"Кукареку!.." или "Ночь бегающих палаток".
Я видел разные палатки.
Пустые, возомнившие себя во время шторма летающими родственниками творений братьев Монгольфье. Прокалённые южным солнцем, сгорающие от случайно упавшей свечи за 4 секунды. Скомканные и величаво уносимые со всем своим содержимым куда-то в необозримые грязные дали бешенным селем. И только один раз мне пришлось столкнуться с палаткой бегающей и истерично верещащей.... Вот об этом случае и будет сегодняшний романтический сказ.
Во всю свою мочь стояло лето 1997-го года, когда всё началось в двух удалённых друг от друга географических точках. В один день. В один час.
В точке «А» (побережье Днепровско-Бугского лимана, где когда-то прибывали на ПМЖ древние греки, а теперь вольготно тусил раскопный люд) в последний раз чихнул и затих движок изрядно потрёпанного автобуса.
Двери транспортного средства со второй попытки распахнулись.
На потрескавшуюся от небесного палева землю неуверенно вывалилась очередная партия студентов-историков, приехавших отбывать археологическую практику. Вслед бледнолицым «желторотикам» из автобуса полетели чемоданы, шмотники, палатки и пустая бутылка из-под самогона, которую практиканты успели оприходовать по дороге.
После стихийного перекура, народ стал вяло обустраиваться.
Двадцатилетняя брюнетистая особа, которую звали Юлька, вцепилась одной рукой в тяжеленный рюкзак, а второй – в чехол палатки. После чего, пятясь раком и сквозь стиснутые зубы костеря увесистые шмотки, поволокла их к планируемому месту возведения своего временного жилища. Налетевший сзади ветер-охальник задрал подол сарафана до самой спины, но упрямая Юлька и не подумала останавливаться, мысленно послав на куй всех предполагаемых окрестных вуаеристов…
Неподалёку, под тентом столовки, лёжа вкушал послеобеденную сиесту двадцатипятилетний ветеран совковой лопаты по имени Михаил ака Мишган. Надо сказать, что настроение у Михаила было аховое.
Во-первых, девушка, которую Мишган завлёк в экспедицию бреднями о кладах и скифском золоте, выдержала без горячей воды, телевизора и телефона ровно 4 дня, после чего сбежала к себе домой в Луганск.
Во-вторых, все мало-мальски привлекательные особы женского пола, имевшие место быть в экспедиции, были либо заняты, либо сторонились известного «ходока» Мишгана, как чумы.
В-третьих, Мишган на почве хронического недотраха успел уже перечитать всё мало-мальски читабельное, что только было в экспедиции. Включая и изданный в Твери совершенно чумовой по своей заумности самоучитель восточных единоборств: «Перед схваткой энергетическая оболочка бойца обычно имеет яйцевидную форму… Естественная и плавная передача энергии «Зю» позволяет потоку проходить сочления, не рассеиваясь на них, а при радикулите способна дополнительно прогревать суставы… Нижний Котёл Верхней чакры включается лёгким раздвижением ног…»
В описываемый момент Михаил от безнадёги уже по третьему разу штудировал «Божественную комедию» Данте. Мишган как раз перевернул прочитанную страницу, когда его случайно скользнувший поверх книги взгляд уткнулся в надвигающийся девичий зад, кокетливо обрамлённый кружавчиками ослепительно белых трусов. Все вокруг в этот момент были чем-то заняты, поэтому никто так и не услышал, как тонко тренькнула тетива и прямо из Юлькиной задницы в сердце Мишгана вонзилась стрела Купидона…
…Оторопевший Михаил по инерции ляпнул вслух из XII-й песни «Чистилища»: «Кичись же, шествуй, веждами грозя, потомство Евы!..», после чего заложил книгу непочатой упаковкой презервативов и метнулся к предмету вожделения, на бегу цитируя Карлсона:
- «Мебель сами двигаете? Неужели помочь некому?!..»
Тем временем, в точке «Б» (блошиный рынок на центральной площади близлежащего посёлка Парутино) происходило страшное - другой двадцатидвухлетний археолог решил приобрести себе часы…
Как на самом деле его звали, в экспедиции не помнил никто. За ядрёный цвет волос и соответствующий характер парня звали Рыжий. Просто Рыжий.
