Уже Кыйв… Почему вновь победил Кличко
Грязь и разруха, прорастание вопиюще пошлых высоток сквозь исторический центр Матери городов русских, застекление балконов на памятниках архитектуры как прирастание «огородами» – всё это последствия победы села над городом во всеукраинском масштабе. Естественный итог этногенеза. Вернее, его конец.
Пятнадцать лет назад, когда кыяны (не путать с краснокнижным видом киевлян) избрали мэром «космонавта» Черновецкого, проигравший градоначальник Омельченко публично заявил, что обиделся на жителей города. Тогда это выглядело несколько комично, но вскоре стало понятно. При хозяйственнике СанСаныче столица Украины заметными темпами выходила из разрухи 90-х, а при «оранжевых» (в т.ч. «молодой команде Черновецкого») в те 90-е стала столь же стремительно в нее возвращаться.
Но в 2009-м большинство жителей Украины вновь – как и за пять лет до этого – проголосовала за Януковоща, и злочинная влада поставила городским головой экс-офицера советской ещё закалки Попова (до того с самой лучшей стороны зарекомендовавшего себя мэром одного из экологически проблемных индустриальных узлов Кременчугской промышленной агломерации). В столице «Александр II» быстро достроил замороженные с победой «Оранжевой революции» мосты и развязки, ввёл в эксплуатацию новые станции метро (вообще немыслимое деяние для рукопопых оранжоидов) и… был сметён уже Революцией Гидносты во главе в т.ч. с Кличко.
Последний в качестве мэра сподобился разве что на изначально проблемный велосипедный мостик (с просадками опор чуть ли не в день открытия, треснувшее сверхпрочное стекло в качестве кармы за денежный кидок проектанта) да на покосившийся в день открытия турецкий флагшток самого большого прапора Украины (ну очень нужный для киевлян объект).
И вот на закончившихся на прошлой неделе местных выборах Кличко побеждает Попова. Да, пусть голоса действующему мэру приписали, пусть явка составила 34%, но факт остаётся фактом: в целом мисцяны (не пугайтесь, это не то, что вы в меру своей распущенности подумали – это горожане на укроновоязе) не пошли голосовать за Попова. Или против Кличко. Чем же он так запал в душу кыянам? Только ли вершинами мудрости об «уставших мостах», «подготовке к земле» и «слишком мокрых дождях»?
Вообще неким символом завтрашнего дня, который усмотреть смогли «не только лишь все», но мало кто смог это сделать, стала, сама зима 2014 г., когда Попова на посту мэра сменил Макеенко (тот самый Фунт – «владелец» Порошенковского «Прямого» анала, более известного, как «Прямая кишка»). Тогда не только «серце країни» – Майдан – покрылся баррикадами из отходов жизнедеятельности бабуинов, смёрзшихся под толстым слоем снега, но весь Киев разом превратился в свалку. И только мощные снегопады покрывали то, что с весной гидности должно было проявиться во всей своей «европейскости».
Но новые – отлюстрированные – коммунальные службы встретили вызов гидности с честью. Киевские мусорники и отдельно взятые контейнеры были… выкрашены в соответствующие цвета.
И похоже, «на фарбу» ушла вся нераспиленная новыми властями часть коммунального бюджета. Причём, вперёд на все пять лет каденции нового мэра.
Впрочем, и сами осчастливленные цветными переменами аборигены с готовностью жертвовали на революционную эстетику. Вот пролежал себе валун тысячу лет спокойно на Татарке, никого не трогал, пока бабуины не принялись свою Соборну розбудовуваты…
Заметно изменился и вид центра.
Осенью 2014 года, проходя по Крещатику, я вспомнил давний рассказ одного коренного киевлянина, пережившего немецкую оккупацию. Так вот, главную улицу города в первые послевоенные годы жители исторического центра города прозвали Гапкин-штрассе. Дело в том, что комсомолки, призванные из колхозов на расчистку руин довоенного Крещатика и строительство уже сталинского ампира, выходили по вечерам сюда же на прогулку с обильным поглощением семечек и, естественно, массовым сплевыванием шелухи. На сельской грунтовке этот атрибут народной традиции смотрелся бы даже органично. Во всех смыслах: ведь ветер рано или поздно загонял бы шелуху в траву и под кусты, а «мокрый дождь» превращал в удобрение. Но здесь – на асфальте и брусчатке… Однако даже немногочисленные «хлопцы», выгуливающие девчат, знали, что окурки от папирос следует выбрасывать в урны. Потому что у городских так принято.
С обретением незалежности в 1991 село всё более осознавало, что правила «городских в шляпах» им теперь не указ. Но «пережитки социализма» проявлялись некоторое время: окурки, обёртки от мороженного, сигаретные пачки отбрасывались пусть не в урны, но хотя бы куда-то в сторону – на проезжую часть, под деревья или под заборы. Поэтому даже коренные киевляне (подозреваю, как и дончане, полтавцы, одесситы) вживались в эту тотальную помойку постепенно – как лягушки в медленно подогреваемую воду. Помню, как в нулевых прилетели друзья из Канады и на выходе из аэропорта «Борисполь» поражались «этой грязи». А для нас она тогда уже стала обыденностью.
