Тональность украинской темы на российских телевизионных ток-шоу не смягчается, поэтому самым разумным будет абстрагироваться от медийной картинки и спокойно посмотреть на то, что реально изменилось в российско-украинских отношениях за последние полгода.

А изменилось многое. После пяти лет конфронтации с ожесточением, невиданным со времен холодной войны, мы, наконец, начали восстанавливать отношения.

Базовым условием для начала «разрядки напряженности» долгое время оставался уход Петра Порошенко и его команды. Трудно сказать, когда на его фигуре, как потенциальной стороне переговоров, в Кремле был поставлен крест – после первых бомбардировок Донецка и Луганска летом 2014-го или после разгрома украинской армии под Дебальцево в феврале 2015 года. Но события последующих трех лет не предполагали никакого компромисса с человеком, начавшим масштабную войну в Донбассе и прямо объявившим Россию врагом.

21 апреля Порошенко проиграл президентские выборы, а 21 июля потерпел окончательное поражение на внеочередных выборах в Верховную раду. 

Владимир Зеленский выглядел, как химически чистый популист, без политического опыта, связей и влияния. Российская власть, даже вполне отдавая себе отчет в особенностях украинской политической системы, какое-то время осторожно присматривалась к новому украинскому кандидату на роль «уважаемого партнера», чтобы понять серьезность его намерений и предвыборных обещаний закончить войну.

Хотя полномасштабные боевые действия на юго-востоке Украины закончились еще в 2015 году, обмен, безусловно, символизировал окончание войны.Президент Зеленский вступительный экзамен сдал, когда 7 сентября состоялся масштабный обмен пленными. Психологический и моральный аспект этого события трудно переоценить.

Следующим шагом стал развод сил в Станице Луганской, Петровском и Золотом. Зеленский продавил это решение, лично поехав на место, не считаясь с издержками для собственного рейтинга внутри страны. И это тоже было высоко оценено в Москве.

Встреча российского и украинского президентов в Париже и последовавшее за ней заключение договора о транзите и поставке газа на Украину позволяют говорить о том, что мы вступили в совершенно новый этап российско-украинских отношений. Как минимум вместо холодной войны можно говорить о наступающем «холодном мире».

Скрыть объявление

Результаты нового газового контракта стоит обсуждать именно в этом формате, а не в модели «зрада-перемога». Тут – чистый бизнес. С большими политическими обременениями, к сожалению, но – бизнес.

Вариантов, собственно, было немного. Первый – прекращение транзита с 1 января. Газпром не поставляет в Европу 60 млрд кубометров газа в 2020 году и теряет 12 млрд долларов выручки, а также платит 3–4 млрд долларов штрафов за недопоставку. Американцы аплодируют и заключают новые контракты на поставку СПГ.

Второй сценарий – который, собственно, и реализовался: Газпром подписывает пятилетний контракт с Украиной с объемами 65 млрд кубометров в 2020 году и по 40 млрд в следующие четыре года.

Это позволяет спокойно достроить в 2020 году «Северный поток – 2» и «Турецкий поток». В дальнейшем, при загрузке всех экспортных трубопроводов и контракта с Украиной на 40 млрд кубометров, у Газпрома возникает возможность прокачать в Европу и Турцию около 215 млрд кубометров в год при текущем экспорте в 200 млрд. Важно помнить, что еще в 2014 году экспорт Газпрома составлял всего 147 млрд кубометров.

Размер транзитного тарифа неизвестен, но даже если предположить, что он вырастет в полтора раза с текущих 32 долларов за тысячу кубометров, то Газпром все равно прилично зарабатывает на продаже газа по украинской трубе.

Что касается выплаты около 3 млрд долларов по решению Стокгольмского арбитража, то в 2011–2013 годах Газпром, споря в арбитражах со своими европейскими клиентами по цене газа, совокупно проиграл куда большие суммы, но продолжил вести бизнес – потому что это выгодно. Так что – бывает...

То, что многие до сих пор воспринимают газовые переговоры, как игру с нулевой суммой, при которой выигрыш Украины – это потеря для России, так это накопленный токсичный эффект идеологической войны, которую мы вели в течение пяти лет.

Да, Украина сохранит свою газотранспортную систему и заработает – хотя и меньше, чем раньше. Газпром тоже заработает, увеличив поставки газа в Европу. Европейцы рады больше всех, хотя это именно они за все платят. Если в результате этих переговоров кто-то и проиграл, то точно не их участники.

Если проанализировать характер заявлений российских официальных лиц за последние полгода, то из них видно, что российское руководство меньше всего хотело бы Зеленского оттолкнуть или лишний раз подставлять под удар украинских радикалов. Именно поэтому МИД РФ игнорирует враждебные заявления украинских дипломатов, а Путин на пресс-конференции был снова подчеркнуто корректен, говоря об Украине и украинском президенте.

То, что происходит в настоящее время между Украиной и Россией, меньше всего нуждается в чисто пропагандистских оценках. Пропаганда хороша ко времени и к месту. На войне ей альтернативы нет. А вот в мирное время единообразие оценок не очень востребовано.

Хорошая новость заключается в том, что шоу Малахова и Малышевой снова выйдут в топы российских телевизионных рейтингов. А вот профессиональным «украинским политологам» придется искать новую работу.