В помощь студенту. Присоединение Крыма к России
КРЫМСКИЕ ТАТАРЫ В ОРГАНАХ УПРАВЛЕНИЯ ТАВРИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ КРЫМА К РОССИИ (1783–1787 гг.)
Д.А. Прохоров Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского, Симферополь
Переселение крымских христиан за пределы полуострова, проведенное А.В. Суворовым по приказу русских властей и длившееся с мая по ноябрь 1778 г., внесло серьезные коррективы в политическую и экономическую сферы; в связи с этими событиями многие населенные пункты Крыма практически обезлюдели. Сократилось число жителей таких городов, как Кефе, Бахчисарай, Карасубазар, Гёзлёв, Ак-Мечеть, Эски-Крым, Балаклава. Полностью или частично опустели 67 горных селений. Массовые эмиграции крымских татар в Турцию в 1783 г. и в последующие годы привели к тому, что заброшенными также оказались многие сады, виноградники и пахотные земли Крыма. Русско-турецкая война 1768–1774 гг., военные действия, которые велись на полуострове в период правления последнего крымского хана Шагин-Герая, эпидемия чумы, свирепствовавшая в Крыму в 1783–1784 гг., – все это крайне негативно отразилось на состоянии региона. Манифестом императрицы Екатерины II от 8 апреля 1783 г., по которому Крымский полуостров провозглашался частью Российской империи, был определен и статус старожильческого населения. В документе, в частности, речь шла о том, что местные жители будут находиться под защитой правительства; им будут предоставлены те же права, что и «природным подданным» Российской империи – императрица обещала «охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру <…> дозволять каждому из них состоянию все те правости и преимущества, каковыми таковое в России пользуется»7.
Именным указом № 15 от 28 июля 1783 г. «О принятии Крымских жителей и прочих Татарских народов в Российское подданство» Новороссийскому генерал-губернатору князю Григорию Александровичу Потемкину предписывалось следить за соблюдением ранее обещанных прав и свобод; жителям гарантировалась и свобода религиозная. Помимо этого, указом устанавливался ряд налогов и сборов (были перечислены доходы «таможенные, с соли с озер продаваемые, с земли вместо поголовных и десятинные с произрастаний»), причем властям предписывалось, чтобы налогообложение «не было в тягость народную». К тому же часть доходов предполагалось отпускать на «надлежащее и нескудное содержание мечетям и служащим в оных школах их и на другие тому подобные полезные дела». Дальновидной мерой правительства стало и специально оговоренное право не призывать на воинскую службу представителей старожильческого населения (и прежде всего крымских татар) без их «собственной доброй воли и желания»8. Одновременно происходил и процесс инкорпорации представителей крымскотатарской родовой аристократии и служилой знати в российское общество, который, как заключает О.С. Маврина, длился почти столетие9. Указ от 22 февраля 1784 г. № 15.936 «О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского Дворянства» для крымских татар означал то, что они получали те же права, что и российское дворянство; исключением стало лишь то, что им не разрешалось «приобретать, покупать и иметь крепостных или подданных Христианского исповедания»10. Кроме того, предусматривалось подтверждение принадлежности знати из крымских татар к привилегированным сословиям и запись их в геральдические книги11. Основные права дворянства Российской империи были получены крымскотатарской знатью и мурзами «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного Российского Дворянства» за № 16.187 от 21 апреля 1785 г.12 Следует также сказать, что в конце XVIII в. крымских мурз вносили в IV часть родословной книги – как иностранные знатные роды; татарских мурз Поволжья и Приуралья – в V часть (титулованные роды) и VI часть (туда записывали древние благородные роды, доказавшие дворянское происхождение за 100 лет до «Жалованной грамоты»). В VI часть также были включены татарские мурзы, которые еще в XVI–XVII вв. перешли на службу к русским государям, были возведены ими в дворянство и позднее получили название «князья татарские»13. Несколько ранее, в июне 1783 г., у г. Карасубазара, на вершине горы АкКая, представители крымскотатарской знати (среди них было «избранное общество крымское под начальством Ширинского Бея, которое состояло из Ширинских, Мансурских, Кипчакских, Яшлавских, Соблавских, Буручацких, Даирских и Ократских Беев, из капыхалков14, то есть придворных, и из первейшего 8 ПСЗРИ 1830а, 986. 9 Мавріна 2010, 55. 10 ПСЗРИ 1830в, 51. 11 Змерзла 2013, 26. 12 ПСЗРИ 1830в, 344–358. 13 Маврина 2013, 43. 14 «Капыхалки», или «капы-кулу»
– досл. «раб дверей», «дворцовая стража»; служилое сословие, сформировавшееся в период правления крымского хана Сахиб-Герая I.
духовенства»15), а также представителей всех категорий населения Крымского полуострова присягнули на верность императрице Екатерине II; присягу принимал сам князь Г.А. Потемкин16. В своем ордере от 12 июля 1783 г. российскому дипломату Я.И. Булгакову правитель Новороссии сообщал, что «все знатнейшее правительства здешнего – беи, мурзы, духовенство и избранные из народа в общем здесь собрании подверглись спокойно и без принуждения в подданство Е[я] И[императорского] В[еличест]ва, учинили торжественную присягу, которая и по всему Крыму теперь происходит с полною тишиною и по доброй воле жителей»17. После опубликования манифеста 8 апреля 1783 г. перед русским правительством стояла первоочередная задача по восстановлению хозяйства на полуострове, а также по формированию органов административного управления присоединенными территориями. Делая первые шаги в политическом и хозяйственном освоении Крыма, российские власти искали опору своим начинаниям прежде всего в среде влиятельной крымскотатарской знати и духовенства. 7 ноября 1783 г. из их представителей было сформировано «Крымское правительство», которое возглавил командующий русскими войсками на полуострове, а также Каспийским и Черноморским флотами генерал-поручик граф Антон Богданович дe Бaльмeн, а затем его на этом посту сменил лифляндский барон, граф Осип Андреевич Игельстром18, который 16 августа 1783 г. был назначен на должность командующего князем Г.А. Потемкиным. В состав «Крымского правительства» вошли Якуб-Ага (или, в соответствии с русской традицией, Яков Измайлович Рудзевич), представитель наиболее влиятельного среди крымскотатарской знати рода Ширинских Мегметша-Бей Ширинский (по прозвищу «Крым-Валесси», т.е. «крымский наместник»), бывший ханский 1-й дефтердар19 Кутлуша-Ага-Киятов, 2-й дефтердар Темир-Ага, экс-директор ханского монетного двора Абдул-Хамит-Ага. В правительство вошли муфтий Сеит-МегметЭфенди, который, по словам Г.А. Потемкина, «довольно оказал усердия <…> при восприятии Крыма под высочайшую <…> державу»20, а также кадиаскер21 Муслядин-Эфенди и его товарищ (заместитель) Мустафа-Эфенди (при этом, по словам современников, кадиаскер и муфтий были друг с другом «в весьма хорошем согласии» и оказывали «свое усердие и верность»)22. В декабре 1783 г. в связи с болезнью Муслядин-Эфенди был заменен Я.И. Рудзевичем23. Помимо вышеперечисленных лиц, в состав «Крымского правительства» в период с 1783 по 1784 гг. входили крымскотатарские мурзы24: Аджи-Казы-Ага, Аггазы-Ага, Мегметша-Мурза Ширинский, Гусеин-Бей, Седжеутский-Мегметша-Мурза, Мегметша-Мурза Аргинский, СултанМегмет-Мурза, Мегметша-Мурза и Чатырша-Мурза25. 7 февраля 1784 г. князь Г.А. Потемкин направил императрице проект административного устройства Таврической области, снабженный списком учреждений (т.н. «присутственных мест»), которые должны были быть открыты в первые годы после присоединения Крыма к России. Подавая «на высочайшую апробацию штат области Таврической», Г.А. Потемкин сообщал, что «оный располагал я таким образом, чтобы сия область в управлении совсем ни в малой перед другими губерниями не имела отмены, и чтобы притом нынешние члены правительства Крымского и прочие чиновники поступили на места по соображению их настоящих званий и по уважению преданности и их усердия к высочайшему Вашего Императорского Величества престолу»26. 8 февраля 1784 г. Екатерина II подписала указ, в котором Таврическая область должна была быть разделена на семь уездов: Симферопольский, Левкопольский, Евпаторийский, Перекопский, Днепровский, Мелитопольский и Фанагорийский. Г.