу, в трагическое пламя, в оплакивание ушедших, а дальше - опять колонна, жизнь возвращается… У русских архитекторов было много интересных идей. Очень качественно все воплотили Адам Стил и Владислав Маначинский. Два года назад я посетил Пискаревское кладбище и понял, что непременно должен быть метроном, который зазвучит при приближении каждого к памятнику.
Это дорогой заказ?
- Важный. До нас дошло, что трагедия во время Второй мировой войны происходила не только с евреями, погибали люди всех национальностей. Геноцид Ленинграда - одно из величайших мировых преступлений нацистов. Но люди выжили, выстояли. Спасли и себя, и евреев. Мы поняли сильную сторону русского народа. Не уверен, что любой другой народ способен на подобный подвиг в тех условиях.
"У нас потрясающий партнер. Всевышний"
Мы сидим на приморском бульваре в Нетании с Леонидом Литинецким, выпускником Казанского мединститута, инициатором многих проектов, достойно представляющих в Израиле репатриантов из СССР. В той самой Нетании, где в 2012 году на открытии памятника Красной армии "Крылья Победы" присутствовал президент РФ. И мэр которой, говорят мне, приедет в Москву на празднование 75-летия Победы.
Проходящий мимо мужчина бесцеремонно на одесском русском уточняет: "Я, конечно, извиняюсь, но вы случайно не Григорий Явлинский?".
Оказывается, этот вопрос раньше был самым популярным у наших соотечественников, покинувших страну в эпоху забойных программных "500 дней" Явлинского. Леонид Литинецкий сбрасывает с плеч, как плащ-палатку МЧС, неловкость момента, улыбается: нет.
После следующей фразы начинаю догадываться, что у нас одна группа крови: товарищ.
- Мы с женой продукт среднестатистической советской семьи. У меня дед воевал на войне, у жены все тоже воевали. У нас тема Великой Отечественной была в каждом доме святой.
Где-то лет пятнадцать назад мой сын, он родился в Израиле, приходит домой из школы. Мы заговорили о вторжении Гитлера в Европу, потом в Советский Союз. Он мне говорит: я прекрасно все знаю. Гитлер уничтожал евреев и устроил Холокост. А победили его американцы и англичане. И все! Можете себе представить, что у нас с женой творилось внутри? Если уж сын в моей семье не знает про заслуги Красной армии в победе над фашизмом, то что знают в других …
Я реально стал думать про памятник, понимая, что без Победы в 1945-м не было бы и независимости Израиля в 1948-м.
В октябре 2016 года пришел с этой идеей к министру обороны Израиля Авигдору Либерману и после его поддержки - к депутату горсовета Иерусалима Моше Лиону. Проект закрутился. Рассказал об этом Абраму Мееровичу Гринзайду - председателю Союза ветеранов Второй мировой войны в Израиле. Он очень обрадовался. Всегда говорю, мне бы такую голову в 70 лет сохранить, как у него в 94.
Через несколько месяцев в Белграде на конференции подходит ко мне Сергей Марков: я из правительства Санкт-Петербурга. У нас есть идея сделать памятник блокадникам в Израиле, посоветовали обратиться к вам... Я был поражен, что наши идеи встретились друг с другом в Европе… .
Однажды у Михаила Михайловича Мирилашвили (ему 15 секунд понадобилось, чтобы поддержать идею памятника), спросили, как ему удается быть таким успешным бизнесменом. Знаете, что он ответил? "У меня самый лучший партнер. Кто? Всевышний".
Такое ощущение, что в этом проекте без руки Всевышнего не обошлось. Настолько сходились звезды...
Ни шекеля, ни рубля не было потрачено из госказны на его создание - деньги дали люди!
Редакция "Российской газеты" благодарит посла РФ в Израиле Анатолия Дмитриевича Викторова и сотрудников Россотрудничества за помощь в работе.