Не дай Бог русскому человеку родиться изобретателем
С. Г-въ. Судьба русских изобретателей... // Русское Знамя. СПб., 1910. №94, 29.04 (12.05), с. 2.
Русский инженер Журавлев изобрел подводный крейсер в 4½ тысячи тонн водоизмещения или около 250 тысяч пудов грузоподъема... (...)
Проект г. Журавлева был передан на разсмотрение нашего морского ведомства, которое его держит в «секрете»... С того времени прошло уже много месяцев и проект г. Журавлева... стал известен немцам... (...)
Значит нам потом придется брать этот «секрет» от иностранцев, как мы брали в 1878 году электрический свет Яблочкова от французов, берем теперь аэропланы от иностранцев, тогда как эти воздушные корабли нам были хорошо известны еще в 1881 году по проекту Кибальчича...
В 1878 году, например, техник Иванов изобрел аппарат для открытия мин в воде. Представив его в морское ведомство для разсмотрения, он так и не дождался оттуда никакого ответа... А между тем Иванов затратил на это дело весь свой наследственный капитал в сто тыс. руб. И за все это еще его обязали подпиской о не выезде из Петербурга... Это довело Иванова до полной нищеты и он, ради куска хлеба, должен был работать простым поденщиком на фабрике Гумберга...
Так же наша халатность — или лучше сказать русские бюрократы из инородцев — выпустили из России пневматическую пушку Гочкиса в Америку, где она производила чудеса на море, разбивая броню на двенадцати-верстном разстоянии... (...)
И все это благодаря тому, что у нас не русская бюрократия, сердце которой всегда было более склонно помогать своему родичу за границей, чем тому народу, который его и поит и кормит, а потом содержит на многотысячные пенсии...
Ш-ъ. Русский изобретатель. // Русское Знамя. СПб., 1911. №176, 09 (22).08, с. 2.
Ничья судьба, пожалуй, так не печальна, как судьба русского изобретателя.
Переверни хоть весь мир, найди ту точку опоры для рычага, которым Архимед хотел перевернуть земной шар — все равно тебе, русскому изобретателю, не поверят. Да, будь ты иностранцем,— тогда другое дело. Тогда тебе и денег дадут и изобретение твое возьмут.
Прискорбно, но это верно.
Согласитесь сами, даже слово «изобретатель» у нас, русских, имеет какой-то насмешливый характер — что-то вроде чудака.
Между тем, русский человек может и вправе гордиться своими изобретениями, которыми и поныне пользуется весь мир. Но известны ли не только миру, но и русским, имена этих гениев? Увы, нет, эти имена забыты, а если и не забыты окончательно, то все же не пользуются популярностью — русское имя затерли иностранцы, к услугам которых было все: и деньги и поощрение и интерес...
А у нас?
Да вот вам. Ведь изобрел же русский ученый Попов безпроволочный телеграф. И что же? Изобретение Попова перехватил американец Маркони и даже дал телеграфу свое имя. У нас от изобретения Попова отказались, а в Америке им воспользовались. А теперь и мы пользуемся своим же изобретением за громадные деньги. Разве не обидно?
Кто первый летал на воздушном шаре? Русский человек, еще при Борисе Годунове, которого за это изобретение современники нещадно били батожьем. А иностранцы, за то, что переняли у нас летание на воздушных шарах, получили мировую известность.
Так везде и во всем, что касается русского изобретения.
Наконец, и самое главное, поощряется ли у нас отечественное изобретение? Например, для военных целей?
Какое уж тут поощрение, когда любое ваше изобретение, если только оно относится к государственной обороне, берется государством безвозмездно и в исключительное пользование. Даже привилегий вам не выдается...
Надо ли говорить, что подобное положение вещей вряд ли способствовало поощрению отечественных изобретений и разве только в тех случаях, когда авторы последних были людьми исключительной преданности родине, их открытия и изобретения не попадали заграницу.
А большею частию бывало так, что русский изобретатель, желающий получить справедливую оплату своего труда, продавал свое изобретение заграницу, а русское правительство перекупало оттуда патент на русское же изобретение за громадные деньги.
А попробуй иностранец явиться к нам с каким-либо, даже не выдающимся, изобретением, как мы его купим за баснословно дорогую цену. Потому — иностранец.
Не так давно один хорунжий донского войска сделал открытие в области телефонирования без проводов. Дело в том, что в настоящее время безпроволочное телефонирование возможно только между определенными местными станциями, в состав которых входят мачты с сетью перехватывающих электрические волны проводов, приемные и дающие станции для возбуждения этих волн и т.д. Хорунжий же нашел возможным пользоваться для этой цели каждою парою существующих телеграфных проводов и устраивать между ними телефонное сообщение при помощи обыкновенных батарей.
Производившиеся на маленькие разстояния опыты дали блестящий результат. Для испытания же на большие разстояния, ясно, у изобретателя нет средств. Пришло ли к нему на помощь государство? Конечно нет. Хорунжему пришлось теперь обратиться к частным лицам — не хочет-ли кто-либо взяться за испытание?