А. Потемкину предписывалось «устроить города областной и уездные, и в них открыть присутственные места, которые нужны будут по свойству жителям и по числу их»27. Три из вышеперечисленных уездов области, а именно Днепровский, Мелитопольский и Фанагорийский, в итоге так и не были учреждены, а сумму, отпущенную казной на их обустройство (всего 20 752 руб.), Екатерина II в рескрипте Г.А. Потемкину от 24 апреля 1784 г. повелевала использовать на «строения и нужные тамо [в Таврической области – Д.П.] исправления»28. В тот же день Екатерина II утвердила «стат области Таврической» и подписала ряд именных указов государственному казначею, генерал-прокурору A.A. Вяземскому. Месяцем ранее, 8 марта 1784 г., императрица приняла доклад Сената «О гербе Таврической Области», издав указ № 15.953: «В золотом поле двуглавый орел, на груди оного в голубом поле золотой восьмиконечный крест, означающий, что крещение во всей Руси через Херсонес произошло; крест же поставлен на государственном гербе для того, что и оный прислан от греческих императоров в Россию тогда, когда восприято великими князьями крещение»29. После того как был составлен список «присутственных мест» (предполагались к открытию административно-полицейские, финансово-хозяйственные и судебные инстанции)30, первоочередным являлся вопрос об определении штата чиновников для участия в их работе. 11 июня 1784 г. вместо «Крымского правительства» было учреждено Таврическое областное правление31. Новым главой крымской администрации стал генерал-аншеф и действительный статский советник Василий Васильевич Каховский32. В состав правления был включен вицегубернатор, коллежский советник Андрей Андреевич Лангель, поручик правителя при Палате казенных дел; указом Правительствующего Сената от 25 января 1785 г. № 4821 и на основании «Высочайших учреждений для управления губернии» на должности советников в Таврическое областное правление определялись коллежский советник Мегметша-Бей Ширинский и надворный советник Петр Максимов33. До открытия присутственных мест в Таврической области все их функции возлагались на Таврическое областное правление в составе общего и совещательного присутствий и канцелярии как на центральное административно-полицейское учреждение Таврической области. 9 апреля 1784 г. были утверждены форма для дворян и областных чиновников и правила ее ношения: «Кафтан темно-вишневый с зелеными бархатными лацканами, воротник с 2 и обшлага с 4 по разрезу пуговицами; подбой зеленый, камзол белый, пуговицы белые; на кафтане петли везде обведены серебряным плетенком с кисточкою»34. 13 декабря 1784 г. Правительствующий Сенат утвердил в должностях ряд представителей крымскотатарской знати в планировавшиеся к открытию государственные учреждения Таврической области. Кутлуша-Ага-Киятов был определен советником Таврической Палаты уголовного суда с чином коллежского советника (состоял в этой должности до 30 мая 1787 г.), а асессором в это учреждение – назначен родоначальник фамилии Чалбашевых Джаум-Ага с чином коллежского асессора (присвоен чин надворного советника в 1793 г.). Коллежский советник Темир-Ага (родоначальник фамилии Ногаевых) стал советником палаты гражданского суда, а асессором – Ачказа-Ага (Аджи-Казы-Ага) (произведен в чин надворного советника 1 января 1794 г.). В Таврическую Казенную областную палату советником (с чином коллежского советника) был назначен Мегмет-Ага (Казындар-Мегмет-Ага; родоначальник фамилии Балатуковых), а асессором – коллежский асессор Мегметша-Мурза Аргинский35. 18 мая 1785 г. Мегметша-Мурза Ширинский, Мегметша-Мурза Аргинский, Аджи-Казы-Ага, Джаум-Ага, Темир-Ага и другие чиновники из числа крымских татар были приведены к присяге на верность службе российскому престолу36. Важно отметить, что в дальнейшем большинство должностей депутатов, заседателей дворянских опек, верхних и нижних земских судов были замещены молодыми крымскотатарскими мурзами с чинами, и до 1840 г. большинство выборных мест по Крыму было занято крымскотатарским дворянством37. Кроме того, представители из числа крымских татар состояли в областных и городских присутственных местах на должностях переводчиков и приказных служащих. Г.А. Потемкин в проекте об устройстве Таврической области, представленном императрице Екатерине II на рассмотрение, рекомендовал Мегметшу-Бея Ширинского на должность предводителя таврического дворянства – «по знатности издревле фамилии Ширинской» – с ежегодным жалованием в 2 000 руб., однако с ограничением, «чтобы власть его не простиралась далее пределов предводителя
губернского»38. Кадиаскер и муфтий должны были получать соответственно 1 500 и 2 000 руб. ежегодно (впоследствии размер жалования кадиаскеру был снижен до 500 руб.)39. В январе 1787 г. в Крыму были проведены первые дворянские выборы, на которые съехались со всего полуострова около сотни мурз (помимо предводителя дворянства, избирались также совестный судья, дворянские заседатели в верхний земский и совестный суды, а также уездные предводители, исправники и уездные судьи). В результате уездными предводителями дворянства стали: Симферопольским – Абдювели-Ага-Топечокракский, Феодосийским – майор Атай-Мурза «Большой» Ширинский, Перекопским – Усеин-бей Мансурский, Евпаторийским – Арсланша-Мурза Ширинский. Уездными судьями были избраны: Симферопольским – Черкес-Мегмед-Ага, Феодосийским – Мамбет-Мурза Ширинский, Перекопским – Мердимша-Мурза Мансурский, Евпаторийским – Батыр-Ага; уездными исправниками: Симферопольским – капитан Балат-бей, Феодосийским – Темирша-Мурза, Перекопским – Сеит-Ибрагим-Ага, Евпаторийским – капитан Абдураман-Ага-Мамайский40. 1 марта 1784 г. был издан Высочайший указ № 15.945 «О составлении войска из новых подданных, в Таврической области обитающих», в составе пяти дивизионов41, которые получили наименование Таврических национальных дивизионов конного войска и состояли из крымских татар. На начальном этапе было сформировано три дивизиона; состав каждого из них был установлен в 7 офицеров и 200 нижних чинов. Первым дивизионном командовал Мустафа-Мурза-Киятов, вторым – майор Абдулла Величь, третьим – Батыр-Ага Тамагул Крымтайский42. В ходе подготовки к визиту на полуостров императрицы Екатерины II, в конце декабря 1786 г. в Крым прибыл князь Г.А. Потемкин. Его встретили в Херсоне секундмайоры Велиша-Мурза-Киятов и Азамат-Ага, а в Перекопе – коллежские советники Темир-Ага, Мегмет-Ага, Мегметша-Бей Ширинский и Атай-Мурза «Большой» Ширинский. Они проинспектировали крымскую часть маршрута, предназначенного для «Высочайшего шествия»43. В конце января 1787 г. Г.А. Потемкин выехал из Крыма в Кременчуг, а 9 марта из Карасубазара в Киев отправились избранные от дворянства депутаты: Темир-Ага, Абдювели-Ага-Топечокракский, МегметшаМурза Аргинский, Юсуф Ибраимович (переводчик) и дворянский секретарь Гусеин-Мурза Ширинский – для приветствия императрицы44. Во время ее приезда в Крым в мае 1787 г. все три дивизиона участвовали в торжественном шествии, специально обмундированные «в чекмени и шаровары из черного сукна и с новой амуницией»45. Следует сказать о том, что одну из ключевых ролей в «Крымском правительстве» играл Яков Измайлович Рудзевич, который до этого назначения длительное время находился на службе у российских властей. В 1770 г. он вместе с племянником Юсуфом (Иосифом) Ибрагимовичем (по одной из версий оба принадлежали к роду буджакских татар; по другой были литовскими татарами)47 прибыл в ставку российских войск под Бендеры к графу А.И. Панину, где получил назначение на должность переводчика турецкого и татарского языков для ведения переговоров при канцелярии графа П.А. Румянцева в первую русско-турецкую войну48. Действуя от имени князя Г.А. Потемкина, Я.И. Рудзевич сообщил высшим ханским чиновникам о предстоящем назначении им жалованья (что, по мнению Е.И. Дружининой, сразу же расположило последних к российским властям), а затем направил отобранных кандидатов к Г.А. Потемкину с просьбой о выдаче им патентов (или «подтвердительных листов») на занимаемые должности. Для наблюдения за правителями отдельных округов (каймаканств), оставшимися на своих постах49, Я.И. Рудзевич послал в каждый «кадылык»50 по два надзирателя, или «стряпчих», которые должны были следить за неукоснительным исполнением распоряжений властей (в связи с тем, что некоторые из каймаканов и кадиев были настроены враждебно по отношению к новым властям)51. Я.