Понимание пришло именно весной 2014 г. Мы с друзьями – Володей Скачко, Юрой Молчановым, Ростиком Ищенко побывали на конференции в Курске. И когда проезжали через тамошние «черёмушки» вдруг спонтанно признались друг другу, что буквально шокированы чистотой. Так непривычно это уже было. И зелень во двориках между хрущёвками, незахламленных киосками, будками игровых автоматов, автостоянками… Только детские и спортивные площадки да старые добрые столики для шахматистов/доминошников. Ростислав, правда, в шокообмене участия не принимал, ибо пару месяцев уж, как адаптировался в Москве.
А в спальном районе Москвы я побывал в 2016-м – в гостях у дорогого моему сердцу беженца Армена Мартиросяна, снимавшего квартиру на Шелепихе, если не ошибаюсь. И увидел, как эта московская чистота достигается. Двое условных таджиков прочёсывали и без того стерильный газон и умудрялись всё же отыскивать на нём залётные фантики, накалывая их на специальные пики.
Ну а истинно эуропэйська Naziя тем временем семимильными шагами отрывалась от всей этой угро-финской азиатчины. С триумфом на Крещатике (а Майдан Незалежности – его часть) потомков гапок весь «прогулочный» мусор оказался уже просто под ногами. Так, наверное, и проступает конец этногенеза. Фаза обскурации, по Гумилёву, когда особям лень даже руку протянуть к урне. Да и смысла в этом не видится. А значит, и нет смысла и городской власти тратиться на урны. Такие вот причинно-следственные взаимосвязи…
Непосредственно к Крещатику примыкает ул. Большая Васильковская.
Как можно догадаться, в спальных районах гиднисть ещё более впечатляюща. Когда моя дочь вернулась после двухлетней магистратуры в Северной столице «Мордора», то первыми её словами после обниманий были:
– Мама, а что это за объявление на подъезде “В зв’язку з відсутністю двірника придомова територія прибирається силами мешканців”.
– Ну вот так, доченька. Привыкай…
– Нееет! Я не хочу привыкать! Так же не должно быть!
Через минут пять уже с надеждой:
– А может это прикол?
– Не прикол.
– А кто же убирает?
– Нация! То есть, никто. Что, по таджикам уже соскучилась?
– Таджики хорошие…
Притом, что признаюсь, ещё за несколько месяцев до этого она высказывала недовольство высоким удельным весом азиатских мигрантов в Северной Пальмире.
Особенно красивы киевские подъезды в преддверии выборов. Да и после. Вот мой лестничный пролёт на вторую неделю после местных выборов-2020.
И главное, сплошной глянец. Даже для растопки на даче не годится.
Так что киевским спудэям culture shock, пережитый питерской выпускницей, не грозит. Вот, что будущее нации оставляет после вечеринки в парке некогда, пожалуй, самого элитного учебного заведения Малороссии – Политехнического института.
Это под памятником героине Украины – оуновке Тэлиге!
Но вернёмся на Большую Васильковскую. Это – станция метро «Олимпийская». То есть, перед знаменитым киевским стадионом – единственным стотысячником Советского Союза, принимавшим и Олимпийские игры 1980 г., и Евро – 2012 и финал Лиги чемпионов, не говоря уже о полу- и четвертьфиналах.
Стихийная торговля в центре города со всевозможными картонными ящиками, семечной шелухой, и какой-то слизью, вытекающей из-под этого всего – для украинской столицы обыденность. В окраинных микрорайонах – вообще адский ад. Выигрышными моментами для себя Педалик видит не рутинное обеспечение коммунальных служб, а, скажем, торжественный запуск маршруток UberShuttle (одну из которых, собственно и наблюдаем на этой картине маслом). И с электоральной точки зрения он прав – это же какая игра на тщеславии грязнуль, посредством «Шаттл» ощущающих причастность к Европе! А что конечная остановка этих самых «челноков в Европу» совмещена со стихийной помойкой, так и Старый Свет сие, похоже уже ждёт. Просто Украина впереди Европы всей здесь.
Да, забыл упомянуть, в спортивном комплексе «Олимпийский», в частности, во Дворце Спорта ещё же дважды финал «Евровидения» проходил. И вот накануне последнего занесло меня в «Ворота песенной столицы Европы – 2017» (ставшей таковой из-за политического решения присудить победу татарке, «бежавшей из оккупированного Крыма», чью песню даже на Украине никто не в состоянии вспомнить, не то что напеть).
Первыми встречают гостей такие вот красавцы из «секьюрити» вокзала, развернувшиеся спиной к вестибюлю (который должны, вообще-то охранять) и о чём-то мирно матюкающиеся.
Пусть и негромко, но когда при моей жене, да и при любой женщине или ребёнке подобным образом мовнюкают, сразу же бычусь.