Не знаю, нашлись ли такие лица, или нет, да это не важно, важно то, что на помощь изобретателю не пришло государство и не дало необходимых средств.
Если же теперь это новое открытие попадет заграницу и там привьется, то мы, наверное, купим патент и введем его у себя за сумму раз в десять большую, чем это стоило бы теперь.
Таково поощрение русской изобретательности.
Правда, теперь предполагается всякое изобретение, даже для военных целей, отчуждать от изобретателя за вознаграждение, но... Улита едет — когда то будет!
А до тех пор мы, русские, свои же русские изобретения будем скупать за границей за баснословные цены.
Не дай Бог русскому бедному человеку родиться изобретателем — из бедного в нищего превратишься, да и то Бога благодари, что еще не бьют за изобретение батожьем!..
Светлячек. Русские изобретения. // Русское Знамя. Пг., 1915. №220, 08 (21).10, с. 2.
Тяжел путь русских изобретателей.
Если чья душа и болела неизлечимой тоской и возмущением, так это только многострадающих изобретателей...
Сейчас, например, один из чинов правления Московско-Виндавской ж. дор. разсказал щемящий душу факт. Машинист названной дороги, простой слесарь, изобрел паровоз, который при незначительной затрате топлива развивает неимоверную быстроту хода.
О своем изобретении он довел до сведения инженеров дороги. Писал в правление, хлопотал без конца. Наконец демонстрировали модель паровоза, осматривали комиссии, признали что-то вроде того, что «да, отлично» и конец. А когда он предложил в Велико-Луцких жел.-дор. мастерских построить его типа паровоз, то дорога предложила ему строить паровоз на свой счет! Это уже просто глумление, как хотите, господа...
Случай с этим паровозом напомнил мне аналогичный случай, в Петрограде бывший.
Не так давно это было. Работавший в воздухоплавательном парке, на Волковом поле простой слесарь Галкин изобрел, известный ныне всякому, керосино-калильный фонарь. В первый же год слесарь Галкин получил привилегии на свое изобретение в Германии, Франции, Швеции, Англии, Австрии и Америке. В России Галкин получил привилегию только три года спустя и то после огромных хлопот и поддержки таких лиц, как генерал Кованько и французский гражданин инженер Гарут, служивший в военном парке.
Характерно, что пока галкинские фонари и чертежи ходили по «техническим» канцеляриям, ожидая привилегии, это изобретение вышло во всевозможных подделках с незначительными изменениями на свет Божий под фамилиями разных Бергов и Тонов...
Тяжела участь русского изобретателя!
Русский инженер Журавлев изобрел подводный крейсер в 4½ тысячи тонн водоизмещения или около 250 тысяч пудов грузоподъема... (...)
Проект г. Журавлева был передан на разсмотрение нашего морского ведомства, которое его держит в «секрете»... С того времени прошло уже много месяцев и проект г. Журавлева... стал известен немцам... (...)
Значит нам потом придется брать этот «секрет» от иностранцев, как мы брали в 1878 году электрический свет Яблочкова от французов, берем теперь аэропланы от иностранцев, тогда как эти воздушные корабли нам были хорошо известны еще в 1881 году по проекту Кибальчича...
В 1878 году, например, техник Иванов изобрел аппарат для открытия мин в воде. Представив его в морское ведомство для разсмотрения, он так и не дождался оттуда никакого ответа... А между тем Иванов затратил на это дело весь свой наследственный капитал в сто тыс. руб. И за все это еще его обязали подпиской о не выезде из Петербурга... Это довело Иванова до полной нищеты и он, ради куска хлеба, должен был работать простым поденщиком на фабрике Гумберга...
Так же наша халатность — или лучше сказать русские бюрократы из инородцев — выпустили из России пневматическую пушку Гочкиса в Америку, где она производила чудеса на море, разбивая броню на двенадцати-верстном разстоянии... (...)
И все это благодаря тому, что у нас не русская бюрократия, сердце которой всегда было более склонно помогать своему родичу за границей, чем тому народу, который его и поит и кормит, а потом содержит на многотысячные пенсии...
Ш-ъ. Русский изобретатель. // Русское Знамя. СПб., 1911. №176, 09 (22).08, с. 2.
Ничья судьба, пожалуй, так не печальна, как судьба русского изобретателя.
Переверни хоть весь мир, найди ту точку опоры для рычага, которым Архимед хотел перевернуть земной шар — все равно тебе, русскому изобретателю, не поверят. Да, будь ты иностранцем,— тогда другое дело. Тогда тебе и денег дадут и изобретение твое возьмут.
Прискорбно, но это верно.
Согласитесь сами, даже слово «изобретатель» у нас, русских, имеет какой-то насмешливый характер — что-то вроде чудака.
Между тем, русский человек может и вправе гордиться своими изобретениями, которыми и поныне пользуется весь мир. Но известны ли не только миру, но и русским, имена этих гениев? Увы, нет, эти имена забыты, а если и не забыты окончательно, то все же не пользуются популярностью — русское имя затерли иностранцы, к услугам которых было все: и деньги и поощрение и интерес...