И. Рудзевич также принимал активное участие и в сборе сведений, вошедших впоследствии в «Камеральное описание Крыма», составленное под руководством О.А. Игельстрома52. А 20 января 1783 г. надворному советнику Я.И. Рудзевичу, находившемуся при штабе генерала А.Б. де Бальмена, был высочайше пожалован чин советника канцелярии53. В отзыве, сделанном в письме к правителю канцелярии Г.А. Потемкина В.С. Попову в июле 1784 г. правителем Таврической области В.В. Каховским о Я.И. Рудзевиче, сообщалось, что «сей человек всем нам здесь полезен»; Каховский называл последнего «надежнейшим помощником и истинным другом», «ревностнейшим исполнителем всех насылаемых от Его светлости [Г.А. Потемкина – Д.П.] повелений»54. Я.И. Рудзевич активно участвовал в мероприятиях властей по хозяйственному освоению полуострова; используя свой авторитет и дипломатические способности, способствовал укреплению влияния местной администрации среди крымскотатарского населения. Я.И. Рудзевич сообщал Г.А. Потемкину, что старается «ласкать и простой народ, отводить [его] от властей мурзинских нечувствительным образом и привязывать более к нашей стороне»55. А в декабре 1783 г. он, наблюдая массовую эмиграцию крымскотатарского населения с территории полуострова, предложил властям «более татар из Крыма не выпускать, разве таких, которые из мурз и духовенства бесполезные отечеству и недоброжелательны к двору российскому <...>; касательно же до простого народа, то от них, кроме пользы, государству никаких беспокойств надеяться не можно»56. В.В. Каховский в свою очередь замечал, что во многом благодаря разъяснительной работе Я.И. Рудзевича и его влиянию на мурз «татары обознаются со мною, и могу вам похвастаться, меня не ненавидят»57. (Между тем правитель Таврической области в своем письме В.С. Попову 18 февраля 1785 г. сообщал, что «здешние жители день ото дня вникают в познание перемены своего состояния, кроме большей части Ширинского колена58, кое, кажется, долго козлом вонять будет, ибо пресечения самовластья и награды личных достоинств, а не породы кажутся им неприятными»59.) При этом представителями местных органов управления особое внимание уделялось предупреждению распространявшихся среди мусульманского населения слухам об учении суфийского проповедника Шейха Мансура, руководителя народно-освободительного движения горцев Северного Кавказа 1785–1791 гг., которые в Крыму властями пресекались «не круто и не шумно и без показания малейшей боязни»60. После смерти Я.И. Рудзевича осенью 1784 г. князь Г.А. Потемкин в ордере на имя М.В. Каховского 21 декабря 1786 г. сообщил, что, «входя в жалостное состояние оставшей[ся] семьи покойнаго Якуб Аги <…> Ея Императорское Величество Всемилостивейше указать соизволила производить жене покойного на содержание ея с детьми по смерти ея по тысячи по двести рублей на год, обеим же дочерям пожаловано на приданое, каждой по пяти тысяч рублей, которые для надлежащего приращения и отдадутся в банк до возраста их»61. Средства на содержание семьи Я.И. Рудзевича Г.А. Потемкиным было предписано производить из сумм Таврической соляной экспедиции62. В ордере от 9 февраля 1786 г. Г.А. Потемкин распорядился, чтобы вдове Я.И. Рудзевича и коллежскому советнику Мегмету-Аге (Мегметше-Мурзе Аргинскому, казнадару последнего крымского хана ШагинГерая)63 было объявлено, что «буде имеют желание для обучения наукам прислать сюда своих детей, могут сие учинить надежно я не премину определить их в пристойные училища»64. Аналогичное ходатайство было направлено В.В. Каховским Г.А. Потемкину также и о брате бахчисарайского каймакана Адиль-Мурзе, «добровольно пожелавшему службы и учения» в России65. Что касается вдовы А.Я. Рудзевича Фатьмы, то в августе 1786 г. она вместе с детьми в сопровождении Юсуфа Ибрагимовича и коллежского советника Мегмет-Ага прибыла в Санкт-Петербург, где семья чиновника получила содержание от правительства; местом жительства для вдовы и детей был выбран дом петербургского генерал-губернатора, графа и сенатора Я.А. Брюса. Дети Рудзевича впоследствии были крещены по православному обряду, причем их воспреемниками стали сама императрица Екатерина II, а также великая княгиня Елизавета Алексеевна и великие князья Александр Павлович и Константин Павлович. После совершения таинства Екатерина II подарила крестницам Екатерине и Елизавете «по богатым серьгам и по три тысячи рублей каждой», а также платья и другие предметы гардероба67. Кроме того, в 1792 г. им же от князя М.А. Голицына были переданы 4 000 руб., а также 13 917 руб. 98 коп. от казны на содержание68. Сыновья Рудзевича, Александр Яковлевич (1776–1829) и Константин Яковлевич (1777–1799)69, стали кадровыми военными; старший брат впоследствии отличился на военной службе, командовал корпусом, дослужился до чина генерала от инфантерии. Обе дочери до замужества состояли фрейлинами при дворе императрицы. Екатерина Рудзевич (род. в 1774 г.) вышла замуж за капитана Кадетского шляхетского корпуса, впоследствии – действительного статского советника М.С. Лодыгина (она умерла 2 сентября 1799 г., на следующий день после родов). Елизавета Рудзевич (5 ноября 1776 г. – 4 апреля 1840 г.) была замужем за полковником А.И. Шостаком, действительным статским советником, ставшим затем вице-губернатором Таврической губернии (на этом посту он состоял с 1802 по 1806 гг.)70. Что касается падчерицы Я.И. Рудзевича, то В.В. Каховский и В.С. Попов содействовали ее переезду из Крыма в Киев71. Юсуфа Ибрагимовича, принимая во внимание «усерднейшую его службу и отличное поведение», а также «довольные успехи по препоручаемым ему комиссиям», указом Правительствующего Сената от 15 декабря 1784 г. назначили на должность помощника областного прокурора с исполнением функций стряпчего казенных дел (он состоял в этой должности до 1790 г.)72. Как сообщал В.В. Каховский в письме правителю канцелярии князя Г.А. Потемкина В.С. Попову 7 июня 1788 г., Юсуф Ибрагимович, «хотя коренной мусульманин, во многом однако судит беспристрастно, ясно и справедливо и верит, что под Российскою державою душа его не лишена вечного блаженства»73. 14 августа 1786 г., пользуясь благосклонностью властей и «располагая себя на всегдашнее место жительство в Тавриде», Юсуф Ибрагимович ходатайствовал об отводе ему участка земли, примыкающей к землевладению Я.И. Рудзевича (расположенному в Симферополе вблизи зданий присутственных мест; ныне ул. Р. Люксембург/А. Невского)74. Полковник Юсуф Ибрагимович скончался в Херсоне от горячки 27 апреля 1794 г. по пути из СанктПетербурга в Крым
Отметим также, что одним из наиболее значимых по рангу в «Крымском правительстве», а затем и в Таврическом областном правлении являлся МегметшаБей Ширинский. 20 июля 1783 г. в Карасубазаре Г.А. Потемкиным на его имя был подписан т.н. «охранный лист», или сальвогардия, в котором специально оговаривались права вельможи: «Дана сия сальвогардия Крымской области Ширинскому бею Маметше, силою которой всем войскам под моим предводительством находящимся повелевается: не только ни малейших ему Ширин-бею яко верноподданному Ея Императорского Величества обид и озлобления не чинить, но и оказывать при том совершенное ему уважение и благоприятство, под опасением, в случае дерзнувшему сие нарушить, строгого и неминуемого по законам взыскания. Во удостоверение того утверждаю сие рукою и печатью моею»76. Деятельность Мегметши-Бея Ширинского в «Крымском правительстве», по замыслу властей, должна была содействовать укреплению русского влияния среди старожильческого населения на присоединенных территориях (и в особенности среди беев его рода, недовольных российским присутствием). В.В. Каховский в сентябре 1787 г. в своем письме В.