Просто Рыжий был славен тем, что постоянно и непредумышленно влипал в самые разнообразные истории. Так, например, в первый же день своего наличия в экспедиции, Рыжий пошёл ночью купаться в море, но по пути провалился в мусорную яму… В другой раз Рыжий решил покататься на привязанном к колышку козле. Почувствовавший себя униженным, козёл отвязался и гнал Рыжего рогами целый километр. Потом Рыжий едва не поднял на воздух экспедиционную столовую, демонстрируя поварихе, как лихо можно поджечь газовую плитку с помощью всего лишь одной кружки бензина. В другой раз Рыжий решил сделать приятное девушкам – нарвал на каких-то зажопинских выселках жёлтые цветуёчки и получившийся веник подбросил ночью феминам в палатку. А в тех цветуёчках, как позже выяснилось, обитала целая диаспора насекомых повышенной женоненавистности. Вследствии чего девушки, закусанные до полной невменяемости, на утро едва не купировали Рыжему уши тупыми лопатами… Короче, Рыжий был человеком из серии «либо плетнём придавит, либо корова обдрищет».
…Сейчас Рыжий покупал себе часы взамен тех, что утопил вчера в море, во время публичных испытаний на водонепроницаемость. Из предложенного морщинистой бабкой ассортимента, Рыжий в итоге выбрал китайские электронно-наручные ходики с функцией кукарекающего будильника. Выбор режима громкости «кукареку» осуществлялся нажатием специальной выступающей на верхней части часов клавиши. При этом это самое «кукареку» скачком сразу прыгало до таких децибел, что от функционирования функции будильника дрожало и заикалось всё вокруг… Обрадованный приобретением такого мегадевайса, Рыжий расплатился и запылил в лагерь, тем самым положив начало последующим роковым событиям…
На следующее утро, чуть свет, Рыжий заглянул перед завтраком в туалет. Сделав дело, он потянулся было за бабиной пипифакса и случайно задел «той самой» клавишей стенку сортира. Часы послушно выдали трубное «кукареку», - и переминающийся снаружи в ожидании очка начальник студенческой партии от неожиданности чуть не отложил яйцо себе прямо под ноги.
Несколько контуженный акустическим ударом в замкнутой сортирном пространстве, Рыжий поспешил к столовке… Там уже сидело человек двадцать и вовсю точило кофе с бутербродами. Рыжий пристроился сбоку, потянулся за сахарницей и коснулся часами стола…
КУКАРЕКУ!!!..
- Ох, ёёёёёёёёёёё!.. - Паша, студент МПГУ, балагур и весельчак, перевернувший бадью с горячим кофе себе прямо на промежность, принялся исполнять вокруг столовки сумасшедшие па ритуального танца нанайских шаманов. Рыжий поспешно ретировался с места ЧП куда подальше – за палатку фотографа…
КУКАРЕКУ!!!..
- Какая сука?!.. – фотограф с перепуга вдребезги раскокал свои проявители и закрепители, так что только быстрые ноги в то утро спасли Рыжего от преждевременной кончины путём удара фотоштативом по затылку. Минут пять тяжело дышащий беглец прятался в кустах у умывальника, а потом…
КУКАРЕКУ!!!..
…Умывающийся чел чуть не высадил себе челюсть зубной щёткой. Рыжий увернулся от смертоносного броска тюбиком зубной пасты и удрал на раскопы.
КУКАРЕКУ!!!..
…И оступившийся замначальника экспедиции сверзился с только-только зачищенной бровки.
КУКАРЕКУ!!!..
…И планшетистка в камералке на уже почти законченной схеме шурфа вместо прямой линии изобразила «зигзУг удачи».
КУКАРЕКУ!!!..
...Часам к 10-ти в охоту за неуловимым «петухом» включились все, свободные от работ. Но Рыжий был неуловим, успев при этом обегать и, соответственно, обкукарекать весь прилегающий ландшафт. Он попался только после 14:00, когда к погоне присоединился народ, вернувшийся с раскопов. Пострадавший больше всех Паша лично с рычанием выковырял отвёрткой из часов зловредную клавишу. Затем кастрированные таким образом ходики вернули владельцу, а Паша, поскуливая на каждом шагу и широко расставляя ноги, медленно побрёл нах хауз. Рыжий уже было собрался выбросить лишённые своего боевого клича часы, но в последний момент передумал…
…Между тем, единственными, кто в вышеописанном сафари не принимал участие, были Юлечка и Мишган.
