«Неправильный» гений Брусилова. Как русский генерал изменил ход истории
170 лет назад, 31 августа 1853 г., в семье русского генерал-майора, ветерана Отечественной войны 1812 года, родился первенец, названный по имени отца — Алексеем.
Восприемником при крещении ребёнка стал князь Александр Барятинский, род которого восходил к самому Рюрику. Но и его крёстный сын был не из простых — дворянский род Брусиловых известен на Руси как минимум с XV в.
Однако славу мирового масштаба принёс этот младенец роду Брусиловых, ему суждено было стать самым успешным полководцем Первой Мировой войны. Его имя не просто вписано в учебники по стратегии — оно ещё и на слуху. С большой долей вероятности выход из безнадёжной ситуации сравнят с Брусиловским прорывом.
«Академиев не проходил»
Случай это редчайший — в мировой истории крупные операции или сражения обычно привязывают к названию населённых пунктов. Да и сам Алексей Алексеевич прорыв 1916 г. называл Луцким. Но этот прорыв произвёл на современников такое впечатление, что первоначальное название забылось чуть ли не сразу же, а самая эффектная и результативная операция Первой Мировой с тех пор заслуженно носит имя Брусилова.
А ведь если рассуждать с формальной точки зрения, Алексей Брусилов ни по каким критериям не годился на роль «настоящего военачальника». По большому счёту, он чем-то сродни красному комдиву Василию Чапаеву, который, как известно, «академиев не проходил». Да и вся военная карьера Брусилова до Первой Мировой была насквозь «неправильной».
Образование он получил в Пажеском корпусе. На первый взгляд — престижно. Да вот только в армии Российской Империи была своя неформальная табель о рангах, где выпускники Пажеского корпуса котировались невысоко. Офицеры, закончившие «настоящие» военные училища, были уверены, что из Пажеского корпуса выходят исключительно придворные шаркуны и подхалимы: «Пред начальством, как ужи, извиваются пажи».
Но добро бы он хоть Пажеский корпус закончил по первому разряду — к таким выпускникам и отношение было получше, и распределялись они в гвардию. Так ведь нет — из-за посредственных оценок Алексей Брусилов выпускается по второму разряду и попадает в обычный драгунский полк.
Ничем не примечательный?
Впрочем, в военной среде считается, что недостаток образования может быть с лихвой компенсирован боевым опытом. Был у Брусилова такой? Был. И, на первый взгляд, тоже впечатляющий. Поручик Брусилов воюет на Кавказском фронте Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., причём за 7 месяцев участия в боевых действиях заслуживает 3 ордена и звание штабс-ротмистра. Но и только. К моменту начала Первой Мировой некоторые его сверстники приобрели боевой опыт в Ахал-Текинской экспедиции генерала Скобелева 1880-1881 гг., а уж на Русско-японскую войну 1904-1905 гг. успели не просто некоторые — многие. На этом фоне давний опыт Брусилова в командовании всего лишь эскадроном выглядел откровенно бледно.
Словом, в предвоенном 1913 г. мы видим ничем не примечательного командира 12-го кавалерийского корпуса, что в Киевском военном округе. Хотя кое-что примечательное всё же было — ходили слухи, что на эту должность Брусилов попал благодаря протекции. Поэтому поначалу Брусилова даже приветствовали не по уставу. То есть козырять козыряли, однако же «во фронт», как положено, не становились.
А потом была война. И вот тут оказалось, что этот «недоучка» и «протеже» с ничтожным боевым опытом может дать сто очков вперёд «настоящим» военным.
Брусиловский прорыв 1916 г. был настолько неожиданным, блестящим и результативным, что заслонил в массовом восприятии деятельность нашего героя в первые месяцы войны. И совершенно напрасно. Время с лета 1914 по весну 1915 гг. можно смело назвать временем Брусилова. Положим, славу взятия Львова он делит с генералом Николаем Рузским. Но вот древний русский город Галич взяла уже только 8-я армия, которой командовал Брусилов. А то, что было потом, рисует полководца поистине суворовского стиля. Очень быстрое продвижение вперёд. Разгром нескольких австрийских армий. Огромное количество вражеских пленных — сначала Брусилов отправляет в тыл «мелкие» партии в 15-20 тыс. человек, потом — 50 тыс. чел., а в феврале 1915 г. уже 130 тыс. чел.