С. Попову просил не назначать крымскотатарского вельможу к выполнению незначительных поручений, особенно за пределами полуострова – очевидно, что администрации требовалось его постоянное присутствие в Крыму77. В этой связи особенное беспокойство у российского правительства вызывала перспектива возможных волнений среди крымских татар после объявления 13 августа 1787 г. Османской империей войны России – с целью возвращения Крыма и других территорий, отошедших к России после заключения Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. В Таврическую область от имени Екатерины II был направлен «увещевательный открытый лист», содержание которого должно было успокоить население. «Для утверждения здешних жителей в соблюдении всеподданейшего долгу и учиненной клятвы, и чтоб вразумить их о тех благоденствиях и благотворениях, коими они пользуются по ходатайству высокого нашего начальника, – докладывал правитель Таврической области 5 сентября 1787 г., – употреблены мною коллежский советник Мегмет-ага, надворный советник Батыр-ага, коллежский асессор Мегметша Аргинский, капитан Осман-мурза Аргинский и майор Мегметша-бей. Поручу несколько деревень ныне и казиаскерефендию»78. В.В. Каховским вновь был сделан акцент на том, что не все представители крымскотатарской знати были лояльны к российским властям: «У Ширинцов не успел я снискать доверенности <…> они приобвыкши властвовать и жить грабительством, не могут ныне пользоваться таковым присваиваемым себе злоупотреблением, ибо обижаемые ими татары по принесении жалоб получают защиту»79. В.В. Каховский высказывал опасения и по поводу действий некоторых мулл и кадиев; что касается муфтия Мусалара-Эфенди (сменившего на этом посту умершего в 1784 г. Сеит-Мегмета-Эфенди)80, то правитель Таврической области сообщал В.С. Попову в Кременчуг, что ни он сам, «ни здешние благомыслящие не возьмемся отвечать за его постоянство»
Помимо всего прочего, коллежский советник Мегмет-Ага (Казындар-МегметАга), надворный советник Батыр-Ага, Меметша-Мурза Аргинский и МегметшаБей (Кантакузен) в сентябре 1787 г. были определены В.В. Каховским для приобретения лошадей у населения для нужд артиллерийских частей, находившихся в Крыму; Юсуфу Ибрагимовичу было поручено скупать у городских жителей седла, а благонадежным мурзам – у деревенских. Изъято было также имевшееся у населения оружие. Батыр-Ага (как замечал П.С. Паллас, «почтеннейший и богатейший из татарского дворянства»82) в Керченском кадылыке, по поручению правителя области, занимался сбором данных о ситуации в регионе и вел разъяснительную работу среди местного населения. Батыр-Ага должен был распространять среди крымских татар сведения о силе русского оружия и многочисленности войска, «бдящего неустанно о сбережении от врагов границ»; те же, кто сеял панику и «пустые в народе рассказы», должны были видеть «страх и жестокость наказания»83. Часть крымских татар – в основном проживавших в приморских городах и селах – была принудительно переселена вглубь полуострова, а также за Перекоп; таким способом власти хотели обезопасить себя от возможного антироссийского восстания84. На начальном этапе своей деятельности Таврическое областное правление было временно расквартировано в доме Я.И. Рудзевича в Карасубазаре, где и находилось место для «генеральной квартиры» этого учреждения85. В одном из своих первых рапортов князю Г.А. Потемкину В.В. Каховский указывал на необходимость назначения в областное правление письмоводителя «для соблюдения хотя [бы] обряда, заведенного в канцеляриях, ибо на первый случай трудно везде метаться самим»86. Помимо этого, правитель Таврической области сообщал, что крайне нуждается в землемерах, переводчиках, архитекторе и лекарях (что касается медперсонала, то в нем ощущалась острая необходимость в связи с тем, что на территории полуострова еще ощущались последствия эпидемии чумы 1783– 1784 гг.)87. Вскоре Г.А. Потемкин в своем ордере В.В. Каховскому от 19 января 1786 г. сообщил, что «рапортом Вашим под № 3064 ко мне дошедшим требовали Вы моей резолюции об определении в штат Таврической Области в приложенном списке означенных переводчиков. Как число представленных довольно велико и было бы в тягость казне, то и дозволяю я Вам иметь оных столько, сколько для употребления необходимо нужно, убегая излишества, кто ж Вами приняты будут, прислать ко мне список»88. 2 февраля 1787 г. В.В. Каховский писал В.С. Попову, что находится «в беспокойстве и боязни» за штат Таврического совестного суда. В задачи этой инстанции входило рассмотрение многих запутанных дел в порядке примирительной процедуры у гражданских лиц, и лишь в случае несогласия на это примирение дело передавалось в обычные суды. Совестный суд также осуществлял разбор уголовных преступлений, совершенных невменяемыми и несовершеннолетними. Таким образом, он высвобождал другие суды области от большого объема юридических процедур, а деятельность совестного суда контролировалась правителем Таврической области. В.В. Каховский сетовал, что «из неопределенных в коронную службу представить некого», т.к. предполагавшиеся им к назначению на должности в совестной суд крымскотатарские мурзы уже состояли на государственной службе. Например, бывший ханский 2-й дефтердар, а в 1784 г. – коллежский советник Темир-Ага занимал, как уже было сказано выше, пост советника Таврической Палаты гражданского суда (находился в должности до 1794 г.)89; в 1793 г. он был возведен в чин статского советника90. Батыр-Ага в чине надворного советника (с 1787 г.) состоял советником в Палате Таврического уголовного суда, а коллежский асессор Мегметша-Мурза Аргинский в декабре 1783 г. получил назначение советником в Таврическую Палату казенных дел (в этой должности он находился до 1789 г.)91. В.В. Каховский предполагал, что штат в Таврического совестного суда должен был состоять из двух представителей дворянского сословия (русского и грека), двух мещан (армянина и еврея) и двух крестьян (русского и крымского татарина) – «для равновесия обитающих здесь народов»92. Следует отметить, что впоследствии в этом судебно-административном учреждении ряд должностей был занят лицами из числа крымских татар. Например, 9 апреля 1787 г. совестным судьей все же был назначен статский советник МегметшаМурза Аргинский. Благодаря сохранившемуся формулярному списку о его службе известно, что родился вельможа в 1738 г., «деревни имеет, а крестьян не имеет, а в оных жительство имеют казенные татары общим числом 1359 чел.»; его должностной оклад составлял 600 руб. в год. Как следует из документа, после присоединения Крыма к России Мегметша-Мурза Аргинский был отправлен в Санкт-Петербург, где 10 мая 1784 г. был произведен в премьер-майоры, а 4 сентября того же года получил чин коллежского советника; в статские советники его произвели 2 сентября 1793 г.93 Дворянским заседателем в совестном суде с 12 января 1793 г. числился не имевший чина Исмаил-Бей (р. 1768; владел несколькими деревнями, имел 20 душ крестьян; годовое жалование составляло 360 руб.), ранее состоявший на службе в Симферопольском уездном суде (с апреля 1790 г.)94. Мещанскими заседателями (с окладом 200 руб. в год) в совестном суде служили Нур Сеит Челеби (р. 1737; находился в указанной должности с 7 мая 1790 г.) и Муртаза-Ага (р. 1748; в 1787–1789 гг. был заседателем Таврического верхнего земского суда, а в должность заседателя Таврического совестного суда вступил «по выбору» 12 января 1790 г.)95. Переводчиком в Таврическом совестном суде (с годовым жалованием 200 руб.) числился Молла Осман (р. 1758; с 10 февраля 1787 г. поступил на службу в Симферопольский нижний земский суд, где находился в течение 1 года; после создания Таврических татарских дивизионов бешлейского войска проходил службу «на прапорщицкой вакансии»;
уволившись, в феврале 1790 г. был определен в Таврическую палату гражданского суда, а затем, с 19 декабря 1793 г. – переводчиком в Таврический совестной суд).
Таким образом, проанализированные материалы позволяют сделать вывод о том, что в составе органов управления Таврической области, образованной после присоединения Крыма к России, в период с 1783 по 1787 гг. находилось значительное число представителей крымскотатарской знати, присягнувших на верность российскому престолу. В рамках российского правового поля законодательно были закреплены различные преференции и льготы для крымских татар. Среди наиболее влиятельных членов «Крымского правительства», а затем и Таврического областного правления были члены родов Ширинских, Аргинских, Седжеутских беев, ранее входившие в состав ханской администрации. Безусловно, их опыт и авторитет среди крымскотатарского населения способствовал укреплению позиций российской администрации в этом регионе. Помимо этого, ряд ключевых должностей во вновь созданных учреждениях был занят молодыми крымскотатарскими мурзами, получившими чины, звания и привилегии.
