Как разрушали СССР. Горячий и трагический декабрь 1991-го

Три «Белоснежки» (Кравчук, Ельцин, Шушкевич) и хозяин Алма-Атинского «саммита» Назарбаев. Остальные семь «гномов» у них за спиной, на втором плане «Историческое совпадение: 21 декабря, в день рождения Сталина, закончил своё существование созданный им Союз ССР – тот самый Советский Союз, которому год спустя, в 1992 году, исполнилось бы семьдесят лет», – написал в книге своих мемуаров «Как рухнул железный занавес» Эдуард Шеварднадзе, занимавший тогда пост главы министерства внешних сношений СССР. Советский Союз «закончил свое существование», по его словам, тем, что «руководители одиннадцати союзных республик бывшего СССР подписали Беловежское соглашение». «Белый лис» уводит, таким образом, читателя из заснеженных Вискулей, где трио заговорщиков, не имея на то никаких полномочий, подписало Филькину грамоту о создании СНГ, в солнечную Алма-Ату, где к ним присоединились ещё восемь подписантов в лице среднеазиатских и прочих республик бывшего Союза. Чем якобы СССР окончательно «похоронили», а в новообразованное «Содружество Независимых Государств» будто бы вдохнули большую жизнь. Язвительные отечественные журналисты Алма-Атинскую встречу сразу назвали «посиделками трёх Белоснежек и восьми гномов», подчёркивая тем самым её вес и значимость. Но реакция «мировой общественности» явно вдохновляла участников «саммита», каковым словечком тогда обогатили великий и могучий. Агентство Reuters сообщало: «Соединенные Штаты "крайне удовлетворены" достигнутым в Казахстане соглашением о роспуске СССР и о формировании нового Содружества независимых государств из бывших 11 советских республик, заявил в субботу американский чиновник». Куда более определённо высказался американский президент Джордж Буш. Он назвал развал СССР «величайшей победой», причём добытой руками внутренней оппозиции. Потратив миллиарды долларов на борьбу с Советской империей на Западе явно не ожидали, по его словам, что Союз рухнет настолько быстро… и просто. Желание придать символизма происходившему испытывал не только Шеварднадзе, многие пытались усмотреть в этом мистические черты. Есть основание: на католическое Рождество того 1992 года вроде гарнира к традиционной индейке на стол президента США легло 25 декабря известие об отставке Михаила Горбачёва с поста президента СССР (с чем прекратила своё существование и сама эта должность), а на следующий день, 26-го – о принятии Советом Республик Верховного Совета СССР декларации о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ. Союзу ССР, образно говоря, было выписано «свидетельство о смерти». 30-го декабря, в день 69-й годовщины образования СССР, «белоснежки» и «гномы» вновь встретились, на сей раз в заснеженном Минске. Вели разговоры о… совместном освоении космического пространства. В то самое время, когда на столах у граждан их страшно «независимых» республик было шаром покати, а с наступающим новым, 1992 годом, жителей России и СНГ поздравлял (первый и единственный раз в истории) сатирик Михаил Задорнов. Борис Ельцин вернуться из космоса, вероятно, не успел. Официальная версия отсутствия в медийном пространстве – «заболел». Но это конец месяца, а в его начале ничто не предвещало такого резкого поворота событий. Правда, уже 1 декабря Украина и Казахстан обрели первых своих президентов, Леонида Кравчука и Нурсултана Назарбаева соответственно. В первом случае учреждение такой должности было соединено со скоропалительно (с нарушением сроков, установленных по закону) проведённом референдуме, где опять-двадцать пять был поставлен вопрос о поддержке независимости страны. Большинство избирателей посчитало это дублем референдума 17 марта, когда три четверти населения высказались за независимость, но в составе СССР. Кравчук же со своей командой интерпретировал ответы в том смысле, что народ за «геть від Москви». «Лёня-купон» (прозвище прилипло по введённым при Кравчуке сперва отрезным, затем многоразового обращения «купоно-карбованцам», которые печатала сначала французская типография Imprimerie Speciale de Banque, а потом какая-то английская). В магазинах кромсали ножницами, а в банках после нескольких «оборотов» отправляли в мусорку по-сути валюту, но кого это волновало? Зато «свої гроші, а не рублі». Запад охотно кредитовал эту затею, и явно не в убыток себе. По всем параметрам Украина была лучшей из всех республик СССР. Но очень скоро ситуация изменилась: задержки зарплат при Кравчуке стали не многомесячными, а многолетними, инфляция составляла 1000 процентов в год. Однако личное благосостояние Леонида Макаровича заметно выросло сравнительно с тем, что он имел в СССР. Сына Джо Байдена Хантера, причём вкупе с «партнёрами», обвиняют ныне в получении «каких-то» 16,5 миллиона долларов за их бесценные услуги частной газодобывающей группе компаний Украины Burisma Holdings. А вот «тайным советником вождя» Кравчука, причём «советником-добровольцем», был сын отъявленного русофоба, сыгравшего значительную роль в разработке идеи «незалежной Украины» Збигнева Бжезинского, занимавшего значимые посты на политическом Олимпе США. По советам американского «волонтёра» из страны вывели при Кравчуке свыше 150 миллиардов долларов из госрезерва СССР. Осознавая открывающиеся захватывающие перспективы, Кравчук и вёл себя в Вискулях соответственно, играя первую скрипку в «договорняке» по развалу СССР. Однако тогда всё ещё могло пойти не так: известно, сколь крепко Леонид Макарович струхнул, когда, приземлившись в Борисполе, увидел на поле спешащих к самолёту военных. Ожидал ареста, но командир группы взял под козырёк и отрапортовал: «Пане президент… ми прибули у ваше розпорядження…» Скупая мужская слеза пробила его, по