«Всех обнесли проволокой и расстреляли, но мне удалось бежать»: защитник Брестской крепости

Владимиру Андрейчеву 91 год.

Один из последних защитников Брестской крепости 91-летний Владимир Борисович Андрейчев поделился в эксклюзивном интервью «Блокноту» рассказал о днях героический обороны, содержании в нацистском плену и злодеяниях фашистов. В 10-летнем возрасте он смог сбежать из лагеря. 

Владимир Андрейчев родился 31 октября 1931 году. Отец Борис Григорьевич был строителем, а мама  Евгения Андреевна домохозяйкой.

Он был не единственным ребенком в семье. Нелла, его младшая сестренка родилась в 1938 году.

Ветеран с гордостью вспоминает о достижениях своего отца.

— Папа в 1931 году строил в Днепропетровской области железнодорожный мост, который имеет особую конструкцию, таких только пять мостов в Европе, — вспоминает Владимир Борисович. 

По воспоминаниям Владимира Борисовича еще в 1941 году отца командировали в Брест. В то время с Германией были хорошие отношения, и немцы с Советским Союзом собирались строить мост через реку Буг, чтобы увеличить транспортные нагрузки.

  — В конце мая 1941 года я перешел в 3-й класс, и мы с мамой и двухлетней сестренкой Неллой за две недели до начала войны приехали из Москвы в Брест-Литовск к папе на каникулы, а жили мы в 300 – 400 метрах от немецкой границы…

  Ночью 22 июня 1941 года я проснулся из какого-то отдаленного грома. Вышел на крыльцо, там — отец.

— Что это, папа?

— Просто гроза, сынок, иди спать.

Владимир Борисович вспоминает, как посмотрел на отцовские часы:

—  Стрелки показывали 3.30. 

Мужество не имеет возраста

Ветеран вспоминает, что у защитников Брестской крепости не было тяжелого оружия. В первый день войны один советский танк пытался прорваться, чтобы разведать обстановку, но его сразу же подожгли фашисты из орудия. 

— Пока горел танк, фашисты пели свой гимн. Когда потом приехал командир 45-й штормовой дивизии, руководивший штурмом Брестской крепости то распорядился похоронить танкистов со всеми воинскими почестями, как героев!.

Страшные картины легендарной обороны Брестской крепости навсегда остались в памяти у совсем юного мальчика Володи.

  — В 37 км от Бреста находился прифронтовой аэропорт у города Кобрин, его весь разбомбили в первые часы войны, — говорит Владимир Борисович. – В итоге остался всего один самолет и полк наших лёгких танков Т-25, Т-26. Без каких-либо указаний сверху командир полка отдал приказ перейти в контрнаступление… Наши солдаты смогли на 15 км откинуть фашистов, чуть ли не до Бреста. Но все они в итоге сгорели в подбитых танках, ни один в живых не остался…

  Владимир Борисович вживую видел защитников Брестской крепости, о которых потом писали тысячи книг.

  — На третий-четвёртый день войны в Брестской крепости солдаты и укрывавшиеся мирные жители стали страдать от жажды. Воды не было вообще, хотя крепость стоит на двух реках и кругом каналы, — вспоминает юный защитник крепости, разделивший судьбу с её гарнизоном. — Но к ним было не подойти — всё простреливалось немцами, установивших пулемётчиков по периметру. Майор Пётр Гаврилов принял решение остаться в крепости с частью солдат, поскольку все верили, что скоро придут наши части и снимут осаду. А комиссар Ефим Фомин вывел женщин, детей и тяжелораненых. Он вышел в полной форме с шевронами комиссарскими и какой-то лейтенант, что-то сказал ему на ушко, после чего немцы объявили: «Коммунисты есть – выйти из строя! Комиссары есть – выйти из строя! Иуды, евреи есть – выйти из строя!».

И вот комиссар Фомин вышел и сказал: «Я комиссар, я коммунист, я еврей» и тут же был расстрелян… А я думаю, какое мужество надо иметь, чтобы вот так вот выйти, ну а детей, женщин всех остальных обнесли проволокой и расстреляли, но мне удалось избежать этой участи.