Д.А. Прохоров Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского, Симферополь
Переселение крымских христиан за пределы полуострова, проведенное А.В. Суворовым по приказу русских властей и длившееся с мая по ноябрь 1778 г., внесло серьезные коррективы в политическую и экономическую сферы; в связи с этими событиями многие населенные пункты Крыма практически обезлюдели. Сократилось число жителей таких городов, как Кефе, Бахчисарай, Карасубазар, Гёзлёв, Ак-Мечеть, Эски-Крым, Балаклава. Полностью или частично опустели 67 горных селений. Массовые эмиграции крымских татар в Турцию в 1783 г. и в последующие годы привели к тому, что заброшенными также оказались многие сады, виноградники и пахотные земли Крыма. Русско-турецкая война 1768–1774 гг., военные действия, которые велись на полуострове в период правления последнего крымского хана Шагин-Герая, эпидемия чумы, свирепствовавшая в Крыму в 1783–1784 гг., – все это крайне негативно отразилось на состоянии региона. Манифестом императрицы Екатерины II от 8 апреля 1783 г., по которому Крымский полуостров провозглашался частью Российской империи, был определен и статус старожильческого населения. В документе, в частности, речь шла о том, что местные жители будут находиться под защитой правительства; им будут предоставлены те же права, что и «природным подданным» Российской империи – императрица обещала «охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру <…> дозволять каждому из них состоянию все те правости и преимущества, каковыми таковое в России пользуется»7.
Именным указом № 15 от 28 июля 1783 г. «О принятии Крымских жителей и прочих Татарских народов в Российское подданство» Новороссийскому генерал-губернатору князю Григорию Александровичу Потемкину предписывалось следить за соблюдением ранее обещанных прав и свобод; жителям гарантировалась и свобода религиозная. Помимо этого, указом устанавливался ряд налогов и сборов (были перечислены доходы «таможенные, с соли с озер продаваемые, с земли вместо поголовных и десятинные с произрастаний»), причем властям предписывалось, чтобы налогообложение «не было в тягость народную». К тому же часть доходов предполагалось отпускать на «надлежащее и нескудное содержание мечетям и служащим в оных школах их и на другие тому подобные полезные дела». Дальновидной мерой правительства стало и специально оговоренное право не призывать на воинскую службу представителей старожильческого населения (и прежде всего крымских татар) без их «собственной доброй воли и желания»8. Одновременно происходил и процесс инкорпорации представителей крымскотатарской родовой аристократии и служилой знати в российское общество, который, как заключает О.С. Маврина, длился почти столетие9. Указ от 22 февраля 1784 г. № 15.936 «О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского Дворянства» для крымских татар означал то, что они получали те же права, что и российское дворянство; исключением стало лишь то, что им не разрешалось «приобретать, покупать и иметь крепостных или подданных Христианского исповедания»10. Кроме того, предусматривалось подтверждение принадлежности знати из крымских татар к привилегированным сословиям и запись их в геральдические книги11. Основные права дворянства Российской империи были получены крымскотатарской знатью и мурзами «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного Российского Дворянства» за № 16.187 от 21 апреля 1785 г.12 Следует также сказать, что в конце XVIII в. крымских мурз вносили в IV часть родословной книги – как иностранные знатные роды; татарских мурз Поволжья и Приуралья – в V часть (титулованные роды) и VI часть (туда записывали древние благородные роды, доказавшие дворянское происхождение за 100 лет до «Жалованной грамоты»). В VI часть также были включены татарские мурзы, которые еще в XVI–XVII вв. перешли на службу к русским государям, были возведены ими в дворянство и позднее получили название «князья татарские»13. Несколько ранее, в июне 1783 г., у г. Карасубазара, на вершине горы АкКая, представители крымскотатарской знати (среди них было «избранное общество крымское под начальством Ширинского Бея, которое состояло из Ширинских, Мансурских, Кипчакских, Яшлавских, Соблавских, Буручацких, Даирских и Ократских Беев, из капыхалков14, то есть придворных, и из первейшего 8 ПСЗРИ 1830а, 986. 9 Мавріна 2010, 55. 10 ПСЗРИ 1830в, 51. 11 Змерзла 2013, 26. 12 ПСЗРИ 1830в, 344–358. 13 Маврина 2013, 43. 14 «Капыхалки», или «капы-кулу»
– досл. «раб дверей», «дворцовая стража»; служилое сословие, сформировавшееся в период правления крымского хана Сахиб-Герая I.
духовенства»15), а также представителей всех категорий населения Крымского полуострова присягнули на верность императрице Екатерине II; присягу принимал сам князь Г.А. Потемкин16. В своем ордере от 12 июля 1783 г. российскому дипломату Я.И. Булгакову правитель Новороссии сообщал, что «все знатнейшее правительства здешнего – беи, мурзы, духовенство и избранные из народа в общем здесь собрании подверглись спокойно и без принуждения в подданство Е[я] И[императорского] В[еличест]ва, учинили торжественную присягу, которая и по всему Крыму теперь происходит с полною тишиною и по доброй воле жителей»17. После опубликования манифеста 8 апреля 1783 г. перед русским правительством стояла первоочередная задача по восстановлению хозяйства на полуострове, а также по формированию органов административного управления присоединенными территориями. Делая первые шаги в политическом и хозяйственном освоении Крыма, российские власти искали опору своим начинаниям прежде всего в среде влиятельной крымскотатарской знати и духовенства. 7 ноября 1783 г. из их представителей было сформировано «Крымское правительство», которое возглавил командующий русскими войсками на полуострове, а также Каспийским и Черноморским флотами генерал-поручик граф Антон Богданович дe Бaльмeн, а затем его на этом посту сменил лифляндский барон, граф Осип Андреевич Игельстром18, который 16 августа 1783 г. был назначен на должность командующего князем Г.А. Потемкиным. В состав «Крымского правительства» вошли Якуб-Ага (или, в соответствии с русской традицией, Яков Измайлович Рудзевич), представитель наиболее влиятельного среди крымскотатарской знати рода Ширинских Мегметша-Бей Ширинский (по прозвищу «Крым-Валесси», т.е. «крымский наместник»), бывший ханский 1-й дефтердар19 Кутлуша-Ага-Киятов, 2-й дефтердар Темир-Ага, экс-директор ханского монетного двора Абдул-Хамит-Ага. В правительство вошли муфтий Сеит-МегметЭфенди, который, по словам Г.А. Потемкина, «довольно оказал усердия <…> при восприятии Крыма под высочайшую <…> державу»20, а также кадиаскер21 Муслядин-Эфенди и его товарищ (заместитель) Мустафа-Эфенди (при этом, по словам современников, кадиаскер и муфтий были друг с другом «в весьма хорошем согласии» и оказывали «свое усердие и верность»)22. В декабре 1783 г. в связи с болезнью Муслядин-Эфенди был заменен Я.И. Рудзевичем23. Помимо вышеперечисленных лиц, в состав «Крымского правительства» в период с 1783 по 1784 гг. входили крымскотатарские мурзы24: Аджи-Казы-Ага, Аггазы-Ага, Мегметша-Мурза Ширинский, Гусеин-Бей, Седжеутский-Мегметша-Мурза, Мегметша-Мурза Аргинский, СултанМегмет-Мурза, Мегметша-Мурза и Чатырша-Мурза25. 7 февраля 1784 г. князь Г.А. Потемкин направил императрице проект административного устройства Таврической области, снабженный списком учреждений (т.н. «присутственных мест»), которые должны были быть открыты в первые годы после присоединения Крыма к России. Подавая «на высочайшую апробацию штат области Таврической», Г.А. Потемкин сообщал, что «оный располагал я таким образом, чтобы сия область в управлении совсем ни в малой перед другими губерниями не имела отмены, и чтобы притом нынешние члены правительства Крымского и прочие чиновники поступили на места по соображению их настоящих званий и по уважению преданности и их усердия к высочайшему Вашего Императорского Величества престолу»26. 8 февраля 1784 г. Екатерина II подписала указ, в котором Таврическая область должна была быть разделена на семь уездов: Симферопольский, Левкопольский, Евпаторийский, Перекопский, Днепровский, Мелитопольский и Фанагорийский. Г.