// «За права человека», 6 июля 2020 года
0
295
Прокуратура запросила для псковской журналистки Светланы Прокопьевой, обвиняемой в оправдании терроризма, шесть лет колонии общего режима и четырехлетний запрет на профессиональную деятельность.
6 июля в псковском суде состоится оглашение приговора.
Не все из нас могут приехать в Псков, чтобы в зале суда выразить поддержку Светлане Прокопьевой. Но мы не можем остаться в стороне.
3 июля в своем последнем слове Светлана Прокопьева сказала главное о свободе слова и сути профессии журналиста в современной России:
«…Я журналист, и в основе моей профессии лежит конституционное право на свободу слова. Оно детализировано в федеральном законе «О СМИ», который обязывает журналиста информировать общество о значимых событиях и проблемах и дает право публично высказывать свое личное мнение. Это моя работа, за нее меня и судят.
И вот, на одной чаше весов — Конституция, а на другой — ведомственные инструкции Роскомнадзора. Сотрудница этого квазицензурного органа, увидев, что машина выискала текст со словом «теракт», осознала, что перед ней «серьезная статья», и составила карточку «о нарушении» — толком не понимая, в чем именно нарушение, потому что специального образования у нее нет: «Я же не эксперт», — говорила она в этом процессе. Далее карточка, согласно инструкциям, пошла долгим бюрократическим путем от одной инстанции до другой, и в результате оказалось попрано не только конституционное право на свободу слова и мнений, не только статус журналиста, закрепленный в федеральном законе, но и сама основа права — презумпция невиновности, поскольку я, напомню, уже наказана отъемом вещей и денег, причем еще даже до начала суда.
Что характерно, ни один из госорганов, вовлеченных в процесс, не заметил и не устранил этот дисбаланс. Это уже говорит о нездоровье нашей правовой системы.
Но все-таки есть еще более важная тема. Привлеченный мною специалист, Юлия Александровна Сафонова, выступая перед судом, отметила, что государства сознательно ограничивают свободу слова, когда речь идет о возбуждении вражды и ненависти. Это причина, по которой в принципе становятся возможны уголовные дела «за слова». Позднее Юлия Александровна пояснила, что имела в виду. Она напомнила, что такие ограничения впервые стали появляться в законодательстве демократических стран после Второй мировой войны, когда мир осознал, к какой катастрофе привела нацистская пропаганда. Тогда ведь тоже были «просто слова».
Это серьезная проблема и ответственейшая развилка: как, привлекая к борьбе с языком вражды силу закона и государственного принуждения, одновременно сохранить и свободу слова. Как избежать абсурдных уголовных дел, когда за личное мнение мне, например, грозит по запросу прокурора шесть лет лишения свободы и четыре года запрета на профессию. Или когда за комментарий в соцсети человек оказывается под арестом и затем в колонии. Мы же с вами прекрасно понимаем, как эти примеры далеки от слов и речей, которые привели в Бухенвальд и Освенцим.
Я много думала об этом и, кажется, поняла, в чем соль. Нацистская пропаганда, которая закончилась геноцидом целых народов, мировой войной и гибелью миллионов, была государственной пропагандой. Адольф Гитлер, организатор величайшего в истории преступления против человечности, был лидером государства. Геббельс, чье имя стало нарицательным, был госслужащим — министром пропаганды. И рядовые исполнители Холокоста, те, кто расстреливал и пытал в концлагерях, тоже состояли на службе государства, они «действовали по инструкции» и «просто выполняли приказ».
Если обратиться к истории, мы увидим, что самые массовые убийства мирных людей были организованы силами государств. Культурная революция в Китае (порядка 100 миллионов пострадавших) — официальная политика правящей Коммунистической партии Китая в 1966-1976 годах. Большой террор в СССР (более 1,5 миллиона жертв за два года, 1937-1938) — проводился силами органов госбезопасности. Геноцид армян в 1915 году (1,1 миллиона жертв) был поддержан правительством Османской империи. Резня в Руанде (от полумиллиона до 1 миллиона жертв среди народа тутси за четыре месяца 1994 года) была организована правительством хуту.