В «лагере смерти»

Воспоминания о времени, проведенном в фашистском концлагере вместе с матерью, Владимиру Борисовичу даются нелегко:

 — Со мной в лагере была девочка, дочь какого-то комиссара. Как-то офицер ради забавы спустил на детей овчарку. Она бежала ко мне, от меня бы ничего не осталось. И вот эта девочка, которой тогда было лет 12, схватила овчарку за ошейник и придавила собаку. В это время офицер вытащил пистолет, я сразу упал на землю и думал, что уже конец. Но видно даже у этого фашиста что-то человеческое пробудилось. Он засунул пистолет обратно в кобуру.Вот разве можно забыть образ этой девочки, разве можно память о ней стереть?

С тяжестью в голосе ветеран вспоминает, как выживал вместе с матерью, маленькой сестрёнкой и другими советскими мирными гражданами в лагере только благодаря местным жителям, которые бросали через металлическую проволоку картошку и мороженную свеклу. Юных узников в лагере не кормили…

  «Давай бежать?»

  — Всех нас повели на расстрел, я маме говорю: «Сказали, что нас будут отправлять в Германию. Давай бежать?» Она отказалась.

Как наступили сумерки – подошла наша очередь. Прозвучал приказ: «Раздеваться до гола!». Мы стояли у самого края рва, и я маме тихо говорю: «Бежим.» А она не двигается – остолбенела от шока. Тогда я схватил её за руку и потянул, что есть силы. Мы бежали где-то километров пять, она с сестренкой на руках, скитались по деревням и разным сараям. Потом мама с сестрой ушли к партизанам. А мне сказали, что я уже взрослый…

Жуткие кадры расстрелов навсегда остались в памяти ветерана…

  — Я помню, как на месте расстрела стояла мама с малышом на руках, а он родился в 1941 году. И только сейчас понимаю, что никто не расстрелял ребенка, а попал только в маму, и она вместе с ним живым упала в могилу, — со слезами вспоминает Владимир Борисович. — Двое суток земля дышала, и кровь поднималась. В прошлом году я был на этой могиле в День памяти и скорби 22 июня. Там стоит скромный памятник у провалившегося рва. Его даже, наверное, специально не засыпают, чтобы напоминал о тех страшных событиях всему человечеству.

Мирная жизнь

О послевоенных годах Владимир Борисович говорит неохотно. Беспокоить и без того жуткие воспоминания уникального человека журналисты не стали. Родители и сестрёнка юного защитника Брестской крепости погибли в годы войны. 

Ветеран рассказал, что закончил семилетнюю школу, высшее образование получил в Москве, а после решил вернуться на Родину своего отца – в Краснодар. Здесь он женился, родились дети, потом внуки. Жены и дочки уже не осталось…

  — Закончил 7 классов, потом техникум, потом институт. 20 лет был проректором КубГТУ, 12 лет — президентом ассоциации «Кубаньнефтегазстрой», — лаконично рассказывает свою мирную биографию свидетель той ужасной войны. — При участии этой ассоциации строил «Голубой поток», КТК, «Сахалин-2» — он, кстати, при строительстве стоил 4,5 млрд долларов, а когда закончили 35 млрд долларов стоить, представляете. А вот в станице Смоленской построил первую компрессорную станцию.

  О своих житейских трудностях Владимир Андрейчев никогда не говорит.

 — Я в 10 лет у фашистов ничего не просил, и сейчас ничего просить не буду, — говорит ветеран. 

Еще будучи школьником, он не сдался, не отступил, а с мужеством защищал и заботился о своих родных, пройдя тяжелый военный путь, который под силу не каждому. И при этом он не считает себя героем.

— Я не считаю себя героем, я лишь воду и патроны носил солдатам, но, наверное, принадлежу к тому поколению ваших прабабушек и прадедушек. Я считаю, что это было поколение святых людей. Они любили Родину, а Родина — это конечно всё! Они пытались построить государство справедливости и честности. Не всё получалось, но самое главное, сделали они то, что человечество в истории не сделало: они победили в страшной войне…