В октябре 1914 г. его войска занимают предгорья Карпат, а в марте 1915 г. форсируют горы и занимают все стратегически важные перевалы. Путь к Будапешту, одной из столиц Австро-Венгрии, оказывается открытым. Для того, чтобы выделить Брусилову подкрепления, создать ударный кулак армий, перейти в наступление и вывести из войны главного союзника Германии, требуется только решительность Ставки. Однако вердикт Верховного главнокомандующего гласил: «Наступление на Будапешт при современном состоянии отвлечёт много сил».
Часто приходится слышать, что победу в той войне у России украли. Мол, виной тому были происки революционеров в целом и большевиков в частности. Насчёт краденой победы — тут, в принципе, можно и согласиться. А вот насчёт того, кто её украл, надо подумать.
Вот итог совещания в Ставке 1 апреля 1916 г., где планировалась летняя наступательная кампания. Генерал Алексей Куропаткин, командующий Северо-Западным фронтом: «На успех рассчитывать очень трудно, прорыв фронта немцев совершенно невероятен». Генерал Алексей Эверт, командующий Западным фронтом: «Следует продолжать держаться оборонительного образа действий до тех пор, пока мы не будем обладать тяжелой артиллерией в том же размере, как наш противник». Генерал Алексей Брусилов, командующий Юго-Западным фронтом: «Мой фронт не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убеждён».
«Сломать шею»
«Несносного выскочку и недоучку» Брусилова, разумеется, попытались осадить. «Настоящий боевой генерал» Куропаткин, прошедший и среднеазиатскую экспедицию Скобелева, и Русско-японскую войну, сказал ему: «Что вам за охота подвергаться крупным неприятностям? Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении дела могут вам лишь сломать шею, а личной пользы не принесут...»
Брусилов выбрал вариант «сломать шею». 4 июня 1916 г. Юго-Западный фронт перешёл в наступление. И, если опять рассуждать с формальной точки зрения, шансов на успех у него не было. Войска под началом Брусилова явно уступали австрийцам, которые, к тому же, создали, как тогда считали, «непроходимую линию обороны»...
Успех был не просто полным, а превосходящим все ожидания. Вот мнение британского атташе, генерал-майора Альфреда Нокса: «Австрийцев отогнали назад по фронту, который они укрепляли на протяжении девяти с лишним месяцев; при этом наступающая армия была по техническому обеспечению значительно слабее их собственной». А фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, главнокомандующий германскими войсками на Восточном фронте, прямо признавал, что наметился перелом, сулящий уже во второй раз вывести Австро-Венгрию из войны: «Русское наступление дошло до самого гребня юго-восточных Карпат, этой последней защиты Венгерской страны. Вряд ли можно было с имеющимися в нашем распоряжении силами удержать в наших руках этот важный пункт».
Это было чудо, сотворённое «неправильным» генералом. Темп наступления Брусилова составлял 7 км в сутки. В те же дни немцы, наступая под Верденом, в среднем продвигались за сутки на 40 метров. В адрес императора Николая II летело множество поздравительных телеграмм. Вот одна из них, от президента Франции Раймона Пуанкаре: «Блестящая победа! Франция затрепетала от радости при этом счастливом известии!» Чудо Брусиловского прорыва серьёзно изменило геополитический расклад Европы — в войну на стороне Антанты неожиданно вступила Румыния...
Такой человек заслуживает самых высших наград и благодарной памяти. Пуанкаре дал русскому генералу высшую французскую награду, Большой Крест Почётного легиона. В России Государственная Дума ходатайствовала о представлении генерала к ордену Св. Георгия II степени. Но Николай II ограничился именным оружием. Да и военный успех Брусилова не был ни поддержан, ни развит...
Насчёт памяти оказался прав сам Брусилов: «Унижают человека только интриги и зависть. Я гоню от себя эту пакость. История разберёт, как было дело».