Именно государственная власть, попавшая в руки циничных и жестоких людей, становится самой страшной угрозой для безопасности граждан. Допустив узурпацию власти преступным политиком, партией или хунтой, граждане рискуют лишиться всего — начиная от имущества и права на мнение и заканчивая свободой и правом на жизнь. Но преступная политика начинается не с преступного умысла — нет, всегда есть «высокие цели» и «благородные мотивы», типа возрождения величия нации, защиты суверенитета или борьбы с внутренним врагом. Именно поэтому в преступную политику так легко вовлекаются рядовые исполнители, которые просто следуют инструкциям и выполняют приказы.
Репрессии развиваются постепенно. Невозможно предугадать, когда ограничение прав и преследование инакомыслия превратится в концлагеря и расстрелы. История говорит нам о том, что такое превращение возможно даже в самом культурном и цивилизованном обществе — при условии соответствующей государственной политики и пропаганды. Именно поэтому и нужна свобода слова — чтобы вовремя забить тревогу. Нужны независимые медиа, журналисты, оппозиционные политики и активисты, чтобы своевременно сказать правящему большинству: «Ау! Оглянитесь! Вы встаете на скользкий путь!» Именно поэтому главным и основным объектом критики для СМИ всегда было и будет государство — система власти с аппаратом принуждения, способным стать инструментом массовых репрессий.
Мне не страшно критиковать государство. Мне не страшно критиковать правоохранительную систему и говорить силовикам, что они порою не правы. Потому что я знаю, что по-настоящему страшно станет, если я этого не скажу, если никто не скажет.
Я не претендую на истинное мнение — таких не бывает. Любой человек может заблуждаться и допускать ошибки, и не каждый раз критика справедлива. Но пусть лучше будет, в том числе, необоснованная критика, чем не будет вообще никакой. Чем больше идей мы обсуждаем, чем шире представленный спектр мнений — тем легче обществу принять правильное решение и выбрать оптимальный путь развития. Тем проще избежать новой гуманитарной катастрофы, от которых человечество, увы, не застраховано.
Я прошу уважаемый суд, принимая решение по моему уголовному делу, брать в расчет не только докладные записки и протоколы, но и самые общие принципы, на которых строится наше общество. Это свобода слова, это статус журналиста, это миссия прессы. Я выполняла свою работу. Я не сделала ничего, что выходит за рамки моего профессионального долга. Никакого состава преступления в этом нет».
И вот, на одной чаше весов — Конституция, а на другой — ведомственные инструкции Роскомнадзора. Сотрудница этого квазицензурного органа, увидев, что машина выискала текст со словом «теракт», осознала, что перед ней «серьезная статья», и составила карточку «о нарушении» — толком не понимая, в чем именно нарушение, потому что специального образования у нее нет: «Я же не эксперт», — говорила она в этом процессе. Далее карточка, согласно инструкциям, пошла долгим бюрократическим путем от одной инстанции до другой, и в результате оказалось попрано не только конституционное право на свободу слова и мнений, не только статус журналиста, закрепленный в федеральном законе, но и сама основа права — презумпция невиновности, поскольку я, напомню, уже наказана отъемом вещей и денег, причем еще даже до начала суда.
Что характерно, ни один из госорганов, вовлеченных в процесс, не заметил и не устранил этот дисбаланс. Это уже говорит о нездоровье нашей правовой системы.
Но все-таки есть еще более важная тема. Привлеченный мною специалист, Юлия Александровна Сафонова, выступая перед судом, отметила, что государства сознательно ограничивают свободу слова, когда речь идет о возбуждении вражды и ненависти. Это причина, по которой в принципе становятся возможны уголовные дела «за слова». Позднее Юлия Александровна пояснила, что имела в виду. Она напомнила, что такие ограничения впервые стали появляться в законодательстве демократических стран после Второй мировой войны, когда мир осознал, к какой катастрофе привела нацистская пропаганда. Тогда ведь тоже были «просто слова».
Это серьезная проблема и ответственейшая развилка: как, привлекая к борьбе с языком вражды силу закона и государственного принуждения, одновременно сохранить и свободу слова. Как избежать абсурдных уголовных дел, когда за личное мнение мне, например, грозит по запросу прокурора шесть лет лишения свободы и четыре года запрета на профессию. Или когда за комментарий в соцсети человек оказывается под арестом и затем в колонии. Мы же с вами прекрасно понимаем, как эти примеры далеки от слов и речей, которые привели в Бухенвальд и Освенцим.