Они ворковали.
Юлечка, благодарная за установку палатки, таскала Михаилу на раскоп разведённый водой портвейн, а Мишган, налегая на совковую лопату, с жаром декламировал девушке куртуазные рифмы Стефана Грааль-Апрельского:
- «Уронила розу леди Бэти, -
Замерли угрюмые гобои,
Грустный паж в лазоревом берете
Дал сигнал о предстоящем бое.
И на круг въезжают друг за другом
Девять рыцарей Святого Марка,
По стальным, сверкающим кольчугам
Вьются ленты, вышитые ярко!..»
Юлечка слушала, томно вздыхала и млела, временами отбегая пописать.
Мишган тоже млел, успев уже пару раз якобы случайно потискать Юлечку за попку, не встретив при этом явного сопротивления, и на этом основании строя самые оптимистические планы на вечер.
…А потом внезапно, как это бывает только на юге, словно по щелчку выключателя, солнце закатилось за край моря. И на землю упали сумерки.
Ошеломляюще благоухала на курганах полынь. Не менее одуряюще пахла испечённая в золе картошка. Шипели, выкатывающиеся на прибрежный песок волны. На чуть возвышающимся каменном уступе полыхал большой костёр, багровыми всполохами уносясь к самому звёздному небу… Вокруг огня густо сидели загорелые и не очень люди. Пили вино, болтали, тренькали на гитаре и пели разухабистые и не очень песни:
«Мой фрегат давно уже на рейде
Борется с прибрежною волною.
Эй, налейте, сволочи, налейте,
Или вы поссоритесь со мною...»
Во втором часу ночи, когда всё было спето и допито, начали расходиться.
Первым отчалил от кострища изрядно перебравший по случаю насыщенного событиями дня Рыжий. Плавно покачиваясь на виражах и хлюпая где-то внутри себя полутора литрами красного креплёного, Рыжий сделал всем ручкой с достопамятными часиками и канул в ночь. Следом рассосались остальные - у меркнущих останков костра остались в гордом одиночестве Мишган и Юля.
Первый усиленно думал над тем, как форсировать переход от декламации стихов к чему-то более плотскому и приземлено-коитусообразному.
Вторая же по выражению лица первого с лёгкостью читала все мишгановы ахтунги, и преизрядно этим забавлялась.
А у Мишгана, кстати, реально наступил ступор – рифмы кончились. И как ни силился Михаил вспомнить хоть что-то из творческого наследия Ахматовой, в голову почему-то упорно лез один Барков:
«О вы, замужние, о вдовы,
О девки с целкой наотлёт!..»
Минуту Мишган даже раздумывал, а не забубенить ли Юлечке «Луку Мудищева» - так-зять, с намёком?.. Но довести эту яркую идею до воплощения в жизнь кавалер так и не успел, потому что даме уже жутко хотелось на боковую:
- Миш, спасибо за изумительный вечер… Пойду-ка я спать. – Юлечка наклонилась и протокольно чмокнула Мишгана в небритую щёку. – А ты потом приходи… - она хотела добавить «завтра», но вместо этого оглушительно зевнула и фраза к восторгу Мишгана осталась многообещающе незавершённой…
«…Ломается! Цену себе набивает!» - радостно сделал вывод Мишган, глядя вслед удаляющимся бёдрам Юлечки. «Потом приходи»?.. И приду. Ещё как приду!»
Тестостерон давил на его уши со страшной силой и Михаил припустил к свой палатке. Ворвавшись в неё сексуально озабоченным самумом, Мишган выхватил из томика Данте презервативы и поскакал к брезентовке дамы своего сердца. Сверху за этим порноэкшеном возбуждённо следила Луна…
Тем временем Юля пораскинула мозгами и решила, что залезать в спальник потной – это моветон. Посему на полдороге к своему стойбищу скинула шлёпки с сарафаном, аккуратно положила поверх них фонарик и отправилась в море… И пока она там изображала полуночную ундину, её ухажёр, невозбранно прекрасный в своём стремлении трахнуть что угодно во чтобы-то ни стало, материализовался у Юлькиной палатки с пулемётной лентой гондонов наперевес.
Мишган огляделся – вокруг никого не было. Тогда он приложился ухом к брезентовой стенке палатки.
Прислушался.