А. Потемкину предписывалось «устроить города областной и уездные, и в них открыть присутственные места, которые нужны будут по свойству жителям и по числу их»27. Три из вышеперечисленных уездов области, а именно Днепровский, Мелитопольский и Фанагорийский, в итоге так и не были учреждены, а сумму, отпущенную казной на их обустройство (всего 20 752 руб.), Екатерина II в рескрипте Г.А. Потемкину от 24 апреля 1784 г. повелевала использовать на «строения и нужные тамо [в Таврической области – Д.П.] исправления»28. В тот же день Екатерина II утвердила «стат области Таврической» и подписала ряд именных указов государственному казначею, генерал-прокурору A.A. Вяземскому. Месяцем ранее, 8 марта 1784 г., императрица приняла доклад Сената «О гербе Таврической Области», издав указ № 15.953: «В золотом поле двуглавый орел, на груди оного в голубом поле золотой восьмиконечный крест, означающий, что крещение во всей Руси через Херсонес произошло; крест же поставлен на государственном гербе для того, что и оный прислан от греческих императоров в Россию тогда, когда восприято великими князьями крещение»29. После того как был составлен список «присутственных мест» (предполагались к открытию административно-полицейские, финансово-хозяйственные и судебные инстанции)30, первоочередным являлся вопрос об определении штата чиновников для участия в их работе. 11 июня 1784 г. вместо «Крымского правительства» было учреждено Таврическое областное правление31. Новым главой крымской администрации стал генерал-аншеф и действительный статский советник Василий Васильевич Каховский32. В состав правления был включен вицегубернатор, коллежский советник Андрей Андреевич Лангель, поручик правителя при Палате казенных дел; указом Правительствующего Сената от 25 января 1785 г. № 4821 и на основании «Высочайших учреждений для управления губернии» на должности советников в Таврическое областное правление определялись коллежский советник Мегметша-Бей Ширинский и надворный советник Петр Максимов33. До открытия присутственных мест в Таврической области все их функции возлагались на Таврическое областное правление в составе общего и совещательного присутствий и канцелярии как на центральное административно-полицейское учреждение Таврической области. 9 апреля 1784 г. были утверждены форма для дворян и областных чиновников и правила ее ношения: «Кафтан темно-вишневый с зелеными бархатными лацканами, воротник с 2 и обшлага с 4 по разрезу пуговицами; подбой зеленый, камзол белый, пуговицы белые; на кафтане петли везде обведены серебряным плетенком с кисточкою»34. 13 декабря 1784 г. Правительствующий Сенат утвердил в должностях ряд представителей крымскотатарской знати в планировавшиеся к открытию государственные учреждения Таврической области. Кутлуша-Ага-Киятов был определен советником Таврической Палаты уголовного суда с чином коллежского советника (состоял в этой должности до 30 мая 1787 г.), а асессором в это учреждение – назначен родоначальник фамилии Чалбашевых Джаум-Ага с чином коллежского асессора (присвоен чин надворного советника в 1793 г.). Коллежский советник Темир-Ага (родоначальник фамилии Ногаевых) стал советником палаты гражданского суда, а асессором – Ачказа-Ага (Аджи-Казы-Ага) (произведен в чин надворного советника 1 января 1794 г.). В Таврическую Казенную областную палату советником (с чином коллежского советника) был назначен Мегмет-Ага (Казындар-Мегмет-Ага; родоначальник фамилии Балатуковых), а асессором – коллежский асессор Мегметша-Мурза Аргинский35. 18 мая 1785 г. Мегметша-Мурза Ширинский, Мегметша-Мурза Аргинский, Аджи-Казы-Ага, Джаум-Ага, Темир-Ага и другие чиновники из числа крымских татар были приведены к присяге на верность службе российскому престолу36. Важно отметить, что в дальнейшем большинство должностей депутатов, заседателей дворянских опек, верхних и нижних земских судов были замещены молодыми крымскотатарскими мурзами с чинами, и до 1840 г. большинство выборных мест по Крыму было занято крымскотатарским дворянством37. Кроме того, представители из числа крымских татар состояли в областных и городских присутственных местах на должностях переводчиков и приказных служащих. Г.А. Потемкин в проекте об устройстве Таврической области, представленном императрице Екатерине II на рассмотрение, рекомендовал Мегметшу-Бея Ширинского на должность предводителя таврического дворянства – «по знатности издревле фамилии Ширинской» – с ежегодным жалованием в 2 000 руб., однако с ограничением, «чтобы власть его не простиралась далее пределов предводителя
губернского»38. Кадиаскер и муфтий должны были получать соответственно 1 500 и 2 000 руб. ежегодно (впоследствии размер жалования кадиаскеру был снижен до 500 руб.)39. В январе 1787 г. в Крыму были проведены первые дворянские выборы, на которые съехались со всего полуострова около сотни мурз (помимо предводителя дворянства, избирались также совестный судья, дворянские заседатели в верхний земский и совестный суды, а также уездные предводители, исправники и уездные судьи). В результате уездными предводителями дворянства стали: Симферопольским – Абдювели-Ага-Топечокракский, Феодосийским – майор Атай-Мурза «Большой» Ширинский, Перекопским – Усеин-бей Мансурский, Евпаторийским – Арсланша-Мурза Ширинский. Уездными судьями были избраны: Симферопольским – Черкес-Мегмед-Ага, Феодосийским – Мамбет-Мурза Ширинский, Перекопским – Мердимша-Мурза Мансурский, Евпаторийским – Батыр-Ага; уездными исправниками: Симферопольским – капитан Балат-бей, Феодосийским – Темирша-Мурза, Перекопским – Сеит-Ибрагим-Ага, Евпаторийским – капитан Абдураман-Ага-Мамайский40. 1 марта 1784 г. был издан Высочайший указ № 15.945 «О составлении войска из новых подданных, в Таврической области обитающих», в составе пяти дивизионов41, которые получили наименование Таврических национальных дивизионов конного войска и состояли из крымских татар. На начальном этапе было сформировано три дивизиона; состав каждого из них был установлен в 7 офицеров и 200 нижних чинов. Первым дивизионном командовал Мустафа-Мурза-Киятов, вторым – майор Абдулла Величь, третьим – Батыр-Ага Тамагул Крымтайский42. В ходе подготовки к визиту на полуостров императрицы Екатерины II, в конце декабря 1786 г. в Крым прибыл князь Г.А. Потемкин. Его встретили в Херсоне секундмайоры Велиша-Мурза-Киятов и Азамат-Ага, а в Перекопе – коллежские советники Темир-Ага, Мегмет-Ага, Мегметша-Бей Ширинский и Атай-Мурза «Большой» Ширинский. Они проинспектировали крымскую часть маршрута, предназначенного для «Высочайшего шествия»43. В конце января 1787 г. Г.А. Потемкин выехал из Крыма в Кременчуг, а 9 марта из Карасубазара в Киев отправились избранные от дворянства депутаты: Темир-Ага, Абдювели-Ага-Топечокракский, МегметшаМурза Аргинский, Юсуф Ибраимович (переводчик) и дворянский секретарь Гусеин-Мурза Ширинский – для приветствия императрицы44. Во время ее приезда в Крым в мае 1787 г. все три дивизиона участвовали в торжественном шествии, специально обмундированные «в чекмени и шаровары из черного сукна и с новой амуницией»45. Следует сказать о том, что одну из ключевых ролей в «Крымском правительстве» играл Яков Измайлович Рудзевич, который до этого назначения длительное время находился на службе у российских властей. В 1770 г. он вместе с племянником Юсуфом (Иосифом) Ибрагимовичем (по одной из версий оба принадлежали к роду буджакских татар; по другой были литовскими татарами)47 прибыл в ставку российских войск под Бендеры к графу А.И. Панину, где получил назначение на должность переводчика турецкого и татарского языков для ведения переговоров при канцелярии графа П.А. Румянцева в первую русско-турецкую войну48. Действуя от имени князя Г.А. Потемкина, Я.И. Рудзевич сообщил высшим ханским чиновникам о предстоящем назначении им жалованья (что, по мнению Е.И. Дружининой, сразу же расположило последних к российским властям), а затем направил отобранных кандидатов к Г.А. Потемкину с просьбой о выдаче им патентов (или «подтвердительных листов») на занимаемые должности. Для наблюдения за правителями отдельных округов (каймаканств), оставшимися на своих постах49, Я.И. Рудзевич послал в каждый «кадылык»50 по два надзирателя, или «стряпчих», которые должны были следить за неукоснительным исполнением распоряжений властей (в связи с тем, что некоторые из каймаканов и кадиев были настроены враждебно по отношению к новым властям)51. Я.