Прехитрый еврей царя Петра
Иудей
Дед Петра Павловича, смоленский еврей Шая Сапсай Шафир, после присоединения Смоленска к России был крещён. Сын его Павел, зная языки, получил место в Посольском приказе, а внук Пётр сделал головокружительную карьеру. При этом выкрест Пётр Шафиров всю жизнь сохранял тесные связи с иудейским сообществом и, по некоторым сведениям, придерживался кашрута. По долгу службы Шафиров поддерживал тесные связи и с евреями Запада, занимая немалые суммы для нужд царя и служа ходатаем по разным торговым делам… Неудивительно, что современники подозревали Шафирова в тайном исповедании «жидовской веры», да и сам царь при случае не забывал обозвать его «жидовской породой».
Дипломат
С юных лет Шафиров пошёл по стопам отца — был зачислен переводчиком в Посольский приказ. В качестве толмача он участвовал в Великом посольстве, где и привлёк внимание царя Петра. Помимо русского, латинского, иврита и польского владел английским, голландским и немецким. Позднее, находясь в Стамбуле, выучил турецкий и итальянский — главный язык дипломатии Средиземноморья. Неудивительно, что Шафиров стал спутником царя и во время его заграничной поездки 1716−1717 годов.
Без Шафирова, обладавшего цепким умом и любезностью, не обходились ни одни переговоры — шла ли речь о капитуляции вражеских войск или о союзных договорах. По некоторым сведениям, он первым ввёл в отечественный дипломатический обиход шифры. Так Шафиров, наделённый специально для него созданной должностью подканцлера, оказался одной из главных фигур российской дипломатии. По этой причине между ним и канцлером Гаврилой Головкиным имелась, по выражению Саввы Рагузинского, «маленькая контра».
Будучи главным переговорщиком со стороны России при заключении Прутского договора с Османской империей в 1711 году, Шафиров спас русскую армию и честь самого Петра ценой незначительных территориальных уступок, но пожертвовал собственной свободой, оставшись у турок заложником, хотя и в статусе дипломата. Подписав мир, Россия не выполняла его условий, что осложняло судьбу русской миссии в Стамбуле. В один из трудных периодов все 205 членов посольства были препровождены в тюрьму Семибашенного замка, где чуть не померли «от духу и вони».
Спустя два года усилиями Шафирова был заключён новый, Адрианопольский мир, освободивший Петру руки для продолжения Северной войны. В истории дипломатии турецкая эпопея Шафирова считается непревзойдённой. Недаром по возвращении подканцлер был удостоен ордена Андрея Первозванного и назначен вице-президентом Коллегии иностранных дел, ответственным за иностранную политику России. А в 1718 году стал ещё и членом Правительствующего Сената.
Шафиров сыграл большую роль в заключении договоров с Польшей, Данией, Пруссией и Францией в 1715—1718 годах, что во многом определило поражение шведов в Северной войне. Завершивший её Ништадтский мир 1721 года в значительной мере был подготовлен под-канцлером.
Уволенный в 1728 году «за дряхлостью» Шафиров тряхнул стариной при Анне Иоанновне, вновь став сенатором и дипломатом: в 1730- 1732 годах был посланником в Персии и заключил Рештский договор о совместных действиях России и Персии против Турции, вёл переговоры с Англией.
Барон
Именно Шафиров стал первым в российской истории бароном. Этот титул он получил за свои усилия по подписанию брачного договора между царевичем Алексеем Петровичем и принцессой Шарлоттой Кристиной Софией Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Последнее считалось большим дипломатическим успехом, ведь родная сестра невесты была супругой императора Карла VI Габсбурга.
Награждение Шафирова было приурочено ко дню рождения Петра I — 30 мая 1710 года. Таким образом, было положено начало российской традиции давать баронское звание лицам еврейской национальности, промышленникам и финансистам. Спустя месяц новоиспечённый барон подтвердил репутацию блестящей династической свахи, заключив договор о женитьбе герцога Курляндии Фридриха III Вильгельма Кетлера на племяннице русского царя. Позднее на счету барона был также брачный союз царевны Екатерины Иоанновны и Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского, для чего Шафирову пришлось развести герцога с предыдущей женой.
Пропагандист
В 1716 году, по заказу царя Петра, Шафиров создал обширный труд «Рассуждение. Какие законные причины его царское величество Пётр Первый, царь и повелитель Всероссийский… к начатию войны против короля Карла XII, Шведского, в 1700 году имел…». Панегирик кровопролитию «во имя государства» имел целью найти «законные причины» начатой Россией войны. Аргументы Шафирова и сегодня звучат злободневно: действия противника «вынудили» Россию начать первой; права на территории обосновывались давним присутствием на них русских, а также легендами из старинных рукописей; боевые действия оправдываются нанесёнными противником «обидами» и «несправедливостью» заключённых ранее договоров…
Книга, впервые изданная в 1717 году, была переведена и опубликована на английском и немецком языках, причём только последнее русское издание вышло тиражом в 20 тыс. экземпляров. Это был первый русский труд по международному праву, по истории современной дипломатии (отношения России и Швеции), первый образец международной публицистики и пропаганды, первое русское литературное произведение, переведённое на английский язык, вышедшее к тому же первым в России массовым тиражом. Шафиров обогатил русский язык множеством иноземных слов и понятий, в числе которых «гражданин», «патриот» и «революция».