Я много думала об этом и, кажется, поняла, в чем соль. Нацистская пропаганда, которая закончилась геноцидом целых народов, мировой войной и гибелью миллионов, была государственной пропагандой. Адольф Гитлер, организатор величайшего в истории преступления против человечности, был лидером государства. Геббельс, чье имя стало нарицательным, был госслужащим — министром пропаганды. И рядовые исполнители Холокоста, те, кто расстреливал и пытал в концлагерях, тоже состояли на службе государства, они «действовали по инструкции» и «просто выполняли приказ».
Если обратиться к истории, мы увидим, что самые массовые убийства мирных людей были организованы силами государств. Культурная революция в Китае (порядка 100 миллионов пострадавших) — официальная политика правящей Коммунистической партии Китая в 1966-1976 годах. Большой террор в СССР (более 1,5 миллиона жертв за два года, 1937-1938) — проводился силами органов госбезопасности. Геноцид армян в 1915 году (1,1 миллиона жертв) был поддержан правительством Османской империи. Резня в Руанде (от полумиллиона до 1 миллиона жертв среди народа тутси за четыре месяца 1994 года) была организована правительством хуту.
Именно государственная власть, попавшая в руки циничных и жестоких людей, становится самой страшной угрозой для безопасности граждан. Допустив узурпацию власти преступным политиком, партией или хунтой, граждане рискуют лишиться всего — начиная от имущества и права на мнение и заканчивая свободой и правом на жизнь. Но преступная политика начинается не с преступного умысла — нет, всегда есть «высокие цели» и «благородные мотивы», типа возрождения величия нации, защиты суверенитета или борьбы с внутренним врагом. Именно поэтому в преступную политику так легко вовлекаются рядовые исполнители, которые просто следуют инструкциям и выполняют приказы.
Репрессии развиваются постепенно. Невозможно предугадать, когда ограничение прав и преследование инакомыслия превратится в концлагеря и расстрелы. История говорит нам о том, что такое превращение возможно даже в самом культурном и цивилизованном обществе — при условии соответствующей государственной политики и пропаганды. Именно поэтому и нужна свобода слова — чтобы вовремя забить тревогу. Нужны независимые медиа, журналисты, оппозиционные политики и активисты, чтобы своевременно сказать правящему большинству: «Ау! Оглянитесь! Вы встаете на скользкий путь!» Именно поэтому главным и основным объектом критики для СМИ всегда было и будет государство — система власти с аппаратом принуждения, способным стать инструментом массовых репрессий.
Мне не страшно критиковать государство. Мне не страшно критиковать правоохранительную систему и говорить силовикам, что они порою не правы. Потому что я знаю, что по-настоящему страшно станет, если я этого не скажу, если никто не скажет.
Я не претендую на истинное мнение — таких не бывает. Любой человек может заблуждаться и допускать ошибки, и не каждый раз критика справедлива. Но пусть лучше будет, в том числе, необоснованная критика, чем не будет вообще никакой. Чем больше идей мы обсуждаем, чем шире представленный спектр мнений — тем легче обществу принять правильное решение и выбрать оптимальный путь развития. Тем проще избежать новой гуманитарной катастрофы, от которых человечество, увы, не застраховано.
Я прошу уважаемый суд, принимая решение по моему уголовному делу, брать в расчет не только докладные записки и протоколы, но и самые общие принципы, на которых строится наше общество. Это свобода слова, это статус журналиста, это миссия прессы. Я выполняла свою работу. Я не сделала ничего, что выходит за рамки моего профессионального долга. Никакого состава преступления в этом нет».
Полностью поддерживая позицию, высказанную в последнем слове Светланой Прокопьевой, восхищаясь ее мужеством, мы требуем ее немедленного освобождения.