И. Рудзевич также принимал активное участие и в сборе сведений, вошедших впоследствии в «Камеральное описание Крыма», составленное под руководством О.А. Игельстрома52. А 20 января 1783 г. надворному советнику Я.И. Рудзевичу, находившемуся при штабе генерала А.Б. де Бальмена, был высочайше пожалован чин советника канцелярии53. В отзыве, сделанном в письме к правителю канцелярии Г.А. Потемкина В.С. Попову в июле 1784 г. правителем Таврической области В.В. Каховским о Я.И. Рудзевиче, сообщалось, что «сей человек всем нам здесь полезен»; Каховский называл последнего «надежнейшим помощником и истинным другом», «ревностнейшим исполнителем всех насылаемых от Его светлости [Г.А. Потемкина – Д.П.] повелений»54. Я.И. Рудзевич активно участвовал в мероприятиях властей по хозяйственному освоению полуострова; используя свой авторитет и дипломатические способности, способствовал укреплению влияния местной администрации среди крымскотатарского населения. Я.И. Рудзевич сообщал Г.А. Потемкину, что старается «ласкать и простой народ, отводить [его] от властей мурзинских нечувствительным образом и привязывать более к нашей стороне»55. А в декабре 1783 г. он, наблюдая массовую эмиграцию крымскотатарского населения с территории полуострова, предложил властям «более татар из Крыма не выпускать, разве таких, которые из мурз и духовенства бесполезные отечеству и недоброжелательны к двору российскому <...>; касательно же до простого народа, то от них, кроме пользы, государству никаких беспокойств надеяться не можно»56. В.В. Каховский в свою очередь замечал, что во многом благодаря разъяснительной работе Я.И. Рудзевича и его влиянию на мурз «татары обознаются со мною, и могу вам похвастаться, меня не ненавидят»57. (Между тем правитель Таврической области в своем письме В.С. Попову 18 февраля 1785 г. сообщал, что «здешние жители день ото дня вникают в познание перемены своего состояния, кроме большей части Ширинского колена58, кое, кажется, долго козлом вонять будет, ибо пресечения самовластья и награды личных достоинств, а не породы кажутся им неприятными»59.) При этом представителями местных органов управления особое внимание уделялось предупреждению распространявшихся среди мусульманского населения слухам об учении суфийского проповедника Шейха Мансура, руководителя народно-освободительного движения горцев Северного Кавказа 1785–1791 гг., которые в Крыму властями пресекались «не круто и не шумно и без показания малейшей боязни»60. После смерти Я.И. Рудзевича осенью 1784 г. князь Г.А. Потемкин в ордере на имя М.В. Каховского 21 декабря 1786 г. сообщил, что, «входя в жалостное состояние оставшей[ся] семьи покойнаго Якуб Аги <…> Ея Императорское Величество Всемилостивейше указать соизволила производить жене покойного на содержание ея с детьми по смерти ея по тысячи по двести рублей на год, обеим же дочерям пожаловано на приданое, каждой по пяти тысяч рублей, которые для надлежащего приращения и отдадутся в банк до возраста их»61. Средства на содержание семьи Я.И. Рудзевича Г.А. Потемкиным было предписано производить из сумм Таврической соляной экспедиции62. В ордере от 9 февраля 1786 г. Г.А. Потемкин распорядился, чтобы вдове Я.И. Рудзевича и коллежскому советнику Мегмету-Аге (Мегметше-Мурзе Аргинскому, казнадару последнего крымского хана ШагинГерая)63 было объявлено, что «буде имеют желание для обучения наукам прислать сюда своих детей, могут сие учинить надежно я не премину определить их в пристойные училища»64. Аналогичное ходатайство было направлено В.В. Каховским Г.А. Потемкину также и о брате бахчисарайского каймакана Адиль-Мурзе, «добровольно пожелавшему службы и учения» в России65. Что касается вдовы А.Я. Рудзевича Фатьмы, то в августе 1786 г. она вместе с детьми в сопровождении Юсуфа Ибрагимовича и коллежского советника Мегмет-Ага прибыла в Санкт-Петербург, где семья чиновника получила содержание от правительства; местом жительства для вдовы и детей был выбран дом петербургского генерал-губернатора, графа и сенатора Я.А. Брюса. Дети Рудзевича впоследствии были крещены по православному обряду, причем их воспреемниками стали сама императрица Екатерина II, а также великая княгиня Елизавета Алексеевна и великие князья Александр Павлович и Константин Павлович. После совершения таинства Екатерина II подарила крестницам Екатерине и Елизавете «по богатым серьгам и по три тысячи рублей каждой», а также платья и другие предметы гардероба67. Кроме того, в 1792 г. им же от князя М.А. Голицына были переданы 4 000 руб., а также 13 917 руб. 98 коп. от казны на содержание68. Сыновья Рудзевича, Александр Яковлевич (1776–1829) и Константин Яковлевич (1777–1799)69, стали кадровыми военными; старший брат впоследствии отличился на военной службе, командовал корпусом, дослужился до чина генерала от инфантерии. Обе дочери до замужества состояли фрейлинами при дворе императрицы. Екатерина Рудзевич (род. в 1774 г.) вышла замуж за капитана Кадетского шляхетского корпуса, впоследствии – действительного статского советника М.С. Лодыгина (она умерла 2 сентября 1799 г., на следующий день после родов). Елизавета Рудзевич (5 ноября 1776 г. – 4 апреля 1840 г.) была замужем за полковником А.И. Шостаком, действительным статским советником, ставшим затем вице-губернатором Таврической губернии (на этом посту он состоял с 1802 по 1806 гг.)70. Что касается падчерицы Я.И. Рудзевича, то В.В. Каховский и В.С. Попов содействовали ее переезду из Крыма в Киев71. Юсуфа Ибрагимовича, принимая во внимание «усерднейшую его службу и отличное поведение», а также «довольные успехи по препоручаемым ему комиссиям», указом Правительствующего Сената от 15 декабря 1784 г. назначили на должность помощника областного прокурора с исполнением функций стряпчего казенных дел (он состоял в этой должности до 1790 г.)72. Как сообщал В.В. Каховский в письме правителю канцелярии князя Г.А. Потемкина В.С. Попову 7 июня 1788 г., Юсуф Ибрагимович, «хотя коренной мусульманин, во многом однако судит беспристрастно, ясно и справедливо и верит, что под Российскою державою душа его не лишена вечного блаженства»73. 14 августа 1786 г., пользуясь благосклонностью властей и «располагая себя на всегдашнее место жительство в Тавриде», Юсуф Ибрагимович ходатайствовал об отводе ему участка земли, примыкающей к землевладению Я.И. Рудзевича (расположенному в Симферополе вблизи зданий присутственных мест; ныне ул. Р. Люксембург/А. Невского)74. Полковник Юсуф Ибрагимович скончался в Херсоне от горячки 27 апреля 1794 г. по пути из СанктПетербурга в Крым
Отметим также, что одним из наиболее значимых по рангу в «Крымском правительстве», а затем и в Таврическом областном правлении являлся МегметшаБей Ширинский. 20 июля 1783 г. в Карасубазаре Г.А. Потемкиным на его имя был подписан т.н. «охранный лист», или сальвогардия, в котором специально оговаривались права вельможи: «Дана сия сальвогардия Крымской области Ширинскому бею Маметше, силою которой всем войскам под моим предводительством находящимся повелевается: не только ни малейших ему Ширин-бею яко верноподданному Ея Императорского Величества обид и озлобления не чинить, но и оказывать при том совершенное ему уважение и благоприятство, под опасением, в случае дерзнувшему сие нарушить, строгого и неминуемого по законам взыскания. Во удостоверение того утверждаю сие рукою и печатью моею»76. Деятельность Мегметши-Бея Ширинского в «Крымском правительстве», по замыслу властей, должна была содействовать укреплению русского влияния среди старожильческого населения на присоединенных территориях (и в особенности среди беев его рода, недовольных российским присутствием). В.В. Каховский в сентябре 1787 г. в своем письме В.С. Попову просил не назначать крымскотатарского вельможу к выполнению незначительных поручений, особенно за пределами полуострова – очевидно, что администрации требовалось его постоянное присутствие в Крыму77. В этой связи особенное беспокойство у российского правительства вызывала перспектива возможных волнений среди крымских татар после объявления 13 августа 1787 г. Османской империей войны России – с целью возвращения Крыма и других территорий, отошедших к России после заключения Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. В Таврическую область от имени Екатерины II был направлен «увещевательный открытый лист», содержание которого должно было успокоить население. «Для утверждения здешних жителей в соблюдении всеподданейшего долгу и учиненной клятвы, и чтоб вразумить их о тех благоденствиях и благотворениях, коими они пользуются по ходатайству высокого нашего начальника, – докладывал правитель Таврической области 5 сентября 1787 г., – употреблены мною коллежский советник Мегмет-ага, надворный советник Батыр-ага, коллежский асессор Мегметша Аргинский, капитан Осман-мурза Аргинский и майор Мегметша-бей. Поручу несколько деревень ныне и казиаскерефендию»78. В.