Еле сдерживаясь, надавил на свидомисть: «Панове, вы же в европейской столице!». «Да яка в ж..пу європейська столиця!», – простодушно отвечают не постигающие суть моих претензий новые европейцы. От этого святой простоты даже мое бычье сердце размягчается. Тем более что всю глубину и всеобъемлимость их ответа ощущаю сразу же по выходу на привокзальную площадь.
В каких-то десяти метрах от некогда гордости Украины (Южный терминал киевского вокзала выиграл какой-то международный архитектурный конкурс ещё при Кучме), с опаской захожу в пустынный подземный переход. С опаской – ввиду состояния парапета…
… лестницы и напольного покрытия…
А почему пустынный, стало ясно через минуту.
Здесь нация, прошу прощения за мой французский, сцэ:
А тут – слов из соловьиной не выбросишь – и сэрэ:
Пришлось от этого духа свободы лететь сломя голову и чуть не сломя ноги по какой-то из этих лестниц:
Как вы заметили, мы плавно перешли (вернее, переплыли) от разрухи в клозетах к разрухе в головах, в том числе, и в голове, по которой много били и сильно били.
Ну кто, кроме, разве что распильщиков городского бюджета (но чэсна влада же не такая) додумается в наше время устанавливать телефонные будки? О востребованности новейших таксофонов говорит превращение их – за недостатком куда более необходимых городу банальных урн – в мусорный бак.
На этом снимке видна не только вышка сотовой связи (символ бессмысленности таксофона), но и проезжающий мимо автобус «Полёт» (экспресс от вышеописанного Южного вокзала в «воздушные ворота страны»). И вспомнилась в связи с последним поездка 2017 года примерно той же «курской» компанией в Астану.
Впрочем, тот удивительный для гостя с Украины факт, что ветер не гоняет мусор в этом открытом всем степным ветрам городе, заметил я ещё в 2007-м. Но более всего поразила тогда картина полноценных строительных работ в ночную смену: под рядами прожекторов возводилось сразу несколько разноуровневых автомобильных развязок. Это смотрелось как инопланетная фантастика на фоне замучившего киевских водителей долгостроя перед автовокзалом (теперь уже «автомобильные ворота страны») с одиночным калекой в оранжевом жилете, время от времени волочащим пустую тачку с одного конца площадки в другой.
В этот же раз впечатления нагнали нас уже по прилёту в Киев. Когда на Бориспольской трассе (в «тоталитарные времена» – лучшей в Союзе) ощутили вдруг пятой точкой, что «на родине» – в Эуропе. А всего-то два дня повозили нас по азиатским дорогам.
И всего пятнадцать лет прошло с тех пор, как проехался я за рулём по ельцинской по сути ещё Эрэфии (не могу назвать это Россией), где федеральные дороги (Питер – белорусская граница или Москва – украинская граница) были на уровне украинских дорог между райцентрами. А ныне даже гордость щеневмерлой инфраструктуры – дорога Киев-Одесса для российского автомобилиста как портал в «благословенные 90-е».
Хотя, при Кучме в 90-х в Киеве ещё поддерживались спорткомплексы 70-х – 80-х, а не переоборудованные в последние годы под фитнесс-клубы разорившиеся от ассоциации с ЕС заводы и институты.
Да, в страшные-страшные советские времена, когда, к примеру, построили в Киеве Академгородок, для молодых учёных возвели в нём целый спорткомплекс «Наука» – чтобы могли поддерживать достойную советского человека физическую форму, а не только закисали над микроскопами. Комплекс оказался таким шикарным, что ещё первое десятилетие незалежности принимал международные турниры среди профессионалов в разных видах спорта. Но любая инерция рано или поздно заканчивается – тут даже учёным не надо быть, чтобы знать.
Одно время хотели хотя бы фасад обновить, но деньги, видно, «освоились». Поэтому ограничились матерчатой «облицовкой», но ту естественно за несколько лет порвали ветра.
Заодно – и победный прапор над всеми этими пережитками прошлого.
Зато как же без ылитного рэсторана в некогда главном корпусе комплекса!
Впрочем, что там говорить о каких-то спорткомплексах на окраине, если в самом центре – на площади с говорящим названием «Европейская» за фасадом дома с не менее символическим названием «Украинский» (бывший музей Ленина) давно уже проросли деревья сквозь террасы развалины шедевра инженерного дизайна 80-х – каскадного охладительного фонтана.
Ещё также Крещатик. Самое его начало.
С элитного Печерска примыкает к этой самой Европейской площади правительственный квартал улицы Грушевского (исконной Александровской – как и в случае со знаменитым парком, упомянутым в предыдущем обзоре «Ещё не Одэса…»), которая утыкана такими сити-лайтами:
Что же, чубатым жертвам «исторических» построений Грушевского действительно есть чем гордиться в деле уничтожения Матери городов русских, возрождённой государем Александром. Случилось это после раздела Польши. Что теперь нужно разделить, чтобы стало можно повторить?