подписи:
Лев Тимофеев, писатель
Лев Пономарев, правозащитник
Валерий Борщев, правозащитник
Лия Ахеджакова, актриса, народная артистка РФ
Гарри Бардин, художник-мультипликатор, режиссёр
Андрей Смирнов, кинорежиссёр, сценарист, народный артист РФ
Дмитрий Быков, публицист, писатель
Людмила Улицкая, писатель
Наталья Фатеева, актриса, народная артистка РСФСР
Андрей Макаревич, музыкант, поэт, народный артист РФ
Эмма Абайдуллина, актриса, журналистка
Владимир Мирзоев, режиссёр театра и кино
Григорий Амнуэль, режиссёр, сценарист, журналист
Татьяна Лазарева, телеведущая
Леонид Гозман, политик
Борис Вишневский, политик
Денис Драгунский, писатель
Лев Гудков, директор Левада-центра
Лев Шлосберг, политик
Евгений Савостьянов, политик
Андрей Нечаев, политик
Борис Надеждин, политик
Николай Сванидзе, историк, журналист
Юрий Богомолов, кинокритик
Ксения Ларина, журналист
Алексей Паперный, музыкант
Сергей Алексашенко, общественный и государственный деятель
Юрий Джибладзе, правозащитник
Олег Орлов, правозащитник
Татьяна Янкилевич-Боннэр, правозащитник
Сергей Лукашевский, правозащитник
Юрий Костанов, адвокат, правозащитник
Сергей Давидис, юрист, правозащитник
Светлана Ганнушкина, правозащитник
Светлана Астраханцева, правозащитник
Александр Головань, правозащитник
Валентин Гефтер, правозащитник
Наталия Евдокимова, правозащитник
Ирина Канторович, правозащитник
Витольд Абанькин, правозащитник
Юрий Джибладзе, правозащитник
Лев Левинсон, правозащитник
Игорь Каляпин, правозащитник
Сергей Кривенко, правозащитник
Игорь Топорков, правозащитник
Борис Альтшулер, правозащитник
Людмила Альперн, правозащитник
Людмила Вахнина, правозащитник
Александр Петров, правозащитник
Даниил Мещеряков, правозащитник
Татьяна Рудина, актриса
Анна Шапиро, режиссёр
Евгений Калакин, режиссёр
Николаев Виктор, режиссёр-педагог
Нина Катерли, писатель, правозащитник
Виталий Диксон, писатель
Марина Бородицкая, писатель
Алина Витухновская, писатель
Александр Нежный, писатель
Наталия Соколовская, писатель
Григорий Кружков, писатель
Сергей Стратановский, писатель
Николай Прокудин, писатель
Владимир Киверецкий, писатель, публицист
Ирина Танунина, драматург
Александр Комеч,математик, профессор РАН
Елена Григорьева, детский поэт
Николай Почтовалов, поэт
Татьяна Вольтская, поэт, журналист
Виктор Есипов, поэт, литературовед
Вероника Долина, литератор, бард
Ирина Паперная, театральный критик
Николай Подосокорский, публицист, критик
Андрей Дмитревский, писатель
Сергей Митрофанов, публицист
Татьяна Романенко, журналист
Марина Королёва, журналист, филолог
Нателла Болтянская, журналист
Георгий Бородянский, журналист
Арина Бородина, журналист
Лидия Свиридова, журналист
Юрий Гиммельфарб, журналист
Георгий Каретников, журналист
Виктор Юкечев, журналист
Константин Исааков, журналист
Владимир Кардаильский, журналист
Валерий Отставных, журналист, режиссёр
Елена Фанайлова, журналист
Лидия Графова, журналист
Вера Шабельникова, редактор
Константин Горожанко, редактор
Андрей Збарский, редактор
Андрей Пионтковский, политолог
Татьяна Ворожейкина, политолог
Любовь Сумм, переводчик
Ирина Стаф, переводчик
Ольга Варшавер, переводчик, драматург
Константин Азадовский, переводчик
Юлия Гусева, переводчик
Наталья Мавлевич, переводчик
Елена Мариничева, переводчик
Елена Мовчан, переводчик
Денис Булинов, гражданский активист
Алексей Благовидов, гражданский активист
Павел Кричевский, гражданский активист
Валерий Мастюк, блогер
Анатолий Бармин, провизор