В. Каховским вновь был сделан акцент на том, что не все представители крымскотатарской знати были лояльны к российским властям: «У Ширинцов не успел я снискать доверенности <…> они приобвыкши властвовать и жить грабительством, не могут ныне пользоваться таковым присваиваемым себе злоупотреблением, ибо обижаемые ими татары по принесении жалоб получают защиту»79. В.В. Каховский высказывал опасения и по поводу действий некоторых мулл и кадиев; что касается муфтия Мусалара-Эфенди (сменившего на этом посту умершего в 1784 г. Сеит-Мегмета-Эфенди)80, то правитель Таврической области сообщал В.С. Попову в Кременчуг, что ни он сам, «ни здешние благомыслящие не возьмемся отвечать за его постоянство»
Помимо всего прочего, коллежский советник Мегмет-Ага (Казындар-МегметАга), надворный советник Батыр-Ага, Меметша-Мурза Аргинский и МегметшаБей (Кантакузен) в сентябре 1787 г. были определены В.В. Каховским для приобретения лошадей у населения для нужд артиллерийских частей, находившихся в Крыму; Юсуфу Ибрагимовичу было поручено скупать у городских жителей седла, а благонадежным мурзам – у деревенских. Изъято было также имевшееся у населения оружие. Батыр-Ага (как замечал П.С. Паллас, «почтеннейший и богатейший из татарского дворянства»82) в Керченском кадылыке, по поручению правителя области, занимался сбором данных о ситуации в регионе и вел разъяснительную работу среди местного населения. Батыр-Ага должен был распространять среди крымских татар сведения о силе русского оружия и многочисленности войска, «бдящего неустанно о сбережении от врагов границ»; те же, кто сеял панику и «пустые в народе рассказы», должны были видеть «страх и жестокость наказания»83. Часть крымских татар – в основном проживавших в приморских городах и селах – была принудительно переселена вглубь полуострова, а также за Перекоп; таким способом власти хотели обезопасить себя от возможного антироссийского восстания84. На начальном этапе своей деятельности Таврическое областное правление было временно расквартировано в доме Я.И. Рудзевича в Карасубазаре, где и находилось место для «генеральной квартиры» этого учреждения85. В одном из своих первых рапортов князю Г.А. Потемкину В.В. Каховский указывал на необходимость назначения в областное правление письмоводителя «для соблюдения хотя [бы] обряда, заведенного в канцеляриях, ибо на первый случай трудно везде метаться самим»86. Помимо этого, правитель Таврической области сообщал, что крайне нуждается в землемерах, переводчиках, архитекторе и лекарях (что касается медперсонала, то в нем ощущалась острая необходимость в связи с тем, что на территории полуострова еще ощущались последствия эпидемии чумы 1783– 1784 гг.)87. Вскоре Г.А. Потемкин в своем ордере В.В. Каховскому от 19 января 1786 г. сообщил, что «рапортом Вашим под № 3064 ко мне дошедшим требовали Вы моей резолюции об определении в штат Таврической Области в приложенном списке означенных переводчиков. Как число представленных довольно велико и было бы в тягость казне, то и дозволяю я Вам иметь оных столько, сколько для употребления необходимо нужно, убегая излишества, кто ж Вами приняты будут, прислать ко мне список»88. 2 февраля 1787 г. В.В. Каховский писал В.С. Попову, что находится «в беспокойстве и боязни» за штат Таврического совестного суда. В задачи этой инстанции входило рассмотрение многих запутанных дел в порядке примирительной процедуры у гражданских лиц, и лишь в случае несогласия на это примирение дело передавалось в обычные суды. Совестный суд также осуществлял разбор уголовных преступлений, совершенных невменяемыми и несовершеннолетними. Таким образом, он высвобождал другие суды области от большого объема юридических процедур, а деятельность совестного суда контролировалась правителем Таврической области. В.В. Каховский сетовал, что «из неопределенных в коронную службу представить некого», т.к. предполагавшиеся им к назначению на должности в совестной суд крымскотатарские мурзы уже состояли на государственной службе. Например, бывший ханский 2-й дефтердар, а в 1784 г. – коллежский советник Темир-Ага занимал, как уже было сказано выше, пост советника Таврической Палаты гражданского суда (находился в должности до 1794 г.)89; в 1793 г. он был возведен в чин статского советника90. Батыр-Ага в чине надворного советника (с 1787 г.) состоял советником в Палате Таврического уголовного суда, а коллежский асессор Мегметша-Мурза Аргинский в декабре 1783 г. получил назначение советником в Таврическую Палату казенных дел (в этой должности он находился до 1789 г.)91. В.В. Каховский предполагал, что штат в Таврического совестного суда должен был состоять из двух представителей дворянского сословия (русского и грека), двух мещан (армянина и еврея) и двух крестьян (русского и крымского татарина) – «для равновесия обитающих здесь народов»92. Следует отметить, что впоследствии в этом судебно-административном учреждении ряд должностей был занят лицами из числа крымских татар. Например, 9 апреля 1787 г. совестным судьей все же был назначен статский советник МегметшаМурза Аргинский. Благодаря сохранившемуся формулярному списку о его службе известно, что родился вельможа в 1738 г., «деревни имеет, а крестьян не имеет, а в оных жительство имеют казенные татары общим числом 1359 чел.»; его должностной оклад составлял 600 руб. в год. Как следует из документа, после присоединения Крыма к России Мегметша-Мурза Аргинский был отправлен в Санкт-Петербург, где 10 мая 1784 г. был произведен в премьер-майоры, а 4 сентября того же года получил чин коллежского советника; в статские советники его произвели 2 сентября 1793 г.93 Дворянским заседателем в совестном суде с 12 января 1793 г. числился не имевший чина Исмаил-Бей (р. 1768; владел несколькими деревнями, имел 20 душ крестьян; годовое жалование составляло 360 руб.), ранее состоявший на службе в Симферопольском уездном суде (с апреля 1790 г.)94. Мещанскими заседателями (с окладом 200 руб. в год) в совестном суде служили Нур Сеит Челеби (р. 1737; находился в указанной должности с 7 мая 1790 г.) и Муртаза-Ага (р. 1748; в 1787–1789 гг. был заседателем Таврического верхнего земского суда, а в должность заседателя Таврического совестного суда вступил «по выбору» 12 января 1790 г.)95. Переводчиком в Таврическом совестном суде (с годовым жалованием 200 руб.) числился Молла Осман (р. 1758; с 10 февраля 1787 г. поступил на службу в Симферопольский нижний земский суд, где находился в течение 1 года; после создания Таврических татарских дивизионов бешлейского войска проходил службу «на прапорщицкой вакансии»;
уволившись, в феврале 1790 г. был определен в Таврическую палату гражданского суда, а затем, с 19 декабря 1793 г. – переводчиком в Таврический совестной суд).
Таким образом, проанализированные материалы позволяют сделать вывод о том, что в составе органов управления Таврической области, образованной после присоединения Крыма к России, в период с 1783 по 1787 гг. находилось значительное число представителей крымскотатарской знати, присягнувших на верность российскому престолу. В рамках российского правового поля законодательно были закреплены различные преференции и льготы для крымских татар. Среди наиболее влиятельных членов «Крымского правительства», а затем и Таврического областного правления были члены родов Ширинских, Аргинских, Седжеутских беев, ранее входившие в состав ханской администрации. Безусловно, их опыт и авторитет среди крымскотатарского населения способствовал укреплению позиций российской администрации в этом регионе. Помимо этого, ряд ключевых должностей во вновь созданных учреждениях был занят молодыми крымскотатарскими мурзами, получившими чины, звания и привилегии.