«В перерыве финала ЛЧ-2005 я плакал». Вингер «Химок» — о любви к «Ливерпулю», стихах и походе к мэру
Денис Романцов поговорил с Ильей Кухарчуком.
В молодости Илья промелькнул в чемпионском «Рубине» и суперзвездном «Анжи», но после дубля в последнем туре-2010 не играл в премьер-лиге десять лет. Вернувшись в РПЛ с «Химками», Кухарчук забил в этом сезоне пять мячей и отдал шесть голевых пасов. Он рассказал:
«Ливерпуль» и украинские села
— В детстве вы болели за «Ливерпуль». С чего все началось?
— И сейчас болею. Началось с того, что мой первый тренер Иван Пурис подарил форму «Ливерпуля», когда мне было лет восемь. Весь комплект — майка, шорты и гетры. С того момента я начал следить за этой командой и болел персонально за Майкла Оуэна. Мне нравилось, как он играл с Робби Фаулером и Эмилом Хески. Я от них балдел.
— Почему Пурис подарил форму именно вам?
— Он привез ее откуда-то из-за границы, а я был самый мелкий в его команде, младше остальных. Форма без фамилии, но очень хорошего качества, круто сделана.
— Что чувствовали, когда «Ливерпуль» выигрывал Лигу чемпионов?
— Последняя победа вызвала более сдержанные эмоции, а в 2005-м я после первого тайма прям плакал. Игру смотрели всем интернатом «Шинника», и после 0:3 я ушел в свою комнату. Тихонечко всплакнул, чтоб никто не видел. Потом ребята забежали — сказали, что 1:3. Я решил не выходить из комнаты — вдруг второй забьют. Снова залетают — 2:3! Тогда я понял — не, надо бежать смотреть.
— Позже «Ливерпуль» доводил до слез?
— Нет, но я очень расстраивался, когда вылетали от «Атлетико» и упускали чемпионство, проигрывая гонку «Ман Сити». Еще искренне переживал, когда Оуэн ушел в «Реал», — но это случилось до финала-2005.
— Раньше вы проводили каникулы в Луцке и Виннице. Чем запомнился украинский колорит?
— Я был не в самих городах, а в деревнях Волынской и Винницкой областей (оттуда мои родители). Летом ехали туда месяца на полтора к бабушкам и дедушкам. До сих пор помню, как там кормили. Сейчас я говорю вечером: «Хочу рис, рыбу и салатик». И супруга это готовит. А в украинских деревнях ставят на стол все, что есть в доме — от кислого молока до вареников со шкварками (одно из национальных блюд, у которого своя методика приготовления). Не важно, сколько человек собиралось, — стол всегда полный.
Дедовщина и первый агент
— С какими сложностями столкнулись в ярославском интернате после переезда из Костромы?
— Были стычки со старшими. Дедовщина. Я приехал в тринадцать лет, уступать не привык и получал затрещины. Потом из Костромы подтянулся мой друг Леван Лацузбая. Он на два года старше и поддерживал меня. Стало намного легче.
— Как у вас в пятнадцать лет появился агент?
— Агент Виталий Калоев был товарищем моего тренера в «Шиннике» Владимира Чуркина, царство ему небесное. Только благодаря Чуркину я в тот день подписал контракт с Калоевым. Владимир Дмитриевич всегда мне подсказывал, как надо правильно действовать в разных ситуациях. Я ему очень благодарен за все.
— Сколько работали с Калоевым?
— До двадцати пяти лет. После моего первого сезона в «Волге» наши пути немножко разошлись. Мы продолжали общаться как товарищи. До поры до времени я обходился без агента, но уже больше чем полтора года общаюсь с человеком, которого не могу назвать агентом, — прозвучит грубовато. Александр Азимов (футболист «Памира» восьмидесятых) — мой старший друг, с которым я всегда советуюсь.
— У Андрея Талалаева вы играли и в 18 лет за юниорскую сборную, и в 28 — за «Химки». Как он изменился за десять лет?
— В эмоциональности не поменялся. Такой же импульсивный, вспыльчивый. А в тактике, естественно, прибавил. Освоил новые методики — вполне возможно, что итальянские, потому что Андрей Викторович очень любит теории, любит смотреть футбол. Не зря часто выступает экспертом на «Матч ТВ».
— Его предсезонные сборы в «Химках» — самые тяжелые в вашей карьере?
— Да, но этой зимой у Игоря Черевченко тоже было тяжело. Работа немного отличалась, но устал я примерно так же.
