Почему главный киносказочник Союза снимал гоголевскую Украину на Русском Севере
8 января 1962 года на большой советский экран вышел фильм, который стал одним из главных рождественских атрибутов страны, где не одобрялось празднование Рождества, Пасхи и других религиозных праздников. Но когда речь идёт об одной из лучших повестей Гоголя, которую экранизировал главный «сказочник» Советского Союза - возможно всё
До недавнего времени с творчеством Александра Артуровича Роу были знакомы все граждане республик бывшего Советского Союза поголовно. Невозможно было пройти в детстве, да и уже будучи взрослым, мимо его легендарных киносказок «Морозко», «Кащей Бессмертный», «Королевство кривых зеркал» и множества других, включая последнюю — «Финист — ясный сокол», для которой он написал сценарий, а снять не успел.
Александр Артурович по праву считается главным сказочником советского кинематографа, который поднял планку своего искусства на такой уровень, которую и доныне «взять» особо никто не то что не может — даже не берётся. Но речь сейчас не об этом.
В 1952 году Роу снял свой первый фильм по повести Николая Васильевича Гоголя из украинского цикла писателя «Вечера на хуторе близ Диканьки» — «Майская ночь, или Утопленница».
Этот опыт ему понравился, и в 1961 году он решил экранизировать «Ночь перед Рождеством». Для советских чиновников от кино название религиозного праздника было как красная тряпка для быка, и режиссёру отказали. Тогда он предложил назвать будущий фильм так же, как называется весь гоголевский цикл — «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Это было совсем другое дело, такой подход чиновников устраивал. Но Александр Артурович схитрил — название повести всё равно появляется в первых кадрах ленты в сделанных в виде книги титрах — страницы перелистываются и останавливаются на названии повести.
Фильм снимался на Московской киностудии имени М. Горького, но подбирать актёров на главные роли Александр Артурович ездил в Киев на киностудию им. Довженко.
Роль дьяка Осипа Никифоровича первоначально досталось известнейшему в то время в СССР эстрадному комику Юрию Тимошенко — легендарному «Тарапуньке». Он же предложили Роу на главную женскую роль Оксаны взять начинающую эстрадную певицу, ученицу Киевского музыкального училища Юлию Пашковскую. Режиссёр сначала согласился, но потом «всплыло», что она находится с Тимошенко в более чем дружеских отношениях, собирается за него замуж, и Роу уволил их обоих.
Поиски Оксаны пришлось начинать заново.
Как это нередко бывает в кино, помог случай. Однажды Роу, проходя по коридору киевской студии, увидел 19-летнюю студентку, а точнее даже — студийку, так называли учившихся при студиях будущих актрис, Людмилу Мызникову. Её пригласили на Довженко на пробы заезжие «киношники» с «Беларусьфильма». Она потом вспоминала: «Ко мне подбежал какой-то человек и закричал: «Вот моя Оксана!», я просто опешила. До меня перебрали около 5000 претенденток».
С остальными актёрами всё оказалось намного проще.
На роль Вакулы взяли студента Киевского театрального института Юрия Таврова. На съёмочной площадке его потом все звали «Юркой» — роль влюблённого молодого кузнеца оказалась его первой и единственной главной в жизни ролью. С Мызниковой у них дружба не сложилась: «…Мне казалось, что он чересчур замкнутый, и было тяжело играть к нему любовь. А вот плакалось в кадре легко — я скучала по дому, по маме, вспоминала киевский дом — и рыдала!»
На роль казака Пацюка из Киева пригласили незабываемого самобытного Николая Яковченко, хорошо известного в то время советскому зрителю по комедии «Максим Перепелица» (1955).
В роли казака Чуба снялся менее известный в наше время, но в то время гремевший по всему СССР Александр Хвыля. В его фильмографии есть главные роли в таких знаковых для советского кинематографа фильмах, как «Кармелюк» (1938), «Первая конная» (1941), «Александр Пархоменко» (1942), «Непобедимые» (1942). Роу впервые его снял в роли второго плана в «Майской ночи, или Утопленнице», потом стал приглашать всё чаще. С подачи Александра Артуровича после исполнения роли Морозко в одноимённом фильме режиссёра на склоне лет Хвыля стал главным советским Дедом Морозом — играл его роль на Кремлёвской Ёлке.
Ещё один приглашённый на роль киевский актёр — участник Гражданской войны Дмитрий Капка — он играл ткача Шапуваленко. Практически все остальные исполнители ролей в фильме московские.
Людмилу Хитяеву Роу «видел» в роли ведьмы-Солохи ещё задолго до начала съёмочного периода и взял без проб. В начале 60-х это была одна из «прим» советского кинематографа, сыгравшая в таких известнейших лентах, как «Кочубей» (1958), «Тихий Дон» (1958), «Поднятая целина» (1959).
