Ровно 80 лет назад, 31 января 1943 года сдался в плен фельдмаршал Паулюс – один из сотен тысяч таких же пленных немецких военнослужащих. Фактически это означало окончание Сталинградской битвы, переломной для хода Великой Отечественной войны. То, как советская власть и лично Берия отнеслись к немецким военнопленным, разрушает один из главных русофобских мифов о Второй мировой войне.

Еще 6 января 1943 года советское командование предложило окруженной 6-й армии вермахта прекратить сопротивление, гарантируя жизнь сдавшимся и помощь раненым и больным. Тогда Паулюс отверг это предложение, обрекая свои войска на уничтожение в котле.

Но выживших немцев и их союзников ждала не менее страшная судьба. Большинство из них уже страдало от различных заболеваний, находясь в состоянии крайнего физического истощения. Безусловно, в Третьем рейхе советских пленных в такой ситуации ждала бы смерть. Но Советский Союз не был нацистской Германией.

СССР, конвенции и пленные

В 1929 году на конференции в Женеве были приняты конвенции «Об улучшении участи раненных и больных в действующих армиях» и «Об обращении с военнопленными». Хотя СССР не ратифицировал последнюю из них, в 1931 году советское правительство утвердило свое «Положение о военнопленных», основанное на тех же принципах, что и Женевская конвенция.

В июле 1941-го было принято новое «Положение», отличающееся от прежнего ужесточением режима содержания военнопленных. К примеру, их снабжение уже предусматривалось не по нормам для военнослужащих тыловых частей РККА, а по нормам, установленным советскими властями. Кроме того, пленные рядового и унтер-офицерского состава теперь в обязательном порядке привлекались к труду. Но, несмотря на изменения, советское «Положение» предусматривало человечное отношение к пленным, защиту от угроз и насилия и т. п.

В начале Великой Отечественной пленных было немного. За первые  полтора года войны Красная армия пленила по разным данным 10–20 тысяч человек.

 

Однако успешное завершение Сталинградской битвы и ряда других операций сопровождалось массовой сдачей в плен попавших в окружение вражеских солдат и офицеров. По донесению командующего Донским фронтом генерала Рокоссовского, только с 10 по 31 января 1943-го его войска пленили 41 374 человека. В результате успехи Красной армии зимой 1942–1943 годов увеличили число пленных до почти 300 тыс. человек.

Но такое количество голодных, раненых и больных людей создало советскому командованию множество трудностей по сохранению им жизни при транспортировке в тыл. Как минимум 10% из них уже находились в безнадежном состоянии.

После сдачи в плен вражеские военнослужащие отправлялись на приемные пункты НКВД для последующей отправки в лагеря. Но принимаемые чекистами пленные порой были уже не жильцы. В конце 1942-го руководство НКВД, обеспокоенное высокой смертностью пленных, начало выяснять ее причины.

30 декабря замнаркома НКВД Иван Серов доложил Лаврентию Берии, что в связи с успешными действиями Красной армии «отправка военнопленных проходит с большими затруднениями, в результате чего происходит большая смертность среди военнопленных». В основном это касалось румын и итальянцев, еще до сдачи в плен не получавших продовольствия до 10 суток, так как на фронте им в первую очередь снабжались немцы.

Кроме того, некоторые начальники советских тыловых частей нарушали указания начальника тыла Красной Армии генерала Хрулева по транспортировке пленных с фронта в тыл. Имелись случаи, когда пленных гнали пешком по 200–300 км с фронта до железной дороги, не кормив по несколько дней, не выдавая им теплой одежды, и перевозили в тыл в неотапливаемых вагонах.

Берия поручил принять меры для сохранения жизни пленным. 2 января 1943-го Хрулев издал приказ «Об упорядочении работы по эвакуации военнопленных с фронта».

 

Теперь отправка пленных с фронта должна была производиться всеми видами транспорта, идущего в тыл порожняком. В пути пленных нужно было кормить по установленным нормам и для этого их должны были сопровождать трофейные полевые кухни с продуктами. Всех нуждающихся в медпомощи сначала нужно было лечить и лишь затем передавать НКВД. Все пешие переходы были ограничены 25–30 км с обязательным привалом или ночевкой с выдачей горячей пищи и кипятка. Если у пленных не было теплых вещей и обуви, то их надо было обязательно выдать за счет трофеев.

Однако эти и другие меры не дали нужного результата. Тогда Берия обратился за помощью к Государственному комитету обороны.

Спасти как можно больше

3 апреля 1943-го Берия направил Сталину докладную записку о военнопленных, указав, что с начала войны по 25 марта 1943-го в СССР их было 291 579 человек. Из них по 25 марта умерло 132 105 пленных: 22 286 умерло в пути к приемным пунктам и лагерям НКВД, 25 354 – в приемном пункте у Сталинграда, 24 202 – в госпиталях и 60 263 – уже в лагерях НКВД. В итоге к этой дате в живых осталось 159 474 пленных, из которых 62 112 лежали в госпиталях.

