Победа Зеленского в интерьере Хьюстонского проекта
Итак, то, во что до последнего многие, в том числе эксперты, отказывались верить, произошло. Владимир Зеленский не просто выиграл второй тур президентских выборов, а сделал это с таким «треском», что снял последние сомнения в серьёзности своего электорального проекта.
Подводить итоги этих выборов с точки зрения политической перспективы, разумеется, рано. Но по первому впечатлению, победа Зеленского для России не упрощает, а осложняет и, к тому же, запутывает ситуацию. С одной стороны, разумеется, хуже, чем при Петре Порошенко уже не будет, если, конечно, не иметь в виду возможности обострения вооруженного противостояния в Донбассе или прямой военной конфронтации с Россией.
С другой стороны, не всё так просто и с Зеленским. Давно и не нами, на основе анализа многих политических сенсаций, сказано, что внезапное появление на Олимпе фигур с явными признаками пресловутой внесистемности, как правило, является проектом. Каким?
Со времен Отто фон Бисмарка, то есть еще с XIX века, в Германии очень пристально присматривались к юго-западной части Российской империи, рассматривая её как потенциально немецкую сферу влияния. И если сам Бисмарк не вышел за рамки предложения выделить из России и поссорить с ней Украину, оказав ей поддержку Запада, то его последователи двинулись куда дальше. Смысл германского интереса к событиям 2013−2014 годов на майдане заключался в попытке протолкнуть план, не получившийся еще у Виктора Ющенко.
А именно: превратить Киев в альтернативный Москве центр консолидации постсоветского пространства. И как минимум собрать вокруг него антироссийский «санитарный кордон», а как максимум — провозгласить новую «Киевскую Русь 2.0» и заключить с ней «европейский пакт», включив в нее далеко не только российские Юг и Черноземье. Не случайно, что не принявший майдана националистический идеолог Дмитро Корчинский, разрабатывавший именно этот круг идей на платформе движения и партии «Братство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которого многие ошибочно считают маргиналом, был вхож во многие высокие кабинеты украинского политикума.
Имеются серьёзные основания полагать, что с приходом к власти Зеленского этот немецкий проект переоформляется уже под американским началом и с соответствующей спецификой. Не случайно первым Зеленского поздравил Дональд Трамп. В отличие от немцев, англосаксы намерены довести фрагментацию постсоветского пространства до конца, который обозначен Хьюстонским проектом (конец 90-х — начало 2000-х гг.), предлагающим «не считать Российскую Федерацию чем-то единым, чем она или уже не является, или перестанет быть в обозримом будущем». И проводить «разную политику в отношении различных ее частей».
Это — заявка не на альянс, а на колониальное подчинение и полное переформатирование. Что же касается Украины, то Хьюстонский проект, разработанный в недрах одного из ключевых американских think tanks — Института проблем сложности в Санта-Фе (штат Нью-Мексико), рисовал ей перспективу раздела по Днепру, в результате которого Левобережье отводилось российскому «протекторату», а Правобережье, включая историческую часть Киева, — украинскому.
Понимание того, что инициатива на Украине в условиях пассивности Москвы перехвачена у Европы американцами как минимум приводит к выводу об исчерпанности нормандского формата, что подрывает ещё и Минские соглашения. Каким будет новый «формат» — большой и неясный вопрос. Особенно в условиях, когда определенные круги в США — этому всё больше свидетельств — взяли курс на подготовку «большой войны», в которой, как обычно, сами участвовать не планируют, но собираются стоять за спиной, поливая огонь даже не маслом, а бензином.
В связи с этим в последнее время стали много говорить о 2025 годе как о потенциально угрожаемом периоде. Напомним, что весной 2024 года и в России, и на Украине с интервалом в месяц пройдут следующие президентские выборы. Ни Владимир Путин, ни Владимир Зеленский, по их собственным заявлениям, в них участвовать не будут. Из этого следует, что в этой «мутной воде» кое-кто намерен «половить рыбу» таким образом, чтобы именно к 2025 году, пользуясь не устоявшимся еще положением тех и других властей, вывести ситуацию на пик «большого», хотя и локального кризиса.
Второе, что важно, если говорить о перспективах Зеленского во власти. У нового украинского президента нет команды, и взять её ему неоткуда. Это означает, что команду ему подберут готовую, и не исключено, что ее состав окажется результатом компромисса определенных элитных групп, собранных вокруг олигархов Игоря Коломойского и Дмитрия Фирташа. У обоих с Порошенко свои давние счеты. Скажут, что Коломойский — это persona non grata в США, куда ему закрыли въезд. Это с одной стороны.
С другой же, Коломойский тесно связан с определенными элитными кругами в Израиле. И по итогам недавних выборов в этой стране укрепилась связка Биньямина Нетаньяху с Дональдом Трампом, и без того прочная даже на семейном уровне. И не будем забывать о «дублирующем» проекте «запасного Израиля», на центр которого до 2014 года определенные силы на Украине «номинировали» Крым, а после него эта потенциальная роль перешла к Днепропетровску — вотчине Коломойского.