собственному утверждению, от этих слов. Но это эмоции. Чтобы обезопаситься, 12 декабря Кравчук объявил себя главнокомандующим всеми вооруженными силами на территории Украины. Защищать его стало обязанностью служащих ВСУ. Основания опасаться действительно были: накануне, 11 декабря, Комитет конституционного надзора СССР выступил с заявлением, в котором признал неконституционными действия Шушкевича, Ельцина и Кравчука в части подписания соглашения о создании СНГ и, соответственно, «прекращении существования СССР как геополитической реальности». Иными словами – Комитет указал на совершение преступления, имеющего признаки государственной измены. Горбачёв, как гарант Конституции, мог и должен был применить власть, однако… На следующий день, 12 декабря, Верховный Совет РСФСР, полностью игнорируя заявление Комитета, ратифицировал Соглашение о создании СНГ. В тот же день произошла встреча Михаила Сергеевича с Борисом Николаевичем. По её итогам Ельцин заявил журналистам: «Сопротивление соглашению о Содружестве независимых государств со стороны Президента СССР, тем более связанное с применением силы, исключается». Почему? Ведь формально Горбачёву подчинялись тогда вооружённые силы и МВД. Более того: и министр обороны СССР Евгений Шапошников, и министр внутренних дел СССР Виктор Баранников были лично обязаны ему своими назначениями (после того, как по итогам «Августовского путча» маршал Дмитрий Язов был незаконно арестован, а Борис Пуго покончил жизнь самоубийством). Но оба они вовремя сориентировались, к кому перетекает власть, и полностью игнорировали приказы своего президента и главнокомандующего. Свои «бочку варенья и ящик печенья» получил за это впоследствии каждый из них, но вопрос в ином: а был ли сам Горбачёв «преисполнен решимости спасать Союз»? С одной стороны, всю первую половину декабря он с самых разных трибун (2 декабря – на заседании Политического консультативного совета при Президенте СССР, 3-го – в «обращении к депутатам Верховных Советов союзных республик суверенных государств», 4-го – в телеобращении к парламентариям страны, 8-го – в выступлении по украинскому телевидению, и т.д.) талдычил о «незамедлительном заключении Союзного договора», о том, что его подписание «приблизит наше общество к выходу к новым формам жизни», что «без Союза в виде единого государства не обойтись». Весь декабрь изо дня в день Горбачёв говорил без умолку. Помимо «обращений» и «выступлений» он раздавал бесчисленные интервью: «Литературной газете» и «Независимой газете», «группе журналистов» на встрече 12 декабря, журналу «Тайм» и телекомпаниям «Эн-Би-Си» и «Эй-Би-Си», прочим отечественным и зарубежным СМИ. Подогревал интерес к себе «утечкой информации» о возможном скором уходе в отставку, каковой инсайд «слил» (передал) 14 декабря сотрудник аппарата Президента СССР Павел Палажченко американцам Майклу Бешлоссу и Строубу Тэлботту*. Михаил Горбачёв был настолько увлечён этой говорильней, что последнее своё кремлёвское интервью дал японским журналистам 27 декабря, когда его уже «попросили» из президентского кабинета, в кабинете руководителя аппарата Президента СССР Григория Ревенко (выставив вещи соперника в коридор, бывшим сотрудникам его Ельцин великодушно дал время собрать манатки до 2 января 1992 года). Слов было произнесено Горбачёвым в декабре без счёта; дел не было сделано им никаких. Он проигнорировал, как уже было сказано, заявление Комитета конституционного надзора СССР, которому хода не дал. «Пропустил мимо ушей» решение депутатской группы Верховного Совета СССР «Гражданское согласие» от 10 декабря, которое квалифицировало беловежское соглашение, как «акт произвола, влекущий за собой непреодолимые последствия», и инициативу этих депутатов по созыву Съезда народных депутатов, по всем признакам чрезвычайного. «Не обратил внимания» на обращение «Клуба рабочих Москвы» к гражданам СССР с протестом против Беловежского соглашения, опубликованное в «Правде» 16 декабря. И т.д. Горбачёв уподобился в это время глухарю во время весеннего тока, когда он слышит только свою песню и не видит ничего вокруг. Хотя нет: прослышав о предстоящей встрече лидеров бывших советских республик в Алма-Ате, он за три дня до её начала направил послание участникам. В нём он сформулировал аж семь предложений, «нацеленных на обеспечение жизнеспособности Содружества», и даже придумал ему название – «Содружество европейских и азиатских государств». Слово «Союз» отныне изымается из его лексикона, но он подобно Органчику из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина продолжал склонять на все лады новое слово: «Содружество», сдабривая его прежними глаголами и прилагательными о том, что «процесс пошёл», про какое-то «углубление» и «расширение», «усиление демократии» и т.д. В упор не видя, что 19-го декабря Ельцин объявил о прекращении деятельности МИД СССР, 20-го (постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР) был упразднён Государственный банк СССР… Нижестоящее упраздняло вышестоящее. А «под ёлочку» жителям страны было положено постановление «О мерах по либерализации цен», которое вводилось в действие со 2 января 1992 года. Цены от этого взметнулись в заоблачную высь. В одном пакете с ним шла и программа приватизации на 1992 год, столь же грабительская. И это были только первые горькие плоды от распада СССР – разрушения, от которого до сих пор не выиграл никто, кроме кучки негодяев. * За успешное выполнение миссии в Москву Строуб Толботт вскоре был вознаграждён назначением на пост заместителя Госсекретаря США, а Майкл Бешлосс стал автором книг «Измена в Кремле: Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами», которые опубликованы в 2010 и 2016 годах. Тихомир Павлов