Юрий Вишневский, урбанолог
Алексей Гусев, кандидат исторических наук
Андрей Родин, старший научный сотрудник Института философии РАН
Ирина Глушкова, востоковед
Сергей Неклюдов, профессор, доктор филологических наук
Николай Мининков, историк
Наталья Пахсарьян, филолог, профессор МГУ
Михаил Сергеев, профессор Университета искусств
Владимир Кржевов, доцент МГУ имени М.В. Ломоносова
Яков Гилинский, доктор юридических наук, профессор
Ашраф Фаттахов, юрист
Александр Оболонский, юрист, политолог
Ирина Крайнева, научный сотрудник
Анатолий Цирлин, научный сотрудник
Михаил Минц, кандидат исторических наук
Ирина Левинская, историк
Александр Гурьянов, историк
Мария Кулланда, историк
Анатолий Долгоносов, доктор химических наук
Букварева Елена, биолог
Александр Белавин, физик
Николай Розанов, физик
Анатолий Вершик, математик
Геннадий Кондаков, предприниматель
Алексей Захаров, предприниматель
Ирина Галенина, пенсионерка
Юрий Вдовин, пенсионер, правозащитник
Ирина Кутлина, пенсионерка
Марина Громова, пенсионерка
Татьяна Бодунова, пенсионерка
Александр Тарасов, пенсионер
Виктор Рибас, художник
Ирина Боганцева, учитель
Нина Дымшиц, киновед
Эдвард Немцов, руководитель компьютерных проектов
Василий Абаренков, программист
Елена Магницкая, служащая
Ольга Мазурова, врач
Яков Кротов, священник
Егдже Велкаяйев, фрилансер, литератор
Анна Дадеко, психолог
Катя-Анна Тагути, художник
Сергей Луценко, супервайзер анимации
Алексей Дивеев, программист
Юрий Пермяков, учёный
Марина Кузнецова, финансист
Геннадий гудков, политик
Андрей Бабушкин, правозащитник
Майя Фирсова, врач
Наталья Таубина, правозащитник
Вячеслав Бахмин, правозащитник
Наталия Богданова, гримёр
Тамара Фомина, филолог
Аркадий Коников, программист
Игорь Пущин, биолог
Степан Сидоров, сценограф
Андрей Десницкий, филолог
Валентин Скворцов, профессор МГУ
Алексей Сиротин, политик
Станислав Шипунов, пенсионер
Олег Мотков, кандидат психологических наук
Гладовская Наталия, пенсионерка
Дмитрий Орешкин, политолог
Карина Сухорукова, геофизик
Алексей Шевченко, наёмный служащий
Евгений Асс, архитектор
Юрий Зубков, режиссёр
Бастрыгина Галина, гражданский активист
Вячеслав Герко, пенсионер
Владимир Шавловский, пенсионер
Юрий Баумштейн, пенсионер
Галина Голубева, пенсионерка
Лев Аронов, художник
Никита Петров, правозащитник
Галина Ганичева, гражданский активист
Геннадий Войнов, учёный
Ярослав Никитенко, гражданский активист
Валерий Антонов, инженер
Эмилия Слабунова, политик
Сергей Дмитриев, китаист, преподаватель
Вадим Громов, учёный
Леонид Бажанов, искусствовед
Дмитрий Зимин, ученый
Ольга Седакова, писатель
Татьяна Гнедовская, искусствовед
Ирина Прохорова, издатель, общественный деятель
Каринна Москаленко, адвокат, правозащитник
Игорь Каляпин, правозащитник
Борис Ротенштейн, режиссёр
Юлия Самохвалова, антрополог, журналист
Татьяна Николаевна Чернышева, переводчик, редактор
Михаил Ривес, пенсионер
Антон Бурков, правозащитник
Святослав Хроменков, правозащитник
Ирина Протасова, правозащитник
Алексей Головань, правозащитник
Елена Шахова, правозащитник
Алексей Цветков, поэт
Елена Караваева, гражданский активист
Галина Михалева, политик
Сергей Герман, писатель
Юлий Ким, драматург , бард
Сергей Денисов, гражданский активист
Ольга Моисеенко, гражданский активист
Михаил Волков, гражданский активист
Алла Амелина, журналист
Владимир Познер, журналист
Валерий Семеновский, историк театра, драматург
Илья Гинзбург, ученый
Роман Кривко, филолог-славист