А у нас?
Да вот вам. Ведь изобрел же русский ученый Попов безпроволочный телеграф. И что же? Изобретение Попова перехватил американец Маркони и даже дал телеграфу свое имя. У нас от изобретения Попова отказались, а в Америке им воспользовались. А теперь и мы пользуемся своим же изобретением за громадные деньги. Разве не обидно?
Кто первый летал на воздушном шаре? Русский человек, еще при Борисе Годунове, которого за это изобретение современники нещадно били батожьем. А иностранцы, за то, что переняли у нас летание на воздушных шарах, получили мировую известность.
Так везде и во всем, что касается русского изобретения.
Наконец, и самое главное, поощряется ли у нас отечественное изобретение? Например, для военных целей?
Какое уж тут поощрение, когда любое ваше изобретение, если только оно относится к государственной обороне, берется государством безвозмездно и в исключительное пользование. Даже привилегий вам не выдается...
Надо ли говорить, что подобное положение вещей вряд ли способствовало поощрению отечественных изобретений и разве только в тех случаях, когда авторы последних были людьми исключительной преданности родине, их открытия и изобретения не попадали заграницу.
А большею частию бывало так, что русский изобретатель, желающий получить справедливую оплату своего труда, продавал свое изобретение заграницу, а русское правительство перекупало оттуда патент на русское же изобретение за громадные деньги.
А попробуй иностранец явиться к нам с каким-либо, даже не выдающимся, изобретением, как мы его купим за баснословно дорогую цену. Потому — иностранец.
Не так давно один хорунжий донского войска сделал открытие в области телефонирования без проводов. Дело в том, что в настоящее время безпроволочное телефонирование возможно только между определенными местными станциями, в состав которых входят мачты с сетью перехватывающих электрические волны проводов, приемные и дающие станции для возбуждения этих волн и т.д. Хорунжий же нашел возможным пользоваться для этой цели каждою парою существующих телеграфных проводов и устраивать между ними телефонное сообщение при помощи обыкновенных батарей.
Производившиеся на маленькие разстояния опыты дали блестящий результат. Для испытания же на большие разстояния, ясно, у изобретателя нет средств. Пришло ли к нему на помощь государство? Конечно нет. Хорунжему пришлось теперь обратиться к частным лицам — не хочет-ли кто-либо взяться за испытание?
Не знаю, нашлись ли такие лица, или нет, да это не важно, важно то, что на помощь изобретателю не пришло государство и не дало необходимых средств.
Если же теперь это новое открытие попадет заграницу и там привьется, то мы, наверное, купим патент и введем его у себя за сумму раз в десять большую, чем это стоило бы теперь.
Таково поощрение русской изобретательности.
Правда, теперь предполагается всякое изобретение, даже для военных целей, отчуждать от изобретателя за вознаграждение, но... Улита едет — когда то будет!
А до тех пор мы, русские, свои же русские изобретения будем скупать за границей за баснословные цены.
Не дай Бог русскому бедному человеку родиться изобретателем — из бедного в нищего превратишься, да и то Бога благодари, что еще не бьют за изобретение батожьем!..
Светлячек. Русские изобретения. // Русское Знамя. Пг., 1915. №220, 08 (21).10, с. 2.
Тяжел путь русских изобретателей.
Если чья душа и болела неизлечимой тоской и возмущением, так это только многострадающих изобретателей...
Сейчас, например, один из чинов правления Московско-Виндавской ж. дор. разсказал щемящий душу факт. Машинист названной дороги, простой слесарь, изобрел паровоз, который при незначительной затрате топлива развивает неимоверную быстроту хода.
О своем изобретении он довел до сведения инженеров дороги. Писал в правление, хлопотал без конца. Наконец демонстрировали модель паровоза, осматривали комиссии, признали что-то вроде того, что «да, отлично» и конец. А когда он предложил в Велико-Луцких жел.-дор. мастерских построить его типа паровоз, то дорога предложила ему строить паровоз на свой счет! Это уже просто глумление, как хотите, господа...
Случай с этим паровозом напомнил мне аналогичный случай, в Петрограде бывший.
Не так давно это было. Работавший в воздухоплавательном парке, на Волковом поле простой слесарь Галкин изобрел, известный ныне всякому, керосино-калильный фонарь. В первый же год слесарь Галкин получил привилегии на свое изобретение в Германии, Франции, Швеции, Англии, Австрии и Америке. В России Галкин получил привилегию только три года спустя и то после огромных хлопот и поддержки таких лиц, как генерал Кованько и французский гражданин инженер Гарут, служивший в военном парке.
Характерно, что пока галкинские фонари и чертежи ходили по «техническим» канцеляриям, ожидая привилегии, это изобретение вышло во всевозможных подделках с незначительными изменениями на свет Божий под фамилиями разных Бергов и Тонов...
Тяжела участь русского изобретателя!