В-третьих, Украина — парламентско-президентская республика, и после инаугурации Зеленского правительство, скорее всего, окажется техническим, временным. Если новый президент сразу же не распустит Раду, чтобы не терять времени. По итогам парламентских выборов, которые, если «в штатном режиме», то должны пройти осенью, очень велика вероятность фиаско националистов. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов такие фигуры, как Юлия Тимошенко — она не случайно не стала оспаривать результаты первого тура и «поднимать общественность», а скорее всего, приберегла неожиданные ходы как раз на парламентскую кампанию.
Намного дальше на шкале убывания вероятности стоят фигуры Арсена Авакова — он курирует националистические формирования, и если соответствующие партии проиграют выборы, то окажется «не в тренде». И самого Порошенко, который уже пообещал снова броситься в горнило предвыборной борьбы.
Набранные в первом туре 15% ему помогут только в том случае, если новый президент по горячим следам не устроит расследование некоторых коррупционных аспектов «государственной деятельности» предшественника. В противном же случае может всплыть много такого, что вычеркнет покидающего свой пост президента из любой электоральной обоймы. И в этой связи самое время напомнить о внутриполитических связях Тимошенко с Коломойским, а также о внешних — с американскими республиканцами.
Ну и, наконец, новый президент Украины — это для России новая ситуация и новая динамика: закрыть глаза на три четверти голосов за Зеленского так, как можно было не считаться с Порошенко в преддверие его провала, не получится. Отыгран вариант и с непризнанием выборов, особенно после того, как Зеленского поздравили все западные лидеры. В России Кремль пока взял паузу, заявив о «преждевременности поздравлений», несмотря на «уважение выбора украинцев», тем более «настолько очевидного». Но инициативу в формировании «украинской повестки» пытается перехватить Дмитрий Медведев, уже заявивший о «возможности улучшения отношений».
И поскольку сам характер транзита власти на Украине говорит в пользу внешнего управления этим процессом, отметим, что силы, которые им занимаются, несомненно, намерены позиционировать Зеленского как сильного лидера. Но его переговорные позиции, в особенности с Россией, если такой диалог начнется, будут формироваться не в опереточной партии «Слуга народа» и не в «Студии 95-го квартала», а во внешних концептуальных центрах.
Невооруженным глазом видно, что Зеленского противопоставляют не только российскому, но и белорусскому лидерам как «новое» — «старому», наделяя для этого серьёзным внешним ресурсом. Если максимально конкретно, то дальнейшие противоречия внутри российской элиты могут иметь своими последствиями утверждение Киева в качестве того самого альтернативного центра, который продвигался немцами. По крайней мере на первом этапе реализуемого сценария.
На что нацелены американские концептуальные центры на следующем этапе? Уже приходилось давать ссылку на материал, обнародованный в конце прошлого года агентством Stratfor, поместившим «карту России», как они её видят к 2030 году, после распада нашей страны. Желающий — да посмотрит его сам, не будем уточнять «спутанный поток» американского спецслужбистского сознания, тем более, что такие карты после распада СССР появляются с периодичностью в пять-десять лет.
Показательно, однако, мнение такого информированного эксперта, как Евгений Сатановский, который совсем недавно связал эти две даты — 2025 и 2030 годы — и обратил внимание российских властей и общественности, что здесь, скорее всего, подразумеваются как раз предполагаемые Западом итоги «большой войны», которую США постараются вести против России руками коалиции, сколоченной по образцу ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Поэтому представляется, что «проект Хьюстон» с разделом Украины по Днепру — это предлог для выхода на этот стратегический рубеж сил НАТО. Если не физически, то фактически.
Возможен ли с этими внешними концептуальными центрами компромисс? Нет, он невозможен, ибо целью стратегии этих центров является уничтожение России. «Хьюстон» по Днепру — это вариант нового пакта Молотова-Риббентропа, только с позиций не приобретения, как тогда, а потери, хотя и с отсрочкой военной конфронтации на пару-тройку лет.
Возможно ли уравновесить эти центры, затормозив Хьюстонский проект? Да, возможно, это вопрос прочности российско-китайского союза, противостоящего США с негласной опорой на определенные европейские центры, смотрим итоги недавних визитов в Европу Си Цзиньпина и Ли Кэцяна. Такой союз Москвы и Пекина — это почти гарантия статус-кво, но ровно до тех пор, пока в политической системе США сохраняют позиции демократы-глобалисты, олицетворяемые связкой Джорджа Сороса с Хиллари Клинтон и собравшимся на выборы вместо нее Джозефом Байденом.
И до тех пор, пока в Европе доминирует «широкий» право-левый альянс с участием либералов, консерваторов, социалистов и «зеленых». Но в США новая президентская кампания стартует уже в конце года, а в ЕС к этому времени вообще появится новый Европарламент, где ожидается серьёзное расширение представительства правых сил. Как видим, российско-украинские отношения, к сожалению, давно перестали быть «внутренним» делом постсоветского пространства, а вписаны в систему глобальных раскладов.
Что можно этому противопоставить, чтобы избежать углубления этой внешней зависимости? Только опережающую интеграцию постсоветского пространства. Или мы — или нас, третьего не дано. Наступает время «игры с нулевой суммой» или, выражаясь терминологией XIX века, «Большой Игры», как бы российские элиты от неё все эти годы ни открещивались. И что-то подсказывает, что экономическая интеграция, предусмотренная проектом ЕАЭС, — настолько же необходимое, насколько и недостаточное условие подлинного «вставания с колен».
Владимир Павленко