Почему я никогда не смотрел с презрением в сторону тех, кто в 90-е уехал из страны?

Много раз я бывал во Львове. Там в институте физической культуры училась моя старшая двоюродная сестра, мастер спорта по рапире. А совсем недалеко, на Волыни, жила старшая отцова сестра, теть Тоня. И чтобы попасть к ней, во Львове надо было сделать пересадку. Но все мои посещения этого города были в советское время: последний раз я был там по весне 1987-го. А мой однокурсник попал во Львов в 1994-м. Пересадка у него там была, на Ровно он летел. И разрыв между рейсами оказался довольно приличным — четыре часа. Как Серега мне потом рассказывал, все это время он провел под дверью линейного отделения милиции на транспорте, в аэропорту. Выходить куда бы то ни было ему было страшно. Реально страшно. В первой половине 90-х страшно было не только во Львове. Как раз в то время мой бывший одноклассник и хороший друг (увы, ныне уже покойный), притащив в Сыктывкар из Крыма абрикосы, которые там обменял на горбыль (у нас, на Севере, по сути — отходы производства), и выяснив итоговую норму прибыли от сделки, решил не ограничиваться разовой операцией, а попытался организовать такие поставки в родную Коми на регулярной основе. Сам-то он срочную оттянул в Чукотской бригаде ПВО, но о том, что я свой почетный долг Родине отдавал в Средней Азии, помнил. И после недолгих уговоров подбил меня слетать на очередные выходные, плюс пара дней отгулов, в Душанбе, попробовать найти моих старых сослуживцев и замутить с ними на взаимовыгодных условиях (вы — нам, мы — вам) какой бизнес. Ничего у нас с ним не вышло. Время в Таджикистане уже было неспокойное, никого я не нашел. А с незнакомыми, непроверенными людьми связываться Игорь, в силу природной осторожности, не стал. Но суть не в этом. Прилетели мы нормально. А потом вдруг — бац, и… Аэропорт в Душанбе закрыли! Официально объявили о какой-то эпидемии, но, думаю, дело было совсем не в этом, просто беспорядки в республике начались. А мне послезавтра с утра — на работу. Улетать надо. Чтобы решить этот вопрос, Игорь подрядил местного с Жигулями. И поехали мы через перевалы в Киргизию, а уже оттуда, через Ферганскую долину, в Ташкент. Из него мы и улетели. И вот когда ехали мы по Киргизии, по пути встречается нам село. И сразу, по одному внешнему виду, понятно — село немецкое. Сразу оговорюсь: в советское время в Средней Азии и Казахстане немцев было очень много. Когда в конце августа 1941 года расформировывали Республику немцев Поволжья, многих отправили к нам, в Заполярье. Другую, не меньшую часть, — в Среднюю Азию и Казахстан. Так вот, въехали мы в село, и с первого взгляда видно, что оно — немецкое. Улицы ровные, как по линеечке отчерчены, их пересечения — под прямым, или близким к нему, углом, домики — все, как на одно лицо, будто близнецы-братья. У каждого из них — такие же одинаковые палисаднички, огороженные ровным штакетником, обязательно — клумба. Тротуарные дорожки (есть такие!), отделены от проезжей части рядком поставленных под углом 45 градусов красных керамических кирпичей. А мы уже прилично отмахали, подустали малость. Остановились, я вышел из машины, постучал в первые попавшиеся ворота. Открыл мужчина. Я ему и говорю: так, мол, и так, нам бы ведро чистой воды — самим попить и в радиатор долить. Он посмотрел на нас: — Откуда идете? — Из Душанбе. Тут сразу понятно — через перевал. Он дверь пошире открыл: — Да что там воды? Наверное, уже и проголодались? Заходите, мы как раз ужинать собирались. Покушаем, потом и с машиной разберемся. А то, может, заночуете? — Спасибо, от «поужинать» не откажемся, а вот на ночь не останемся, у нас утром самолет из Ташкента. В общем, зашли, поужинали, залили воду в радиатор и поехали дальше. Фото: по лицензии CC0 Pxhere.com А за ужином выяснили, что хозяева живут на чемоданах. Ждут подтверждения на выезд из немецкого посольства. Да, у них уже многие уехали. Поэтому окна в большинстве соседних домов и не светятся. Да и вообще опасно здесь стало. Если бы не местные киргизы, давно бы уже все разграбили. А они — типа как гаранты стабильности. Нет, они не добрые, просто все это, как уедем, им достанется. Для себя берегут. Ну, я наивно и спросил: а сколько все это может стоить? Во дворе скважина, насос, вода в дом подведена, бойлер (титан) стоит, водогрейный котел, сам дом основательный, добротный, кирпичный… Мужчина улыбнулся грустно мне в ответ и сказал, что ничего это не стоит. Ни копейки. Зачем платить, покупать? Мы уедем, оно и так им достанется. Даром. Вот поэтому я никогда не смотрел презрительно в сторону тех, кто тогда, в 90-е, уехал из страны. Они ведь не просто так… Страшно было. Во всяком случае на окраинах рушившейся империи, действительно, так было. Реально страшно. И больше даже не за себя, любимого. За родных, что рядом. За детишек… ...

Эту статью описывают теги: 90-е годы, лихие 90-е, история из жизни