Визит к мэру
— Вы в шестнадцать отказались переходить в «Локомотив». Почему туда вскоре перешел ваш младший брат?
— У нас разные ситуации. В «Шиннике» Сергей Юран уже подключал меня к тренировкам основы, и мне не хотелось идти в академию «Локо» — я-то рассчитывал на дубль. А брат переходил в более юном возрасте — к тому же не из «Шинника», а из Костромы.
— Зачем пару лет назад ходили к мэру Костромы?
— Меня волнует то, что происходит с футболом в родном городе. Там есть инфраструктура для второй лиги. Есть стадион в центре Костромы, но профессиональная команда на нем почему-то не играет, хотя даже на играх КФК собираются болельщики (я сам ходил в отпуске).
В городе вообще нет профессионального спорта, кроме единоборств. Наши бойцы выступают на самом высоком уровне, но почему нет хоккея, волейбола, баскетбола? За этим я и ходил к мэру.
Я бы хотел обсудить эти вопросы и с губернатором. Просто понять для себя — неужели так сложно сделать команду второй лиги? Нужны не такие большие средства. Есть школы, воспитанники, сильная лига по мини-футболу, но ребятам некуда расти. К чему им стремиться? В городе любят футбол, но у руля костромского футбола, мне кажется, стоят не те люди.
— Сходить к мэру просили болельщики или сами решили?
— Сам. Из-за неравнодушия к костромскому «Спартаку», снявшемуся с первенства ПФЛ в 2018-м. «Спартак» никогда в жизни не закрывался! Я там начинал, за него в 2018-м играли мои товарищи. Это задело меня. Было очень обидно, но такая вот у нас спортивная структура.
— Разговор с мэром не оставил ощущения, что что-то сдвинется?
— Нет. Все зависит от губернатора. Захочет — будет футбол. Не захочет — не будет.
— С ним встретиться труднее?
— Ну да. Намного труднее.
— В детстве подавали мячи на матчах «Спартака» и «Шинника»?
— Конечно. Это как раз к предыдущему вопросу. Я был простым костромским мальчиком одиннадцати лет, занимался футболом и смотрел на игроков, как на богов. Думал — как же я хочу играть в большой футбол. Команда шла, допустим, на 17-м месте из двадцати, но собирался полный стадион. Для пацанчиков был пример — к чему стремиться. Сейчас его нет.
В «Шиннике» одним из моих кумиров был Антон Хазов. А когда пришел Юран, это вообще было что-то нереальное. Его плакат висел у меня в детстве на стене, а тут вдруг он меня тренирует.
«Рубин» и «Анжи»
— О чем в «Рубине» говорили с Семаком?
— Больше о тактике. Не по душам же ему говорить с подростком. Я обращался к Сергею с футбольными вопросами, и он никогда не отказывал. Отвечал четко, ясно, по делу. Уделял время после тренировки и объяснял, как действовать в разных эпизодах. Я очень ему благодарен.
— Кроме Бухарова кто-то подшучивал над Бердыевым?
— Никого больше не помню. Да он и не конкретно над Бердыевым шутил, а над тренерским штабом, и Курбана Бекиевича это улыбало. Бухаров прятал фишки, и второй тренер Мацюра не мог начинать теорию. Все — хи-хи, ха-ха. И тогда Бердыев с улыбкой говорил: «Саш, верни». Потому что все понимали, кто это сделал.
— Арсен Акаев, которого встретили в «Анжи», сравним с Бухаровым по юмору?
— У них разные темпераменты. Саша — меланхоличный, а Арсен — очень эмоциональный. Алиевич — это душа «Анжи» и легенда Дагестана. Тушил конфликты на поле. Или наоборот — зажигал, когда все тухло. Как тренер мог напихать, но в быту всегда был на позитиве.
— Участвовали в игре, которую он устраивал на тренировке?
— Да, ребята вставали по кругу и по очереди жонглировали мяч. Кто ронял — выбывал. Алиевич всегда выигрывал. Неважно, уронил он или нет, — он всегда мог сказать, что кто-то помешал или нарушил правила. Каждый раз находил новую причину, и от этого было еще веселее.
— Каким запомнился Ибра Кебе?
— Молчаливым. Не чудил, не смеялся. Жесткий защитник, который много бегал.
— Вас ведь тоже ставили в защиту и даже называли новым Чивадзе?
— Это было в товарищеских матчах, когда я набирал форму. Не буду себе льстить, но действовал я удачно — даже не знаю, почему так получалось. Мне нравилось в центре обороны, но больше кайфа я получаю от действий в атаке, а не от отборов и перехватов.