Внутри явно кто-то был и этот «кто-то»… со смаком храпел.
«Кокетничает! Прикидывается, что уже спит…» - прозорливо подумал Мишган. После чего уже ни секунды не сомневаясь в правильности своих действий, на счёт «раз-два-три» скинул с себя одежду и голым фавном полез внутрь, ориентируясь на источник храпа. Наконец, чутко шарящие в темноте руки Михаила наткнулись на что-то тёплое и растопыренное. «Это её ладонь!..» - почти постанывая от рвущегося наружу либидо, догадался Мишган: «Значит где-то рядом – всё тело!.. Цыплёнок, я уже тут!.. Цыпа-цыпа-цыпа!.. Гм?.. Что это за пластиковый браслет у неё на руке? – не помню такого…»
Всласть наплескавшаяся Юлька, как раз вылезла чуток обсохнуть на тёплом ветерке, когда где-то рядом ночную тишину разорвал оглушающий вопль: «КУКАРЕКУ!!!!!!!!!!!..»
Юлька ойкнула и уронила сарафан.
А вслед за сарафаном уронила и челюсть, когда спустя считанные секунды мимо промчалась отчаянно верещащая палатка, волоча за собой колышки и оттяжки. Промчалась и с разбега рухнула в море.
ПЛЮХ!!!..
- …Ебёнть! – не совсем куртуазно отрезюмировала ошарашенная Юлька и включила фонарик. В его призрачном свете лежащая на воде груда брезента заворочалась и из-под неё показался вконец ошарашенный фавн.
Крепко сжимающий ленту презервативов.
С дико вытаращенными от ужаса глазами.
Совершенно голый.
…Столь нетривиально разбуженный лагерь просыпался. Слышались приглушённые вопросы и громкий мат. Расплывчатые тени перекликались и гугукали по местным буеракам до тех пор, пока мощный луч аккумуляторного фонаря начальника студенческой партии не вспорол тьму позади Юльки. Теперь всем стало хорошо видно, что от стоявшей там когда-то Юлькиной палатки остался только прямоугольник брезентового пола. А на нём, посреди живописного развала из сумочек, маникюрниц, носовых платков, тампаксов и лифчиков, торчал обалдевший не меньше Мишгана Рыжий.
Случившийся наутро в камералке «разбор полётов» показал следующее.
Рыжий, у костра «принявший на борт меньше, чем хотелось, но больше, чем моглось», до своего логова дойти так и не смог. Земля подло норовила выскользнуть из-под ног, а когда ей это таки удавалось, пребольно лупила по лицу. В конце концов, весь изнемогший в борьбе с земной гравитацией, Рыжий собрал волю в кулак и на четвереньках вполз в первую попавшуюся палатку, где и забылся коротким и тревожным сном алкоголика. Кто же знал, что вскоре в ту же самую палатку ввалится жаждущий плотских утех Мишган?.. И не просто ввалится, а метко воткнёт свой указательный палец точно туда, откуда не так давно Паша Ошпаренные Яйца демонтировал «ту самую» клавишу? И не просто воткнёт, а ещё и аккуратно замкнёт всем на радость, а себе на изумление контакты грёбаного петушиного будильника?!..
Пришлось начальству объявить внеплановый выходной, т.к. экспедиция полностью утратила всякую дее- и работоспособность. Все шлялись вокруг палатки, в которой прятался от своих фанатов Мишган и ржали как безумные. Сутки напролёт. До желудочных колик. А на другом конце лагеря тоже ржали и били копытами воздух - там вошедший в раж Рыжий по сотому разу пересказывал свои ночные воспоминания. Причём, паршивец, всякий раз эпос начинал с одной и той же зубодробительной фразы: «И вот, значит, сплю я себе под лифчиком - весь усыпан тампаксом, абсолютно весь…»
На то время, пока вытянутая на пляж палатка Юльки сохла, Рыжий благородно уступил ей свой шатёр. Но сам покидать его при этом отказался. Прямым следствием столь хитрожопого тактического хода стала грянувшая через год свадьба Рыжего и Юльки. В ознаменование торжества молодожёнам, как водится, надарили туеву хучу всякой ненужной бни, включая... полтора десятка китайских кукарекающих часов.
P.S. …А Мишган после «ночи бегающих палаток» зарёкся иметь дело с женским полом и ушёл в монахи стал матёрым кандидатом наук.