«Рассуждение» Шафирова оказалось также и первой работой по истории Северной войны. Надо полагать, что это дало основание Сенату в 1725 году поручить Шафирову написание «Истории Петра Великого», для чего соратнику покойного царя предоставили документы, литературу и переписчиков. Однако дело не пошло, и в 1728 году затея была официально прекращена.
[Сборник: Северная война]
Предприниматель
Легенда о юных годах Шафирова рассказывает, что он торговал в шёлковой лавке то ли отца, то ли одного из родственников. В 1717 году во время визита в Париж восхищённому французскими текстильными фабриками государю Шафиров с Петром Толстым пообещали в России сделать не хуже. Получив от царя привилегии, финансы и недвижимость, вместе с Фёдором Апраксиным и Александром Меншиковым учредили огромную по размаху «штофных и прочих шёлковых парчей мануфактуру», но лучше, чем в Париже, не получилось, так что всё свелось к импорту готовых штофов и бархатов, и в конце концов дело забросили, передав другим акционерам.
Участвовал Шафиров-бизнесмен и в строительстве зеркальной фабрики, но более всего преуспел в рыболовном деле, совместно с Меншиковым обзаведясь на Белом море большим промыслом по добыче моржового, китового и трескового жира, китового уса и моржовой кости и наладив экспорт товара в Европу… И это не считая поддержки других купцов и фабрикантов, как полагают, далеко не безвозмездной.
Бонвиван
Подканцлер являл собой разительный контраст своему непосредственному начальнику Головкину, длинному и худому скупердяю. Невысокий Шафиров был невероятно толст по причине хорошего аппетита. Принарядиться и выпить был не дурак и вообще понимал толк в жизни. Ему принадлежали роскошные палаты в Москве — один из лучших сохранившихся памятников нарышкинского барокко в столице, а в новой столице — целый остров, который так и называли Шафировым (позднее — Елагин). Не говоря уже о многочисленных вотчинах, которые то и дело жаловал соратнику государь «за верные службы… неусыпные труды и советы», и 15 тыс. крестьян.
В Петербурге обширный дом Шафирова, первоначально деревянный, в 1714 году был возведён в камне архитекторами Растрелли, отцом и сыном, и поражал современников необыкновенной большой залой для торжеств и ассамблей, считавшейся лучшей в городе. Располагался дворец близ крошечного домика царя Петра на набережной Невы. Бывая за границей, дипломат не забывал о собственном гнезде: закупал для него шпалеры, картины и даже цемент для стройки. Здесь находилась и уникальная библиотека подканцлера, почти целиком составленная из иностранных изданий.
После опалы Шафирова дом был передан Академии наук, а оба книжных собрания, петербургское и московское, положили основу академической библиотеке.
Пост директор
Ещё в марте 1701 года расторопному толмачу Шафирову от голландца Андрея Виниуса была передана вся заграничная почта, то есть почты виленская и архангелогородская. А в 1709-м, после Полтавской баталии, он уже возглавил всю русскую почту, которая продолжала относиться к разным ведомствам. После введения в 1722 году Табели о рангах должность Шафирова получила название генерал пост директор.
За 20 лет Шафиров умудрился создать по-настоящему работающую почтовую систему с многочисленными регулярными почтовыми линиями, главной из которых был почтовый тракт Москва — Петербург, с первой водной линией Петербург — Кронштадт, с военно-полевой почтой, благоустроенными почтовыми дворами, где велась также торговля первой русской газетой. Сроки же доставки корреспонденции шафировской почтой были вполне сопоставимы с сегодняшними: письмо из Москвы в Тулу доходило за 36 часов. Русская почта считалась одной из лучших в Европе.
Вор
С неурядиц в почтовом ведомстве начался закат звезды Шафирова. Разбирательство в Сенате, конфликт с Меншиковым, недоброжелательство вчерашних соратников, наконец, учинённая им безобразная публичная перебранка с рукоприкладством привели к тому, что в 1723 году Шафиров был предан суду за казнокрадство и буйство в Сенате и приговорён к отсечению головы, лишению чинов и состояния.
Экс-подканцлеру предъявлялись многочисленные, но довольно мелкие по тем временам злоупотребления. Тем не менее именно Шафиров был избран императором для показательного процесса, призванного образумить зарвавшихся «птенцов». Казнь назначили в Кремле — напротив сенатской канцелярии. Положивший голову на плаху Шафиров уже попрощался с жизнью, однако топор опустился рядом с его головой. В тот же миг было объявлено о замене казни ссылкой в Сибирь. Шафиров чудом пережил это страшное представление. Но до Сибири не доехал, получив разрешение остаться в Нижнем Новгороде. Конфискация распространилась и на зарубежные счета, которыми Шафиров обзавёлся одним из первых в петровском окружении. На прожитьё бывшему богачу со всем семейством было назначено 33 копейки в день.
Лишь после смерти Петра Шафиров был возвращён в Петербург, получил обратно титул, звания и место в Сенате и дипломатическом корпусе.