— С Это’О и Роберто Карлосом советовались, как с Семаком в «Рубине»?
— С ними даже больше, чем с Сергеем. Все-таки в «Анжи» я уже был старше и менее закомплексованным. Спрашивал не только о тактике, но и о тренажерном зале — о любой ерунде, лишь бы поговорить и набраться опыта.
— Перед десятилетней разлукой с премьер-лигой вы забили за «Анжи» два мяча Нальчику. Чем запомнился матч?
— Был последний тур, все собирались домой, а мне кто-то из футболистов сказал: «Нападающий должен забить хоть один мяч в чемпионате». Я очень сильно настроился, и хорошо, что удалось отличиться.
— У Хиддинка в «Анжи» был огромный штат помощников. Как это сказывалось?
— Работников тренерского и медицинского штаба было почти столько же, сколько футболистов. Один тренер отвечал за разбежку, другой за тактику, третий следил, четвертый подсказывал. На поле собиралось очень много народа, но мне это никак не мешало.
— Самое яркое впечатление от Хиддинка?
— Только то, что он сказал мне ехать в аренду. Даже не посмотрев меня толком.
Томск и стихи
— В «Томи» вы сидели почти без денег. Почему сказали, что команда стала родной?
— От своих слов не откажусь. Спортивный директор Кудряшов и тренер Баскаков собрали ребят, которые бились друг за друга на поле и вне игр тоже были вместе — на культурных и восстановительных мероприятиях. Денег не было, но мы держались. Друг за друга. Атмосфера на стадионе, жители города — во всех планах там было супер.
— Почему после томского безденежья выбрали не самое выгодное предложение? В Казахстане предлагали втрое больше, чем в «Химках».
— Я не хотел гнаться за деньгами, потому что очень долго шел к своей цели — вернуться в премьер-лигу, а «Химки» ставили такую задачу на сезон-2019/20.
— Почему простились с «Томью» стихами?
— Как-то нахлынуло — первый раз за карьеру. В Томске мы с ребятами до последнего не хотели разбегаться. В отпуске сидели дома — о заграничном отдыхе и речи не шло. У ребят не было денег даже добраться на сборы в Томск. Мы постоянно переписывались и жили надеждой, что все образуется и мы поборемся за прямой выход в РПЛ. Но после интервью губернатора о том, что Томск в премьер-лигу ни в коем случае не пойдет, ребята начали расходиться.
Решение уйти было для меня болезненным, но и оставаться без задачи смысла не видел. Под этими эмоциями и сочинил.
— Сколько времени заняло?
— Где-то сорок минут.
— Была какая-то читательская подготовка?
— Ненавижу читать. За всю жизнь прочел две книги. В школе литература была самым нелюбимым предметом. Но когда приходят какие-то мысли, неплохо получается их рифмовать.
«Химки»
— Что чувствовали, когда вернулись в премьер-лигу спустя десять лет?
— Испытывал колоссальные эмоции. Думаю, они немножко мешали. Считаю, не очень хорошо провел первый тур.
— Как Черевченко приободрил «Химки» после неудачного старта?
— По моему мнению, он заставил команду поверить в свои силы. Результат — десять матчей без поражений.
— В декабре вы выдали два матча с 1+1, хотя выходили на непривычных для этого сезона позициях. Форвардом с ЦСКА и левым латералем с «Локо». Как себя чувствовали в этих ролях?
— Мне без разницы, где играть. Раз дали шанс — буду выкладываться. Что-то получится, что-то нет, но по самоотдаче ко мне точно вопросов не будет — никакой халатности на поле.
— Есть разница — играть правым или левым вингером?
— В Томске я бы однозначно ответил — удобнее слева. А сейчас я в основном выхожу справа и тоже комфортно себя чувствую.
— Форварда Мохамеда Конате уже сравнивают с Зе Луишем. Как он вам?
— Физически очень силен. Должен использовать и развивать это качество. По манере игры схож с Дзюбой, тоже высокий и мощный форвард. Мне понравились действия Артема в последней игре против нас. Если Мохамед прибавит в ловкости и будет лучше владеть своим телом, он станет еще сильнее в футбольном плане.
— Осенью «Химки» мечтали оторваться от дна. Весной стремитесь в еврокубки?
— У всех в клубе есть амбиции забраться максимально высоко — сто процентов. Этот сезон показал, что все реально. Не говорю конкретно про еврокубки, но мы хотим быть как можно выше.