С нею возникла неожиданная проблема — через некоторое время Хитяева перезвонила Александру Артуровичу и попросила снять с роли. Во время зимних каникул она на горнолыжном курорте пыталась научиться кататься на лыжах и сильно «впечаталась» в дерево, от чего лицо превратилось в один большой кровоподтёк. Суеверная актриса посчитала это наказанием за намерение сняться в роли ведьмы, и призналась, что в ближайшее время ситуацию не спасут никакие гримёры.
Роу пришлось включить всю свою чуткость и дипломатичность. Вскоре оказалось, что Хитяева была настроена чересчур пессимистично — синяк довольно быстро рассосался, о недавней «катастрофе» напоминала только горбинка на носу. Но это было даже к лучшему — увидев её, Роу тут же заявил: «В сцене, когда Солоха летит на помеле, мы будем снимать тебя в профиль!»
С внешностью актрисы вопросы возникли в другом моменте — в свои 30 лет Людмила Ивановна выглядела очень молодо, а у Солохи по действию имелся взрослый сын на выданье — в кадре требовалась «знойная» тётка в теле, а не стройная девушка. Пришлось костюмерам облачать её сразу в несколько нижних юбок, а режиссёр и оператор просили вжимать в кадре подбородок в шею, чтобы он казался двойным.
Чёрта играл близкий друг Роу и негласный талисман его киносказок — Георгий Францевич Милляр. Его незабываемый голос известен практически всем, и даже современным детям, поскольку им говорит не только огромное количество сказочных киношных героев, но и мультяшных. А образ Бабы-Яги в его исполнении стал просто каноническим.
С Хитяевой у них сложился замечательный дуэт — в перерывах между съёмками они устраивали застолья и конкурсы украинской песни.
Милляр вообще, несмотря на свои 57 лет, на съёмочной площадке вёл себя как сорванец-переросток: исполнителя роли Панаса прозвал Поносом, во время гримирования (а длилось оно по шесть часов) позволял себе отпускать фривольные шуточки, от которых краснели гримёрши и костюмерши, декламировал похабные стишки собственного сочинения. Себя из-за них он в шутку называл «Стариком Похабычем». Когда это начинало мешать работе, Роу полушутя-полусерьезно грозил: «Прекрати, а то маме пожалуюсь!», и тогда уже покатывалась съёмочная группа — все прекрасно знали, что лысеющий актёр-озорник жил с мамой, очень её любил и примерно слушался.
Милляр боялся высоты, а нужно было снять павильонную сцену, где он парит над землёй, воруя месяц, звёзды и любезничая с «великолепной Солохой». Для этого выкрасили в чёрный цвет страховочный трос, которого на фоне изображавшего ночное украинское небо чёрного бархата не было видно. Решили пригласить дублёра — циркового акробата. Но тут случилось непредвиденное, трос оборвался, дублёр рухнул вниз. Он, к счастью, уцелел, только сломал челюсть, но искать новую замену времени не осталось.
И тогда Георгий Францевич, собрав всю свою волю в кулак, согласился сняться в этой сцене самостоятельно. Сначала он с опасением взирал из-под крыши павильона вниз, когда его туда подняли первый раз. Но затем так вошёл в раж, что даже, когда камера была выключена, хохоча выделывал в воздухе головокружительные пируэты и изображал, будто плавает.
«Летала» и Солоха. Заменявшие звёзды ёлочные игрушки подвесили на чёрных нитках, и при просмотре можно заметить, как актриса делает небольшое усилие, обрывая их.
Сцену, в которой казак Пацюк — Николай Яковченко — ест, не прикасаясь к ним, галушки, сделали «дёшево и сердито». Анимацию бултыхания и кручения в миске со сметаной, сняли при помощи «спрятанных» в сметане булавок. Ну а для показа, как галушки сами прыгают Пацюку в рот использовался спецэффект обратной перемотки, к которому Роу, за отсутствием в то время компьютерной графики, часто прибегал в своих киносказках.
Наконец пришло время натурных съёмок.
Изначально фильм Роу хотел снимать в тех же местах, о которых в повести и ведётся речь — на юге, под Полтавой. Но чиновники затянули начало выездного съёмочного процесса до марта 1961 года, а потому пришлось ехать в противоположную сторону, на север — туда, где ещё лежал снег.
Выбор пал на Кольский полуостров. Здесь в Мурманской области в крошечном посёлке под Кировском, отмеченном на карте, как «16-й километр», декораторы и монтажники быстро возвели из больших тяжёлых картонных стен небольшое украинское село с кузницей и церковью. В картине то, что оно бутафорское, выдаёт только отсутствие дыма над печными трубами.