Созданная НКВД комиссия вместе с Красным Крестом изучила причины высокой смертности и пришла к следующим выводам. В окружении вражеские солдаты плохо питались и почти не ели 15–20 дней перед пленением. На момент капитуляции большинство из них уже страдали дистрофией, ставшей причиной 79,3% смертных случаев. Пленные рассказали, что зимой 1942–1943 годов смертность в их частях на Сталинградском и Воронежском фронтах была высокой. К примеру, солдаты некоторых частей венгерской армии получали до плена 100 граммов хлеба на три дня и не имели горячей пищи, что привело к вымиранию 40% личного состава этих частей.

Кроме того, в окружении у вражеских войск был дефицит чистой воды. Немецкие солдаты употребляли непригодную для питья воду или добывали ее из снега, что привело к эпидемиям желудочно-кишечных болезней.

 

Но особенно немцы и их союзники страдали от обморожения. Непривычные для них климатические условия и плохая экипировка привели к массовой смертности. В результате на приемные пункты пленные поступали «с отмороженными верхними и нижними конечностями, частично без обуви, головных уборов, шинелей и в летней одежде». Свой вклад в их смертность добавила и завшивленность, так как вражеские солдаты по 3–4 месяца не проходили санобработку.

Таким образом, при сдаче в плен многие вражеские солдаты уже были на пороге жизни и смерти. Впервые столкнувшись с такой ситуацией, советское командование допустило ряд ошибок, которые усугубили ее, например, длительные пешие марши пленных с фронта к пунктам отправки.  И хотя реакция на их исправление была быстрой, избежать высокой смертности не удалось.

Берия доложил Сталину, что НКВД провел ряд мероприятий по спасению пленных.

 

В феврале и марте в госпиталях уже находилось 62 112 раненых, обмороженных и больных. Из 49 525 человек, вывезенных в тыловые лагеря, 19 450 больных были размещены в госпиталях, созданных на их территории. Все пленные питались по нормам, получая горячую пищу два раза в день, а больные три раза в день. Это означало, что в лагере пленный получал в сутки 600 граммов хлеба, 80 граммов мяса и рыбы, крупу, овощи, сахар и т. д., а больным еще полагались молоко, яйца, сливочное масло и другие продукты.

Несмотря на эти меры, физическое состояние пленных было настолько тяжелым, что данные мероприятия не дали значительного результата. Чтобы изменить ситуацию, Берия просил Сталина санкционировать утверждение повышенных норм питания для госпиталей и больных дистрофией, а для ослабленных пленных и пленных, занятых на тяжелых физических работах, увеличить нормы питания на 25%. Также обязать Главное санитарное управление Красной армии передать НКВД девять санитарных поездов для вывоза раненых пленных с фронтов в тыл и обеспечить лагеря НКВД всеми видами медснабжения. Наркомздрав же обязать выделить для пленных 10 тыс. мест в медучреждениях.

Чем СССР отличался от Третьего рейха

Хотя Сталин одобрил предложения Берии, смертность среди пленных Сталинграда и Воронежа оставалась высокой из-за необратимости их состояния. К 1 июня 1943-го в живых осталось 75 568 человек, из которых 53 798 находились в  лагерях и 21 770 – в госпиталях.

Такая высокая смертность никак не устраивала НКВД, который продолжил борьбу за жизни пленных. Ее итогом стал следующий факт: из общей численности военнопленных в СССР – страны, не ратифицировавшей Женевскую конвенцию, в лагерях умерло 15%. В то же время в Германии, обязавшейся ее соблюдать, умерли 57% пленных.

 

В своем письме к фельдмаршалу Кейтелю видный нацистский функционер Альфред Розенберг писал, что «судьба советских военнопленных в Германии стала трагедией огромного масштаба», так как зиму 1941–42 годов из 3,6 млн пленных пережили только несколько сот тысяч, а остальные умерли от голода, холода и болезней. Розенберг отмечал, что советских пленных обрекали на голодную смерть, они находились под открытым небом в дождь и снег. При этом те, кто нес за них ответственность, рассуждали: «Чем больше пленных умрет, тем лучше для нас…»

По сути, руководство нацистской Германии превратило плен в продолжение войны. Такое отношение пугало даже некоторых ее представителей. В сентябре 1941-го глава абвера адмирал Канарис в своих заметках для доклада об обращении с советскими пленными указывал, что «военный плен не является местью, ни наказанием, а только мерой предосторожности», цель которой – не дать военнопленным в дальнейшем участвовать в войне. Даже Канариса смущали приказы его начальства о жестоком обращении с советскими пленными. Он указал, что советский закон о военнопленных соответствует нормам международного права, и если зверские распоряжения германского командования попадут в советские руки, то у СССР появится мотив для мести немецким пленным.

Но советская власть не занималась ничем подобным. Наоборот – как свидетельствуют документы, руководство СССР делало все возможное, чтобы спасти немецких военнопленных, тех, кто еще недавно с оружием в руках воевал против Советского государства, убивал советских граждан, уничтожал все на своем пути. Таким образом, опровергается один из главных русофобских мифов, касающихся Второй мировой войны, о сопоставимости, одинаковой кровожадности гитлеровского и сталинского режимов.