Тем временем съёмочная группа занималась в Кировске набором массовки. По городу расклеили объявления, что для участия в съёмках фильма приглашаются парни и девушки. Роу тоже вносил свою лепту в этот процесс. Одна из участниц массовки — Надежда Михайловна Калашникова (в кадрах фильма её можно узнать по жёлтой ленте на голове и чёрному платку с большими красными цветами) — вспоминала более полувека спустя:
«Мне тогда только 18 исполнилось, я уже работала. Идём мы как-то по весне с подружками по городу Кировску, а навстречу нам мужчина: «Девчонки, хотите в кино сниматься?» Мы в сторону шарахнулись, думаем: «Тю, дурак какой-то! Какое тут кино?!» Это только потом мы узнали, что приглашал нас знаменитый режиссёр, САМ Александр Артурович Роу».
И вот стартовали съёмки. Массовку гримировали в медучилище. Гримёры и ассистенты режиссёра строго следили, чтобы ни у кого не осталось на руках колец, чтобы ногти не были накрашены. Переодетую в украинских парубков и девчат молодёжь везли на автобусах к месту съёмки. Здесь юношей и девушек просили постоянно кататься с горки, играть в снежки, чтобы они, во-первых, не замёрзли, а во-вторых, набрались положительных эмоций, раскраснелись, повеселели, и попали в кадр задорными и радостными.
Когда снимались кадры колядования, а в фильме звучат настоящие украинские рождественские колядки, в стоящей рядом со съёмочной площадкой машине включали громкую запись хорового пения, под которую массовку просили старательно открывать рты. За такую работу платили по 2,5 — 3 рубля, в зависимости от потраченного времени.
Опять «пострадать» за общее дело пришлось Георгию Милляру.
Первоначально, чтобы он не мёрз, костюмеры сделали ему утеплённый костюм чёрта. Однако Милляр от него отказался, так как тот стеснял его движения, лишал нужной пластичности, да и выглядел он в нём не так противно, как требовалось. Актёру сшили другой тонкий костюм, который и присутствует в фильме. Теперь за эту актёрскую самоотдачу приходилось расплачиваться — Георгий Францевич на съёмках отчаянно мёрз, жаловался, что снежинки, как иголки, впиваются через тонкую ткань в его тело… но терпел.
Мало того, когда Роу, жалея верного друга, предложил сцену охлаждения Чёртом своей «пятой точки» снять не в настоящей проруби на реке, а в бутафорской в павильоне, Милляр сам отказался от этого и стоически выдержал два дубля, после каждого из которых его кутали в тулуп и отпаивали водкой. В результате сцена вышла более чем натуральной.
Но всё когда-нибудь заканчивается, закончились и натурные съёмки «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Съёмочная группа устроила в Кировске прощальный вечер, на котором именитые актёры и массовка сидели за одним большим столом. Перед застольем всем показали ещё не смонтированный отснятый материал. Дальнейшие съёмки должны были проходить в Москве, куда пригласили приехать часть юношей и девушек, но до этого ещё предстояло поработать в Ленинграде.
Съёмки сцены приёма Екатериной II казачьего посольства, куда затесался и «контуженный» любовью казак Вакула, проходили в Эрмитаже.
Администрация музея разрешила киношникам снимать только по ночам, но Роу это даже было на руку — в противном случае мешали бы посетители и зеваки. Исполнительнице роли императрицы — Зое Чекулаевой — музейщики даже разрешили примерить настоящие платья её героини из запасников Эрмитажа, но они, к сожалению, не подошли ей ни по росту, ни по размеру.
Первый неофициальный премьерный показ состоялся… в Кировске во дворце культуры «Апатит» 15 декабря 1961 года.
Режиссёр и съёмочная группа решили таким образом отблагодарить жителей гостеприимного северного города. Устроители организовали настоящий праздник с чертовщинкой — по фойе дома Культуры бегали костюмированные черти и забрасывали зрителей бутафорскими ватными снежками. Для представления ленты в Кировск специально приехали второй режиссёр Владимир Лосев и исполнитель роли казака Чуба Александр Хвыля.
Первые зрители встретили картину с восторгом, так же как потом её с восторгом приняли и все остальные жители Советского Союза после официальной премьеры ленты, которая состоялась 8 января 1962 года в Москве.
Так и жила страна, в которой Украину могли спокойно снять где-то на Русском Севере, а Россию — на Украине, и никого это нисколько не напрягало — об этом даже особо не задумывались. И кому только это всё мешало?
Ну а фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки» по-прежнему уже 60 лет на просторах когда-то единой необъятной страны остаётся одним из главных новогодне-рождественских атрибутов, радует очередные поколения населяющих её народов, вызывая у них только самые лучшие эмоции. В том-то и заключается великая магия Александра Артуровича Роу, киносказки которого в любые времена, в любых условиях пробуждают в людях только то, что в них неистребимо, — веру в чудо, счастье и добро.
Ukraina